убедить свою экономку в том, что этой собаке место в вашем доме?
— Миссис Фрик…
— Фрау Фрик, — поправила его девушка.
— У нас больше не будет затруднений с фрау Фрик, — заявил Люк.
— Значит, ты уже уговорил ее? — обрадовалась Хани.
— Вряд ли это возможно, — усмехнулся шериф.
— Но ты же только что сам сказал, что уговорил ее, — недоумевала Хани.
— Нет, это ты сказала, а не я, — возразил Маккензи. — Я сказал, что с ней больше не будет затруднений. Я посадил ее на утренний дилижанс и отправил назад в Сакраменто.
Хани не хотела показывать охватившей ее радости, но не смогла сдержать улыбки.
— Странно, что Джош ничего не сказал мне, — промолвила она.
— А он еще ничего не знает.
— Так позови же его и сообщи приятную новость!
— Пусть играет. Ему весело. А ты пока послушай, как я буду искушать тебя.
— Искушать? Меня? Ну и ну, шериф Маккензи!
— А что, если я буду говорить неприличные вещи? Хани сердито взглянула на него, но тут же заулыбалась.
— Я всю ночь думал о том, до чего соблазнитель-нА ты была, когда стояла обнаженная в свете твоего ночника. Кожа у тебя светила, как атлас, а…
— Это и есть твои неприличные вещи? — покраснев, спросила девушка.
— Да, мисс Хани Бер, этим я вас искушаю, — подмигнув, подтвердил Маккензи. — Позвольте мне закончить, потому что мне скоро надо будет сменить Мэтта.
— Он очень хороший юноша, Люк, — заметила Хани.
— Кажется, ты пытаешься увильнуть от разговора. Но я согласен: Мэтт — отличный шериф.
— Собираетесь передать ему свою звезду, шериф? — передразнивая его тягучий южный акцент, спросила девушка.
— Дело в том, что я уже сделал это, мисс Хани Бер. Об этом я и собирался поговорить с вами. Хочу вернуться к своим коровам и диким лошадям.
— Ты что, пойдешь работать в цирк? Люк ласково усмехнулся.
— Ты всегда оставляешь за собой последнее слово, сойка, не так ли? Я подумываю о том, чтобы уехать в Техас. Полагаю, Джошу будет хорошо на ранчо.
— Забрав Джоша, я уже не мог оставить его. К тому же мне казалось, что, становясь представителем закона, я смогу больше разузнать о промышляющих на юге бандах. Знаешь, кое-что можно узнать из плакатов, которые сообщают о розыске всяких негодяев, от других шерифов или охотников за невероятными слухами… Я надеялся, что смогу напасть на след. К сожалению, из-за Джоша я не могу довести до конца начатое.
— Мне всегда казалось, что ты беспредельно предан закону и не сможешь бросить свою работу, — заметила Хани.
— Есть на мне шерифская звезда или нет — я верю в закон. Мои родные были бы сейчас живы, если бы некоторые мерзавцы не преступали его, — с горечью промолвил Люк.
— Надеюсь, ты не перейдешь от этих слов к порицанию моего образа жизни? — стараясь казаться веселой, спросила девушка. Но, увидев, как помрачнело его лицо, она встревожилась: — Именно к этому ты клонил, не так ли?
— Нет, Хани, я имел в виду совсем другое, — возразил Маккензи.
Он редко называл ее по имени, и тревога девушки усилилась. Она не считала, что их отношения значат для него так же много, как и для нее, больше того, Хани предполагала, что шериф временами сожалеет о том, что их сблизила постель, Девушка приготовилась к самому худшему: тяготясь их отношениями, скорее всего Маккензи посоветует ей немедленно уехать из Стоктона. Хани почувствовала, что земля поплыла у нее перед глазами.
— Ты в порядке? — подхватив ее, спросил Люк.
— Наверное, мне стало нехорошо от непривычной прогулки верхом, — прошептала она, наслаждаясь теплом его тела.
— Тебе лучше лечь, Хани.
— Не стоит, — высвобождаясь из его объятий, проговорила девушка. — У меня просто слегка закружилась голова. Все уже прошло.
— Ну хорошо, тогда спи спокойно, пока тебе не станет лучше.
— Так нелепо… Я же сильная!
Маккензи поднял голову и посмотрел на небо.
— Сегодня слишком хороший день, так что не вздумай заболеть.
Взглянув на него, Хани подумала о том, что в это мгновение он был еще красивее, чем всегда. Она так сильно любила его, что даже мысль о разлуке была невыносимой.
— Ты, кажется, хотел мне что-то сказать, — дрожащим голосом пролепетала девушка.
Люк повернулся к ней, и Хани решила, что еще мгновение — и она разрыдается.
— Это может подождать до тех пор, пока тебе не станет лучше. Думаю, мы сможем потолковать и завтра, — заявил Люк.
— Нет уж, Маккензи, сам начал — так продолжай. Я не хочу всю ночь не спать и мучиться сомнениями. — Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, настраивая себя на то, что сумеет легко пережить сообщение о грядущей разлуке.
Люк взял ее за руки и просто сказал:
— Думаю, нам надо пожениться.
Глава 27
Хани оторопела. Приготовившись к худшему, она была поражена предложением Люка.
— Что… что ты сказал? — запинаясь переспросила она.
— Я сказал, что прошу твоей руки, — проговорил Маккензи.
— Нет, Люк, ты выразился иначе, — проговорила девушка. — Ты сказал, что нам «надо пожениться». Не так давно ты запирал меня в своей тюрьме. Ты считал меня преступницей. Лгуньей. Падшей женщиной. А теперь вдруг говоришь о необходимости пожениться. Но ведь я не изменилась, Люк, я все та же.
— Черт, вечно ты стараешься все запутать! — выругался Маккензи.
Девушка вымученно улыбнулась.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — прошептала она.
— Да нет, черт возьми, все ты отлично понимаешь! Мы спали с тобой, так что нам полагается связать свои судьбы.
— Может, тебе что-то и полагается, но для меня это недостаточная причина для вступления в брак, — возразила Хани. — Так ты не убедишь меня, что хочешь остаток жизни провести со мной.
— Не забывай о чувствах Джоша, — добавил Маккензи. — Мальчик просто с ума сойдет, если ты уедешь.
— Продолжай.
— Ты отлично готовишь и умеешь содержать дом.
— И еще я работаю в салуне. Ты не забыл об этом, Люк? Не думаю, что «добропорядочные» горожане одобрят твой выбор, — усмехнулась девушка.
— Плевал я на них!
— А вот я — нет, и не из-за себя самой, а из-за Джоша. Он будет страдать от их плохого отношения.
— Страдать, сойка? Да он же тебя боготворит! Только посмотри на него. — Они поглядели на мальчика, бросающего камешки в воду. — Ты же его всему научила! Как быть мальчиком, как поднимать голову и смотреть людям в глаза. Как смеяться! У «добропорядочных» людей Стоктона на это было целых два года, но они и близко не подошли к нему!
— А как же мое прошлое, Люк? «Лонг- Бранч»? Даже если для Джоша это и не так важно, то, без сомнения, очень важно для тебя.
— Хани, послушай меня. Забудем прошлое, уедем в Техас, и все начнем сначала.
Он ни словом не обмолвился о любви.
— Да, Люк, твое предложение звучит весьма романтично, — заговорила девушка. — Но… может, в прошлом мне и в самом деле нечем было гордиться, но это вовсе не означает, что я выйду замуж по той лишь причине, что человеку, сделавшему мне предложение, нужна кухарка, мать для его сына и… любовница.
— Черт! Ты же знаешь, что дело не только в этом! — взорвался Маккензи. — Тебе отлично известны мои чувства!
— Кажется, да: мы хорошо подходим друг другу в постели.
— Я люблю тебя, сойка.
Сердце девушки забилось с бешеной скоростью. Наверное, она ослышалась.
— Что ты сказал? — переспросила Хани.
— Я сказал, что люблю тебя.
— Ох, Люк, только не лги мне сейчас! Это так жестоко. Будь честным хотя бы с собой. Маккензи зажал ей рот ладонью.
— Ты хочешь все усложнить, не так ли? Не умею я говорить о таких вещах, но если уж тебе так хочется этого, изволь. Ты прекрасна. Мне нравится смотреть на тебя, я схожу с ума, вдыхая исходящий от тебя аромат лаванды. Мне все время хочется дотрагиваться до тебя, все время хочется уложить тебя в постель — даже в те минуты, когда мне надо заниматься делами. Ты это хотела услышать?
— Что-то вроде этого, Маккензи, но… в другой форме, — ответила девушка. — Неужели ты не понимаешь? — Она отвернулась.
— А неужели ты не можешь понять, что я люблю тебя?
— Да, — невесело усмехнулась Хани, — особенно если вспомнить все, что мы с тобой друг другу наговорили. — Она раздраженно посмотрела на него. — Чего ты от меня ждешь?
— Только скажи: «да» или «нет». Ты же сама пожелала, чтобы разговор получился откровенным, так почему же не хочешь быть честной?
— Честной? Ты забыл, что я не обладаю этой добродетелью! — Хани споткнулась — она зашла слишком далеко.
Как она и ожидала, Маккензи не пропустил ее слова мимо ушей.
— Так вот ты о чем, — медленно протянул он. — Послушай, Хани, я прошу прощения за все грубости, что наговорил тебе в прошлом. Нам обоим надо все забыть.
— Легко сказать! Для меня доверить будущее мужчине труднее, чем вернуться к прошлому. У меня есть причины не доверять мужчинам, — возразила она.
— Может, у тебя и не было возможности убедиться в том, что мне можно доверять, — проговорил Люк, — но ты хотя бы знаешь, что я не пью, так что нечего сравнивать меня с твоим отцом. Хоть я и небогат, но смогу обеспечить тебя. Знаю, что на ранчо придется много трудиться,
