домой, вы все же можете утешиться тем, что вам не придется принимать участия в сражениях, – попыталась завязать разговор Анна.
Однако Роберт был поглощен своими мыслями и не услышал ее. Он повернулся.
– Простите, леди Анна, вы что-то сказали? Анна кашлянула.
– Мне кажется, что вам должен быть по душе этот временный отдых от войны.
– О да. – И Роберт вновь замолчал. Беседа обещала быть весьма занимательной.
Чтобы спасти положение, Дэвид предложил:
– Почему бы нам не сыграть в карты? Роберт взглянул на брата и поморщился.
– Я не имею обыкновения развлекаться карточной игрой, когда обед стынет вот уже больше часа. Скажите, леди Анна, эти опоздания... Госпожа Скотт всегда заставляет себя ждать?
– Я не представляю себе, что ее могло задержать. Бет всегда очень пунктуальна, – защищалась Анна.
– Значит, остается предположить, что это делается намеренно,– заявил Роберт.
И он вышел из зала. Дэвид выглянул за дверь. Так и есть. Его брат, охваченный гневом, поднимался по лестнице, шагая через две ступеньки. Дэвид вернулся к Анне, хмыкнул, взял в руки свою кружку и произнес:
– Ну, дорогая Анна, мне кажется, первый поединок рыцарского турнира начался!
Элизабет Скотт медленно расчесывала свои длинные золотистые локоны, и они, как блестящий плащ, покрывали ее плечи. Девушка не торопилась, хотя и знала, что уже на час опаздывала к обеду.
«Итак, могущественный Хайлендский лев наконец-то вернулся, – думала она. – Что ж, прекрасно! Он заставил меня ждать целый месяц, так что мы будем не совсем квиты, если я заставлю его прохлаждаться всего часок». Элизабет надушилась, потом сняла белый пеньюар. Она потянулась за платьем, как вдруг дверь распахнулась. Девушка, испуганная, обернулась, и платье выскользнуло у нее из рук.
Она без всяких объяснений поняла, что незнакомец, стоящий перед ней, – Роберт Керкленд. «Какой красавец!» Ни белая рубашка с расстегнутым воротником, ни черные штаны, облегающие его длинные ноги, не могли скрыть его мощных мускулов. «И силен, наверное...» Захлопнув дверь, Роберт прислонился к ней и теперь исподлобья смотрел на Элизабет. «А глаза! Темно-синие, как у отца! И ресницы... длинные... густые...» Незнакомец гордо вскинул голову. «А волосы... Настоящая грива!» Керкленд скрестил руки на груди. «И гордый какой... Было бы чем гордиться! Притащил сюда свою красотку... Вот уж точно – бык. Ну ничего, мы тебя обхитрим. И хомут на шею наденем. И в плуг запряжем. Да еще радоваться будешь. Ну что смотришь? В молчанку играть собрался?»
Элизабет поджала губы, протянула руку к пеньюару и прикрыла наготу.
– Мне кажется, сэр, вы ошиблись дверью. Ваша ла франсэ живет во флигеле.
Презрительная ухмылка появилась на его загорелом лице. «Так бы и надавать тебе по щекам, чтобы не улыбался когда не надо».
– Сударыня, мы ждали вас целый час. – Его спокойный голос вовсе не соответствовал гневу, который бушевал в его душе.
– А я, сэр, ждала вашего появления целый месяц, – бросила она.
– О, если бы я знал, что вы так страстно ждете меня, сударыня, я, конечно же, ни дня не стал бы медлить, – насмешливо откликнулся Роберт.
– Страстно? Ничего подобного, милорд.
– Как бы то ни было, миледи, – Роберт дерзко разглядывал ее, – кажется, я поступил неправильно!
Он медленно открыл дверь, собираясь выйти, но потом обернулся:
– У вас есть пять минут, сударыня, чтобы присоединиться к нам – в платье или без оного. Выбор я предоставляю вам.
Этот приказ был произнесен голосом, не предвещающим ничего хорошего.
В самую последнюю из отведенных ей пяти минут Элизабет Скотт вошла в обеденный зал. Дэвид, сидевший рядом с Анной, поднялся, но Роберт не сделал ни малейшей попытки встать. Элизабет опустилась на стул рядом с ним.
Стоящее во главе стола пустое кресло и прибор перед ним напоминали об отсутствующем лэрде. Элизабет послала Дэвиду виноватую улыбку, но тот подмигнул ей с видом заговорщика.
Подали маленькие дымящиеся миски с куриным бульоном, заправленным луком. Элизабет старалась не обращать внимания на человека, сидящего рядом с ней. Она пила ароматный горячий бульон, но время от времени поглядывала в его сторону. Самое главное, чтобы этот храбрый воин не заметил, что она смеется над ним.
Элизабет взяла кусок копченой лососины, лежавшей на серебряном подносе, но отказалась от предложенного ей хэггиса – бараньего рубца, начиненного потрохами со специями. Позже, завершив обед маленькими сладкими булками с изюмом и цукатами из апельсинов, айвы и миндаля, Дэвид Керкленд с сытым видом откинулся на спинку стула и произнес:
– Ардис превзошла самое себя этим хэггисом. Он был восхитителен.
– Да уж, никто не умеет приготовить хэггис, как она, – подтвердил Роберт.
– А я его терпеть не могу. – Элизабет поморщилась. – Только вы, горцы, можете находить удовольствие в поедании внутренностей убитых животных.
– Мы не можем себе позволить что-либо выбрасывать, – попытался оправдаться Дэвид.
– Я бы не сказала, что вы бедствуете, – возразила Элизабет.
– Деньги нам дает море, сударыня, но кормит нас земля. Хайленд, к сожалению, отнюдь не так плодороден, как Лоуленд. Овечьи потроха составляют основу нашего питания, равно как и овсянка.
– Ну конечно, вы будете стрелять из лука, даже если вам протянут мушкет. Потому что вы, видите ли, так привыкли. Дикари – одно слово. – Девушка пожала плечами.
Роберт обернулся к ней:
– Кажется, госпожа Скотт, кто-то должен напомнить вам, что англичане ели хэггис много веков.
– В самом деле, милорд? Но уж конечно, не те англичане, с которыми я общалась.
– Боже, как надоели мне эти англичане, – с отвращением пробормотал Роберт.
– А мне – горцы. Не странно ли, милорд, мы с вами испытываем одинаковые чувства.
– За то время, что мы живем здесь, я его распробовала, – вмешалась Анна. Она терпеть не могла ссор. – Честно говоря, Бет, мне это блюдо стало нравиться.
– Не нужно восхвалять этот гадкий хэггис, – отрезала Элизабет. Ей показалось, что Анна предала ее.
– По- видимому, сударыня, сейчас нужно кое-что другое – напомнить вам, как положено вести себя в обществе, – заявил Роберт.
– Вот тут я полностью с вами согласна, милорд, – кивнула Элизабет. – Такой урок не помешает нам обоим. Я уверена, что ворваться без разрешения в комнату дамы – грубый поступок, и приписать его можно только незнанию, как положено себя вести в хорошем обществе.
Роберт все еще кипел от негодования, но он сразу почувствовал в словах собеседницы признаки coup de grace[21]. Очевидно, что у этой леди есть еще кое-что, кроме острого язычка. За прекрасными карими глазами таится недюжинный ум. И глядя на обращенное к нему очень привлекательное, молодое лицо, на котором читался дерзкий вызов, молодой человек не мог скрыть восхищения. Он поднялся из-за стола, слегка кивнув в знак того, что уступает место победителю. В этот раз она одержала над ним верх.
– Touche[22], сударыня. Приношу извинения за свою неотесанность. Мой поступок непростителен.
И он с усмешкой помог ей подняться. Дэвид Керкленд, помогавший Анне встать из-за стола, наклонился и прошептал ей на ухо:
– Я полагаю, что счет открыт. Каждый заработал по очку.
Когда они вышли из обеденного зала, Роберт положил руку на плечо Элизабет.
– Не будете ли вы добры пройти со мной в комнату моего отца, леди Элизабет? Он просил нас прийти к нему.
– Я могу только надеяться, что это означает перемену в его намерениях относительно нашего брака, – призналась девушка.
Остановившись перед дверью в отцовскую спальню, Роберт повернул Элизабет к себе.
– Мне не совсем понятны причины вашей враждебности. Вы возражаете против этого союза, потому что испытываете отвращение лично ко мне или к браку вообще? – Молодой человек смотрел девушке в глаза.
Элизабет не отвела взгляд. «Этот дикарь, похоже, любит играть в гляделки».
– Какое это имеет значение? Разве можно что-нибудь изменить? – Она попыталась высвободиться, но Роберт крепко держал ее.
– И все-таки, сударыня, скажите. Элизабет вздохнула.
– Ваши слова важны для меня, – медленно проговорил он. – Понимаете... Дело в том... Элизабет, не могли бы мы заключить перемирие? Дни моего отца сочтены. Давайте же не будем волновать его.
Несмотря на возмущение, которое вызывал в ней горец, Элизабет в этот момент испытала к нему сочувствие, потому что увидела страдание в его глазах.
– Вы несправедливы ко мне, сударь. Я привязалась к вашему отцу. И вам не стоит опасаться, что я скажу или сделаю что-нибудь такое, что может повредить ему и усугубить его недуг.
Еще несколько секунд они стояли не двигаясь, Роберт, казалось, смотрел прямо в душу Элизабет. Во взгляде девушки Керкленд увидел боль. Значит, она сказала правду. Молодой человек медленно разжал руки и открыл дверь. Будущие супруги вошли в комнату умирающего.
Глава 8
После посещения лорда Керквуда Элизабет вернулась в свою комнату. Девушка решила немедленно уехать из Эшкерка.
Роберт Керкленд был слишком груб с ней. Выходить замуж за мужлана девушка не хотела.
А в лорда Керквуда словно вдохнули вторую жизнь – так он был рад возвращению сына. Элизабет показалось, что состояние графа немного улучшилось. «Значит, – подумала она, – если я смогу уехать отсюда на несколько дней, пока Роберт не вернется к Грэхему, свадьбу можно будет отложить».
Она не решалась
