прямо, на изрытой колеями дороге посреди деревни. Глаза его наполнились слезами — слезами величайшего отчаяния, ощущения потери. Он потерял ее! Он потерял единственного человека, который мог бы заставить его уверовать, что небеса существуют. Ощущение потери душило его, убивало, и он в своем безумии вспомнил о Филиппе. Вспомнил, как он часто пытался представить себе, до какого же отчаяния может дойти человек, чтобы захотеть расстаться с жизнью.
Он благодарил Господа, что Филиппу не пришлось испытать такой безысходности.
Внезапно какой-то звук, слабый свист заставил его поднять голову, и он посмотрел вправо — и изумился. Там, прислонившись к коттеджу, стоял Филипп, сложив руки под дырой в груди, небрежно скрестив ноги, со спутанными белокурыми волосами. Артур втянул воздух и медленно осел на пятки. Черт побери, он просто спятил.
Неужели он безумен? Как мог бы он увидеть Филиппа теперь, если он не окончательно спятил?
Филипп кивнул в ту сторону, где стояли коттеджи. Там что-то мелькнуло, вспыхнуло рыжим цветом и опять послышался слабый свист. Артур с трудом стал на ноги, пошел на свист и снова увидел рыжую вспышку. Теперь она приближалась к нему.
Уилли Кейт!
Артур поспешно вытер глаза рукавом.
— Уилли, — взмолился он, отнимая руку от лица. — Уилли, послушай меня, мальчик. Ты должен мне помочь. — Уилли испуганно посмотрел на него.
— Ага, — неуверенно проговорил он.
— Ты ведь любишь нашу миссис Маккиннон, верно? Паренек вспыхнул, опустил глаза на свою сумку и закусил губу.
— Сейчас ты ей нужен, Уилли, — медленно продолжал Артур и шагнул вперед для пробы. — Ты ведь знаешь, что ты ей нужен, правда? — тихо спросил он.
Уилли очень медленно кивнул, отступил на шаг, не поднимая головы.
И тут Артур понял. Он и сам не знал, как именно, но он понял, что этот бедняга видел, как умер Чарлз Монкрифф. Медленно он подошел к пареньку, очень осторожно обнял его за плечи и успокаивающе сжал их.
— Бывают времена, Уилли, когда необходимо помочь друзьям, даже если тебе очень страшно. Как ты думаешь, что, если мы с тобой немного поболтаем, а? Как мужчина с мужчиной, — спокойно проговорил он.
Уилли Кейт засопел, потер глаза пальцами. Артур похлопал его по руке и осторожно повел к жеребцу, стараясь успокоить паренька и в то же время крепко держа его за плечо.
Только удостоверившись, что Уилли хорошо сидит в седле, Артур обернулся туда, где стоял Филипп, указавший ему на Уилли Кейта.
Филипп исчез.
Керри уже с трудом держалась на ногах. Она посмотрела на стропила старой башни, голова у нее кружилась, и она задумалась — услышит ли она пение ангелов, когда умрет?
Она давно уже перестала понимать, чего хочет добиться мистер Реджис. Он расспрашивал какого-то старого пастуха о том, где самая хорошая трава для выпаса овец, а где — для коров. Она не могла не согласиться с Монкриффом, что совершенно неясно, какое отношение все это имеет к делу. Судебное заседание продолжалось уже несколько часов, и терпение судьи Лопгкрира, судя по всему, начало иссякать. Он сидел, подперев голову рукой и мрачно смотрел на Реджиса.
Она думала о том, что Артур был здесь, рядом с ней, а потом ушел. Во всяком случае, она на это надеялась. Теперь она видела все как сквозь дымку, но все равно искала в толпе его лицо, его знакомую высокую фигуру. Артура не было. Сощурив глаза, она перевела взгляд на Томаса, который очень внимательно слушал пастуха. Жаль, что она не может отвлечься от мыслей о неизбежном. С одной стороны, ей хотелось отдаться на милость судьи и умолять его избавить ее от мучительного ожидания. С другой стороны, ей хотелось жить столько, сколько отпущено ей судьбой.
Господи, если бы она могла присесть хоть на минутку!
— Мистер Реджис! — внезапно взорвался Лонгкрир. — Я достаточно узнал о выпасе овец. Для чего вы затеяли этот разговор?
— Милорд судья, я намерен указать, что самые лучшие пастбища для овец находятся на тех землях, которыми владела миссис Маккиннон.
— Да, да, вы это доказали! Ну и что с того? — не отставал судья.
Реджис нахмурился и оперся о стол руками.
— Я бы хотел выдвинуть одну теорию, милорд судья, если вы позволите.
Судья Лонгкрир громко вздохнул:
— Хорошо. Но это будет ваша последняя теория, мистер Реджис.
— Я считаю, что барон Монкрифф очень хотел заполучить Гленбейден…
— Я возражаю против этого обвинения, ваша честь! — вспыхнул Монкрифф.
— Вы посоветовали миссис Маккиннон не выращивать овец, не так ли? — не растерялся мистер Реджис. — По ее неоспоримому свидетельству, вы посоветовали ей разводить коров, хотя было очевидно, что ее земля не сможет прокормить целое стадо! Разве вы не сказали ей это для того, чтобы она еще больше залезла в долги, после чего вы могли бы заполучить ее землю для выпаса овец? Разве вы посмеете отрицать, что еще при жизни ее мужа начали увеличивать ваше поголовье овец, сэр?
Публика замерла. Керри заморгала, всматриваясь в Реджиса.
— Милорд судья, мы слышали заявление странствующего торговца, из которого следует, что Томас Маккиннон представился ему как муж миссис Маккиннон, когда Фрейзер Маккиннон лежал в задней комнате на смертном одре. Я бы предположил, что ее родственник хотел выдать себя за ее мужа на тот случай, если торговец вздумает посягнуть на беззащитную женщину. Что же до матери миссис Маккиннон, эта женщина — религиозная фанатичка, проклинающая все и всех, и правого, и виноватого! Мы также выслушали заявление свидетеля, который видел Томаса Маккиннона, гнавшего скот на рынок. Мы знаем, с какой целью миссис Маккиннон отправила свой клан в Данди — там они, как она надеялась, смогут купить билеты на судно, идущее в Америку. Для чего же ей было отсылать своих родичей, как не ради их благополучия? Они жили в этой долине на протяжении нескольких поколений, они жили с ней и с Томасом Маккинноном. Если она задумала совершить убийство, то удаление родичей кажется не особенно благоразумным — кто бы лучше их смог выступить в ее защиту?
Теперь судья Лонгкрир выпрямился на своем стуле и посмотрел на мистера Реджиса даже с некоторым интересом.
— Очень может быть, сэр, — задумчиво протянул судья. — Но вы не учитываете два факта. Первый — что мистер Эбернети послал письмо о взыскании с нее долгов незадолго до того, как она отправила свой клан в Америку. Второй — как получилось, что Чарлз Монкрифф был убит?
В зале повисла тишина. Все ждали, что ответит защитник. Мистер Реджис посмотрел на Керри — она была в отчаянии.
— Миссис Маккиннон сказала вам, что не видела этого письма, милорд судья, — спокойно ответил он. — Я считаю, что это так и есть. Я считаю, что это письмо, равно как и второе, от ее матери, были доставлены примерно в то самое время, когда Чарлз Монкрифф явился к ней, чтобы овладеть ею.
Керри заморгала.
— Керри Маккиннон делала все, что умела и могла, чтобы спасти свой клан, но когда она не смогла достать денег, она сделала единственное, что ей оставалось, — она отослала свой клан из Гленбейдена и поручила Томасу Маккиннону продать коров, чтобы оплатить их проезд в Америку. Но барону Монкриффу была нужна ее земля. Керри Маккиннон так и не увидела этого письма — она видела только Чарлза Монкриффа, который попытался изнасиловать ее по указанию своего отца!
Монкрифф побледнел и рванулся к Лонгкриру.
— Милорд судья, я не желаю слушать подобную ложь!
— Единственная ложь в этом зале — та, которую рассказали вы, Монкрифф! — Голос Артура прозвучал четко и громко, перекрывая поднявшийся шум.
У Керри перехватило дыхание. Кристиан протиснулся сквозь толпу, приблизился к помосту, крепко держа за руку Уилли Кейта. Лицо его выражало бешеную решимость, глаза метали молнии.
— Кто вы такой? — удивился Лонгкрир.
— Лорд Артур Кристиан, милорд судья. Но гораздо важнее, что вот это — Уилли Кейт из Киллинкранки. Уилли разносит почту по деревням этой долины, и в день, о котором идет речь, он доставил почту в Гленбейден.
Монкрифф громко выразил свой протест, но судья не обратил на него внимания. Керри перестала дышать. Судья наклонился вперед, устремив внимательный взгляд на Уилли.
— Как тебя зовут, малый?
— Уилли Кейт, — промямлил тот.
— Уилли Кейт, два человека обвиняются в убийстве Чарлза Уильяма Эдгара Монкриффа. Ты можешь сообщить что-нибудь по этому поводу?
Мальчишка испуганно посмотрел на Артура, но тот улыбнулся ему той же успокаивающей улыбкой, какой много раз одаривал Керри. И теперь сила этой улыбки вдохнула в нее надежду. На Уилли, должно быть, эта улыбка произвела такое же впечатление, потому что он кивнул и, повернувшись к судье, звонким голосом рассказал, что он был свидетелем того, как Чарлз Монкрифф пытался овладеть миссис Маккиннон, что он, Уилли, испугался и спрятался, а потом, заглянув в окошко, увидел, как Монкрифф бежит за миссис Маккиннон в комнату. Его рассказ соответствовал рассказу Керри во всех деталях, и пока он рассказывал, все переворачивалось у Керри внутри при мысли о том, что мальчик был свидетелем такого не достойного человека поведения.
— Что ты сделал, когда она выстрелила в него? — спросил судья.
Уилли, покраснев, посмотрел на свои изношенные сапоги.
— Я… я спрятался, ваша честь. А потом… потом я вошел в дом, чтобы глянуть на него. — Мальчуган стал красным как рак. — Я в жизни не видывал мертвых, милорд судья, вот до этого самого раза. И случайно обронил письма.
Судья некоторое время обдумывал эти слова, а потом спросил:
— Ты помнишь, что это были за письма? — Уилли кивнул.
— Одно письмо от ее матери, а второе — из Шотландского
