Ее длинные светлые волосы были уложены в корону, костюм из шагрени прекрасно сидел на высокой красивой фигуре. Он смотрел на нее, как на ожившую мечту.
– Ты не рад меня видеть? – улыбнулась она.
– Не совсем.
– Милый, но какая удача, что ты оказался в этом отеле! Таксист, который меня вез, порекомендовал это место, и только я успела зарегистрироваться, как увидела тебя.
– Ладно, Элис. Объясни лучше, почему?
– Почему я здесь?
– Да.
Она не отводила глаз.
– Разве не ясно? Я здесь, потому что принадлежу тебе. Потому что хочу быть с тобой. Потому что не могу спать по ночам, думая, где ты и что с тобой. Тебя это удивляет?
– Элис, я...
– Что еще я должна объяснить тебе? – прошептала она.
В полумраке номера она казалась еще красивее и моложе, чем он помнил. Он думал, что освободился от нее, но знал, что это не так. Никогда ему от нее не избавиться, и он не был уверен, что хотел такой свободы. В ней было что-то новое, и все же прежнее: уравновешенность, уверенность в себе, сознание богатства и положения... Но что-то в ее взгляде его тревожило, он чувствовал ее внутреннее напряжение.
Кул сел на край постели.
– Расскажи мне, что там случилось, Элис.
– Это было ужасно.
– Расскажи, – настаивал он. Она стояла у окна, глядя вниз во двор.
– Не знаю, что подумала полиция. Но они знают, что убийство совершено в твоей квартире. И они пришли к отцу. Газеты едва не обвинили его в соучастии, но ты же знаешь, как он может постоять за себя. Он посмотрел им прямо в лицо и сказал, чтобы они убирались к черту. Так и сказал, – она довольно хмыкнула. – Я и не представляла, что он тебя так любит. Оказывается, он решил, что ты улетел из-за меня. Сказал, что если бы я лучше к тебе относилась, ты бы забросил пистолет куда подальше, а не махал бы им направо и налево. Разумеется, я объяснила, что ты уехал помочь своему брату Гидеону. Только, похоже, он все еще думает, что по моей вине ты не обратился к нему за помощью.
Немного поколебавшись, она продолжила:
– Я сказала ему, что мы поженились. По-моему, он очень обрадовался. За последние дни у меня была возможность о многом подумать. Я не аннулировала наш брак. Я этого не хочу. И не захочу никогда.
Они молчали, глядя друг на друга, и воздух между ними медленно вибрировал. Его влекла нежность ее губ, и он с трудом заставил себя вернуться к делу.
– Хэнк знает, что ты отправилась сюда?
– Вечером я оставила ему записку. Подозреваю, он рассвирепеет и готов будет перевернуть небо и землю или примчаться за мной.
– А как насчет полиции?
– Они понятия не имеют, где ты. Я уезжала очень осторожно.
– За тобой следили?
– Только не полиция.
– Значит, кто-то еще?
– Да. Двое мужчин сопровождали меня днем и ночью.
– А моя почта? Ты ее смотрела?
Элис кивнула.
– Письмо Гидеона у меня. Он адресовал его в агентство, должно быть, оно пришло еще неделю назад! Позавчера его нашли в бумагах, подлежащих уничтожению.
Он вскочил, на миг утратив дар речи. Элис отвернулась к чемоданам и открыла один из них. Он наблюдал за ней, смущенный собственным волнением. Она улыбнулась и протянула продолговатый конверт, отправленный авиапочтой. На нем стоял штамп Гватемалы почти десятидневной давности. Адрес Питера Кула был написан четким почерком Гидеона, ошибки быть не могло.
Кул взвесил конверт в руке, ощущая, как в номере повисла тишина. В этот момент за дверью раздались шаги, миновали их комнату и затихли в конце коридора. Он подошел к двери и прислушался, но безрезультатно. Потом повернулся к Элис.
– Я даже не знаю, каким тебя благодарить. Это исключительно важное письмо.
– Я очень рада, что смогла тебе помочь, – просто сказал она.
– Те двое, что за тобой следили, не приставали?
– Я была осторожна, – улыбнулась она. – Устроила так, чтобы одной нигде не оставаться – ни дома, ни на улице. А когда мне понадобились билет на самолет и туристская карточка, обратилась к влиятельным друзьям отца – все сделали в два счета. Они потеряли меня по дороге в аэропорт. Насколько я знаю, меня все еще ищут в Филадельфии. Я не знала, что делать с конвертом и как связаться с тобой здесь. Кроме того, я хотела сама сюда приехать и извиниться перед тобой.
