горестный вздох, Ротембоу посмотрел на Джулиана, повернулся и медленно пошел к двери.
— Боюсь, это никогда не кончится, — произнес он отрывисто, берясь за дверную ручку. — Похоже, мой сын никогда не будет покоиться с миром. — И он громко захлопнул за собой дверь.
— Если его сын никогда не будет покоиться с миром, это его дело, а не наше! — пробурчал Артур обиженно, обращаясь к закрытой двери.
Равнодушно пожав плечами, Джулиан направился к столику с напитками и налил два стакана виски, один из которых протянул Артуру.
— Ротембоу всегда будет считать, что это мы его убили. Тут уж ничего не поделаешь.
— Филипп сам себя убил! И он сам принял это глупое решение, — рассердился Артур, указывая на письмо. — Господи, ну зачем ему понадобилось покупать стадо скота с Северного нагорья?
Артур подошел к столу и взял в руки письмо. Аккуратный почерк адвоката вызвал у него негодование — но по отношению к кому или чему, Артур и сам не знал. Казалось, что все, за что бы ни брался Филипп, так или иначе приводило к краху, словно небеса за что-то ополчились на него. Артур сложил письмо и, сунув его в карман фрака, опрокинул в себя виски.
— Пойдем, Артур. Наверняка твои гости уже удивляются, куда это ты подевался, — вздохнул Джулиан. Артур недовольно посмотрел на него.
— Видит Бог, я пытался понять, зачем он это сделал, но не смог найти причины. Однако я не больше, чем ты или Эдриен, толкал его в эту сторону, и мне смертельно надоело чувствовать себя виноватым, клянусь Богом, смертельно надоело!
— Ну и брось это, — спокойно произнес Джулиан. — Мы никогда не поймем, почему он сделал то, что сделал. — Он открыл дверь и стоял, поджидая Артура. — А, пытаясь понять, можно и свихнуться.
Письмо, лежащее в кармане фрака, жгло грудь, но Артур заставил себя забыть о нем до конца вечера. Он равнодушно делал все, что от него требовалось, — долго разговаривал с тупицей Перри, хотя это было все равно, что говорить со стеной. Затем поболтал с сэром Фоксом насчет скачек, очаровал группу молодых леди, хихикающих, как девчонки, и выдержал две кадрили. В столовой, где гостей ждали накрытые столы, он дружелюбно поболтал с мисс Эмилией, некрасивой, но одаренной дочерью Уоррентона, — одаренной в физическом и финансовом смысле, как осторожно намекнул ему Джулиан за тарелкой с гусем и спаржей, купающейся в сливочном соусе.
Он хорошо исполнял свою роль, но не помнил почти ничего из того, что слышал или говорил сам, — он никак не мог выбросить из головы мысли о Филиппе. Неужели Филипп действительно надеялся, что эта авантюра в Шотландии что-то изменит в его жизни? Почему он не обратился за советом, не попытался выяснить, что ему делать с его все возрастающим долгом? Ведь лучшая в королевстве контора по ходатайствам принадлежала одному из его друзей. Почему он убил себя?
Когда большинство гостей снова пошли танцевать, а в библиотеке собралось избранное общество, Артур увидел, как Джулиан с сияющей улыбкой смотрит на скользившую мимо Клодию. В глазах у него светилось обожание, и Артур ощутил в груди знакомое стеснение, которое можно было определить словами «легкая зависть». Но ведь это не могла быть зависть — Артур Кристиан не завидовал мужчинам из-за их жен. Для этого достаточно было взглянуть на Порцию, и сразу становилось ясно, почему это так.
Сделавшись совершенно несчастным от непрерывных размышлений о Филиппе, о жизни и о разных других проблемах, Артур выскользнул из зала, вышел на веранду позади столовой, решив спрятаться от гостей, которые проникли даже в сад.
Артур удивился, услышав, как кто-то чиркнул спичкой; оглянувшись, он увидел Джулиана, протягивающего ему сигару.
— Изготовлено из смеси лучших американских сортов табака. Доставлено только сегодня утром.
Артур взял сигару, затянулся и стал смотреть, как дымок медленно поднимается к чернильно-черному небу.
— Я не знал, что Филипп вложил деньги в крупный рогатый скот и землю в Шотландии, — помолчав, проговорил Джулиан.
Нахмурившись, Артур сунул руки в карманы.
— Я знал, — спокойно признался он. — Просто казалось… В то время он совершенно помешался на этом, как будто эта дурацкая земля одна только и могла помочь ему уладить какую-то глобальную проблему. Самое плохое в этом — что я не отсоветовал ему, хотя и видел, что он совершает страшную глупость.
— Артур, но ведь Филипп Ротембоу сам нес ответственность за свои дела, а не ты. Ты не можешь винить себя вечно. — И, тем не менее, я обещал Ротембоу, что просмотрю это дело и сделаю что могу. Наверное, мне следует послать кого-то туда — пожалуй, Редмонда. Он весьма толковый работник. Думаю, он с удовольствием…
— Нет. Ты считаешь, что это твоя вина? Вот и поезжай туда сам! — сердито произнес Джулиан, и Артур удивленно взглянул на него. — Поезжай, Артур, обели имя Филиппа, сделай все, что нужно, чтобы облегчить себе то невыносимое чувство вины, которое три года гложет тебя, — если сможешь.
— Поехать в Шотландию? Не смеши меня.
— А что здесь смешного? Ты редко покидаешь Лондон. Помнишь, ты как-то сказал, что хотел бы увидеть один из тех шотландских клиперов, которые всегда обгоняют корабли Кристиана? И поскольку ты внушил себе, что гибель Филиппа — это твой крест, то найдется ли лучший способ помочь себе и ему? В самом деле, Артур, что ты теряешь? Не похоже, чтобы тебя здесь что-то удерживало.
К чести Артура нужно сказать, что ему удалось скрыть за снисходительной улыбкой свое немалое раздражение, вызванное этим замечанием.
— Благодарю, Кеттеринг. Я подумаю. Джулиан швырнул сигару на землю, раздавил ее каблуком и презрительно процедил:
— Прекрасно. В таком случае наслаждайся чувством своей вины.
И он ушел.
Артур смотрел ему вслед, едва сдерживая смех. Что за абсурдное предложение! Но к тому времени, когда он вернулся в зал, улыбка исчезла с его лица, сменившись сосредоточенным выражением.
Не может же он взять и уехать? Поездка в Эдинбург — нелегкое путешествие, на это потребуется время. А здесь нужно сделать столько дел. Здесь? А может, там? Десяток, а то и больше опытных стряпчих занимались состоянием семьи Кристиана; вряд ли он нужен им — разве что поставить свою подпись на документах и банковских счетах. И его, в самом деле, очень интересует, почему шотландские клиперы обгоняют все остальные морские суда.
И все же… Артур покачал головой. Отправиться в глубь Шотландии — это вряд ли то же самое, что смотаться в Париж. И он там никого не знает, а потому окажется совсем один. Но с другой стороны, здесь его жизнь состоит только из светских обязанностей, в которые входит — он скривился — бесконечный парад незамужних дебютанток, мечтающих выйти за него замуж, дружеских попоек с Джулианом и Эдриеном, когда они не заняты со своими семьями, и периодических визитов в заведение мадам Фарантино для удовлетворения телесных потребностей. Ни целей, ни оснований оставаться в Лондоне у него нет. И говоря по правде, он совсем не ощущает себя здесь своим.
Что-то привлекло внимание Артура. Он устремил взгляд через весь зал — Порция посылала ему соблазнительные улыбки и поглаживала жемчужину у себя на груди, откровенно пытаясь его соблазнить.
Да, в Лондоне его ничто не держит. Этим он обязан Филиппу, не так ли? Филипп очень подвел его, и теперь самое меньшее, что он может сделать, — это попытаться разобраться в той ситуации, которая возникла в Шотландии, и восстановить его доброе имя.
Артур размышлял, пока не забрезжило утро и бал, наконец, не подошел к концу. Первыми уехали Джулиан с Клодией. Ожидая, пока им подадут карету, Клодия озорно улыбнулась:
— Я убедила моего упрямого мужа, что мы должны устроить званый ужин в следующую среду. Пожалуйста, приходите, Артур. Мне очень хочется познакомить вас с одной очаровательной леди. Я буду рада вас видеть.
Артур нежно погладил Клодию по руке.
— Мне очень жаль, но боюсь, мне придется отказаться, — с покаянным видом ответил он. — В следующую среду меня не будет в Лондоне.
— Вот как? — протянул Джулиан, усаживаясь в карету рядом с женой. — А где же ты будешь, старина? — В Шотландии, — улыбнулся Артур.
Глава 2
Мистер Джейми Реджис, эсквайр, с интересом смотрел на человека, сидящего напротив него в кожаном кресле и спокойно читающего какое-то письмо. Вид лорда Артура Кристиана ему сильно не нравился: от него прямо несло удушливым богатством. Дело не в том, что Джейми Реджис имел что-то против богатства, нет, просто он не любил, когда богатство бросало ему вызов.
А именно это и сделал Кристиан, послав ему, письмо месяц назад, в котором очень точно было указано, куда и когда мистеру Реджису следует явиться, и при этом, полностью проигнорировав тот факт, сколько усилий придется приложить мистеру Реджису, чтобы проделать весьма нелегкий путь до Эдинбурга. У этого английского дурня есть дело в Эдинбурге, и поэтому он уверен, что весь мир должен являться к нему на поклон, совсем, как и те богатые фермеры-овцеводы, посредником которых зачастую выступает Джейми Реджис.
Вы только посмотрите на него! Страшно доволен собой, верно? Расселся, точно король, прямо посреди гостиной лучшего отеля «Кеннилворт», небрежно закинув ногу на ногу, и читает письмо из банка. Джейми считал себя франтом, но этот дурень носил темно-коричневый сюртук, сшитый из ткани такой прекрасной, что она явно проделала путь из самого Парижа. А жилет? Подумать только, бледно-зеленый жилет был из шелка, в этом Джейми не сомневался, и расшит розовыми и темно-коричневыми нитками точно такого же цвета, что и фрак! Бледно-зеленый с коричневым рисунком
