гостей у меня было немного — тогда с ними легче управиться.
— Ах, что за идеи у этой молодежи! — Эстелла послала Хендриксу кокетливый взгляд, который на ее толстом лице выглядел весьма странно. — Не оставить ли нам их и не пойти ли потанцевать?
— Папа обещал мне, — быстро сказала Маргарет, заметив умоляющий взгляд Хендрикса. — Мы хотим посидеть, и он расскажет мне, кто есть кто.
Эстелла по-детски хлопнула в ладоши; эта детскость уже начинала действовать Маргарет на нервы.
— Какое серьезное намерение! Я присоединяюсь к вам. Маргарет мысленно заметалась в поисках предлога для отказа. Если Эетелла будет сидеть рядом, ей не удастся вставить ни слова и она не сможет повернуть разговор так, чтобы выяснить, что известно Хендриксу о ее родном отце. Но к ее удивлению, на помощь пришел Филипп.
— Почему бы вам не оставить Маргарет наедине с отцом, чтобы они получше узнали друг друга? — Фраза прозвучала как вопрос, но тон ее не оставлял сомнения, что это приказание. Приказание, которое он слегка смягчил, предложив Эстелле руку и добавив: — Не желаете ли? Сейчас как раз составляются пары для следующего танца.
Эстелла, несколько оттаяв от предложения Филиппа, скованно улыбнулась и пробормотала:
— Конечно.
Хендрикс же, взяв под руку Маргарет, поспешно увлек ее прочь.
— Кажется, мы удачно сбежали, — сказала Маргарет, когда они подошли к двум свободным стульям у стены.
— Эта женщина — просто дуреха! Филиппу следовало бы отослать ее в Кент, где ей и место.
«А Маргарет — во Францию, где ей место, — про себя закончила фразу Маргарет, но, как ни странно, эта мысль показалась ей не такой привлекательной, как должно бы было быть. — Просто мне не хочется уезжать из Англии, пока я не сумею отплатить за смерть матери».
— Папа, я была бы вам очень признательна, если бы вы рассказали мне, кто все эти люди, — сказала Маргарет, надеясь, что удастся вставить вопросы, касающиеся ее отца, в расспросы о других людях и не вызвать подозрений у Хендрикса. — Например, кто этот человек? — Маргарет указала на тощего человека с не очень чистым шейным платком и высокомерным выражением лица, который, прислонившись к беломраморной колонне, наблюдал за танцующими.
Лицо у Хендрикса моментально приобрело твердое выражение, отчего он на мгновение стал похож на Филиппа.
— Он не из тех, кого вам следует знать! Маргарет пристальнее вгляделась в человека.
— Почему же?
— Потому, дитя мое, что он попросту развратник. Маргарет удивленно заморгала.
— Неужели? Наверное, у него куча денег, ведь иначе его особа вряд ли может увлечь кого-нибудь. Хендрикс поперхнулся.
— То есть я хочу сказать — с точки зрения женщины. Хендрикс рассмеялся так, что вдруг показался на двадцать лет моложе.
— Я начинаю думать, что недооценивал монахинь. Они неплохо вас воспитали.
— Спасибо. — Маргарет решила отнестись к его словам как к комплименту, хотя у нее и были сомнения на этот счет. — Но вы расскажете мне, кто есть кто?
— Конечно, я просто не хочу знакомить вас со всеми подряд. И Хендрикс принялся называть по именам завсегдатаев светских салонов, шепотом добавляя предостережения против большинства мужчин и многих женщин. Обостренное чувство справедливости, свойственное Маргарет, было задето. Проступки бедняги Джорджа — просто легкие грешки по сравнению с тем, что сообщал ей Хендрикс об этих людях, но они приняты в изысканном обществе, а Джордж изгнан из него.
Как ни трудно это было, но Маргарет не сказала ничего резкого; она сосредоточилась на том, чтобы получить как можно больше сведений в наиболее короткие сроки.
Приближался последний танец перед ужином, когда Маргарет подняла глаза и увидела своего родного отца, стоявшего не далее чем в десяти футах от нее. Ее словно окатило ледяной волной, так она была потрясена. По коже побежали мурашки, кровь отхлынула от лица.
Он изменился с того незабываемого дня, когда ушел из ее жизни, но, хотя его волнистые каштановые волосы поредели и превратились в седые клочья, а некогда атлетическая фигура погрузнела, Маргарет без труда узнала его.
Она неожиданно встретилась с ним глазами, и ее мгновенно отбросило назад во времени; она превратилась в запуганного злого ребенка, каким была когда-то. Ей захотелось посмотреть ему в лицо и спросить: представляет ли он себе хоть немного, что сталось с бедной женщиной, верившей на протяжении десяти долгих лет, что она его жена?
Чтобы совладать с собой, Маргарет так крепко прикусила губу что выступила кровь. Крики не помогли ей тогда, и теперь ими тоже ничего не добьешься. На этот раз оружием ее будут хитрость и терпение. И прежде всего надо сделать вид, будто они не знакомы, пока она не найдет, в чем его слабое место, чтобы причинить ему хотя бы малую долю той боли, которую причинило ее матери его бессердечие.
— Лорд Хендрикс! — Веселый голос Мейнуаринга разрушил шаткое самообладание Маргарет. — Весь Лондон говорит о том, как вам повезло — вы вновь обрели дочь.
— Мейнуаринг, — любезно кивнул Хендрикс, но Маргарет не почувствовала в его голосе особой приветливости. — Леди Чедвик, позвольте познакомить вас с бароном Мейнуарингом.
— К чему такие формальности? — сказал барон. — В конце концов мы ведь родственники.
Маргарет похолодела; на мгновение у нее замерло сердце — она решила, что Мейнуаринг узнал ее.
— У вашего и у моего отца была общая бабка, — пояснил Мейнуаринг.
Маргарет поняла, что речь идет о родстве не с ней, а с Хендриксом, и сердце у нее снова забилось тяжело и гулко. Хотя… Она закусила губу и попыталась заставить работать свой смятенный ум. Если Мейнуаринг состоит в родстве с Хендриксом, то и она тоже. Пусть не близкое родство, но кровное. Достаточно ли этого для объяснения ее сверхъестественного сходства с портретом?
— Кажется, вам трудно в это поверить, леди Чедвик. — Мейнуаринг по-своему истолковал ее молчание. В его голосе слышалась некая брюзгливость, которая пробудила в Маргарет поток детских воспоминаний. Сколько раз слышала она эту обиженную нотку в его голосе! И мать всегда бросалась к нему, чтобы его задобрить.
— Вовсе нет, — поспешила Маргарет успокоить его подозрения. — Я просто попыталась осмыслить, какое же между нами родство.
— Очень небольшое, — сказал Хендрикс, и Мейнуаринг слегка покраснел, что совершенно не шло ему.
— Моя жена, увидев вас здесь, сказала, что мне следует непременно познакомиться с вами. Она ведь даже не сердится на вас за то, что вы вышли за Чедвика.
— Почему бы ей возражать против этого? — спросила Маргарет, поняв, что Мейнуаринг ждет от нее какой-то реакции. — Она ведь уже замужем за вами.
Мейнуаринг самодовольно похлопал себя по толстому животу.
— Совершенно верно, и весьма этим довольна. Но она питала надежды, что Чедвик будет хорошей партией для нашей дочери, которая в нынешнем сезоне начала выезжать, да будет вам известно. Конечно, девочка вполне может сделать блестящую партию. Ведь молодые люди вьются вокруг нее, точно пчелы.
Гордость, звучащая в его голосе, вызвала у Маргарет едкую злость. Но потом злость прошла, оставив саднящее чувство потери — чувство, которое она безжалостно пресекла, напомнив себе, что уже давно относится безразлично к тому, что он ее отверг.
— А вот и они! — Мейнуаринг повернулся, увидев, что к ним подходят женщина средних лет и молоденькая девушка.
— Это моя жена, леди Мейнуаринг, и дочь Друзилла. Маргарет постаралась, чтобы улыбка, которую ей удалось выжать, выглядела не очень искусственной. Она рассматривала леди Мейнуаринг, пытаясь отыскать в ней хоть какое-то сходство со своей матерью, и не смогла. Эта женщина словно состояла из
