Элизабет, на сегодня забудем о чтении. – Его глаза хитро блеснули. – Итак, вы променяли меня на того, кто помоложе. Ах, как непостоянно сердце молодой женщины.
– Нет, милорд, – возразила Элизабет. – Эта девица не так глупа, чтобы променять редкое, прекрасно выдержанное вино на еще не перебродивший сок из только что раздавленного винограда.
Граф засмеялся, и тут же у него начался приступ кашля. Старик долго не мог отдышаться. Элизабет взяла со стола салфетку, вытерла пот с его лба и с тревогой взглянула на Роберта. После приступа силы совсем оставили лорда Керквуда. Он лежал, прижимая свою немощную руку к тяжело вздымающейся груди.
– Роберт, – проговорил больной задыхаясь, – я слабею с каждым часом. Время мое истекает, и я хочу попросить тебя о двух вещах. Ты – мой наследник, и, когда меня не станет, ты будешь главой нашего клана. Тяжелая ноша ложится на твои плечи. К этому нельзя относиться легкомысленно. Ты должен заботиться о своих сородичах как о детях; никогда не отказывай им в совете и помощи. Если кто-то болен, ты должен ухаживать за ним; если кто-то голоден, ты должен накормить его; если кто-то замерз, ты должен обогреть его. Ворота Эшкерка должны всегда быть открыты для любого из клана Керклендов, ищущего пристанища.
Он снял с пальца кольцо, носить которое полагалось только главе клана, и вложил его в руку сына.
– Власть, которую я передаю тебе вместе с этим кольцом, велика. Никогда не пренебрегай ею и не запятнай честь нашего рода.
– Я понимаю, отец. Будьте спокойны. Я буду стараться выполнять свой долг так, как его исполняли вы. Хотя вряд ли мне это удастся, – пробормотал он себе под нос.
В ответ на искренние слова сына старик кивнул.
– А теперь моя первая просьба. Она касается вещей очень серьезных... Я прошу тебя хорошенько подумать, прежде чем ты перейдешь вместе с нашим кланом на сторону Монтроза. Когда ты станешь лэрдом, все решения будешь принимать ты. Я знаю, что ты предан Джеймсу... Но взвесь все как следует, сын. Мы, Керкленды, всегда держались в стороне от придворных интриг, и именно поэтому наш клан процветал... Когда я вижу, как большой клан, вроде Мак-Грегоров, почти весь гибнет... Ах, Роберт, – вздохнул граф, – они были такие могущественные, такие великие – лучшие в Хайленде... Ладно, сейчас не время для воспоминаний. – И старик вновь обратился к сыну: – То же самое происходит теперь с Мак-Дональдами, то же будет и с Грэхемами. Нет, Роберт... береги наш клан. Не приноси наших лучших мужчин в жертву безвыигрышному делу. Королю Карлу не выиграть битвы с парламентом. Помощь Монтроза только отсрочит это поражение, но оно неизбежно. Аргайл же из мести объявит вне закона любой клан, который перейдет на сторону короля.
– И подобные разговоры о поражении и уступках исходят от потомка Роберта Брюса![23] Вы и впрямь нехорошо себя чувствуете сегодня, – попытался пошутить Роберт. Затем он сжал руку отца. – Обещаю вам, что буду очень осмотрителен в своих поступках и не позволю моим личным чувствам влиять на мои решения, касающиеся благосостояния клана. Прежде чем что-либо решать, я всякий раз спрошу себя – а как бы поступил мой отец?
– Я надеюсь на тебя, сын мой, – произнес старый лэрд. – А теперь вторая просьба. Я хочу, чтобы ты и леди Элизабет обвенчались немедленно – сегодня вечером. Я хочу умереть, зная, что вы обвенчаны.
Бет была просто потрясена. Она не могла поверить своим ушам. Должно быть, ей снится страшный сон и она сейчас проснется.
– Но, отец, здесь же нет священника, а Элизабет нужно время, чтобы приготовиться, – возразил Роберт.
– Мы должны торопиться. Попроси своего брата и леди Анну быть свидетелями. В наших краях брак, заключенный таким образом, считается законным и допустимым. Позже вы можете обвенчаться в Керке. Но сегодня... исполните просьбу умирающего... Достаточно свидетелей... А священник... потом...
Роберт обернулся к Элизабет. На той лица не было. Просьба старика произвела на нее ужасное впечатление. Бет стояла бледная как снег. Она никак не могла поверить в такой поворот событий. Слезы выступили у нее на глазах. Девушка опустила голову, чтобы никто не прочел в ее взгляде отчаяние.
– Ступай, Роберт, приведи сюда Дэвида, – повелел лорд Керквуд.
Молодой человек шагнул к Элизабет. Он хотел успокоить ее, сказать что-нибудь в утешение. Он понимал, что просьба отца потрясла ее. Она даже не заметила руки, которую Роберт протянул было к ней. А он, думая, что девушка специально не обращает на него внимания, отвернулся и быстро вышел.
– Элизабет, подойдите сюда и сядьте. – Лорд Керквуд похлопал рукой по постели. – Не нужно ненавидеть меня, дорогая. За то недолгое время, что вы прожили здесь, я полюбил вас. Мне очень жаль, что вы не приехали к нам раньше.
Пока старик приказывал, Элизабет держала себя в руках. Но когда граф завел речь о любви, когда ласково попросил понять его, она разрыдалась, бросилась к умирающему и припала лицом к его исхудавшей груди. Лорд Керквуд обнял ее. «Плачь, девочка, плачь, легче станет».
Вскоре Бет подняла голову. Глаза ее были сухими. Граф нежно сжал ее руку.
– Ах, милое дитя, я вижу, что вы не понимаете, почему я так настаиваю на этом браке. Поверьте, во мне говорит не спятивший старик, потакающий собственным причудам. Когда я вас увидел, у меня исчезли всякие сомнения. Я правильно сделал, что сговорился с вашим отцом. Вы и Роберт просто созданы друг для друга, и ваш союз соединит все лучшее, что есть в Хайленде и Лоуленде. Сейчас, – продолжал граф, – нашу страну раздирает гражданская война – шотландцы убивают шотландцев. Единственная надежда для нас как для нации – смешать все лучшее, что есть у нас. Ваши дети, дети ваших детей – вот единственное, на что мы еще можем надеяться. Когда утонченность Лоуленда соединится с мужественностью Хайленда, когда горячность моего народа соединится с рассудительностью вашего, когда несгибаемая воля хайлендеров смешается с мягкостью лоулендеров – тогда, и только тогда, у нашей любимой Шотландии появится надежда. И пока мы не найдем путей к примирению, наши народы постоянно будут грызться друг с другом – одна маленькая клика с другой. Мак-Лины с Камеронами, Кэмпбеллы с Мак-Дональдами, Гордоны с Фрезерами – и всегда по милости Стюарта или кого-либо еще, кто сумеет разжечь в нас вражду.
– Значит, – невесело улыбнулась Элизабет, – мы с Робертом – всего лишь заложники вашего представления об объединенной Шотландии? Мы совершенно чужие люди и, несмотря на это, должны вступить в брак? А где же здесь любовь? Где честь? Где уважение? Где? Разве они не должны быть включены в образцовую картину будущего, о котором вы мечтаете?
– Дорогая Элизабет, добродетелями, которые вы сейчас перечислили, вы оба уже обладаете. Я хорошо знаю своего сына и успел неплохо узнать вас. Составные части уже есть – и время вскоре сложит их воедино и пробудит к жизни. В этом я уверен!
Спустя несколько минут, стоя подле ложа своего отца, в присутствии Дэвида Керкленда и Анны Барди, Роберт Керкленд, седьмой виконт Керквуд, взял своей горячей рукой холодную, дрожащую руку леди Элизабет Скотт и, призвав в свидетели Господа Бога, нарек ее своей женой.
И Дэвид и Анна были ошеломлены тем, с какой поспешностью все произошло. В смятении они поздравили новобрачных. Лэрд благословил их, после чего Роберт, извинившись, ушел. Сказал, что должен проводить Элизабет в ее комнату.
Почти всю церемонию Элизабет молчала, а войдя в свою комнату, бросилась в кресло и закрыла лицо руками. Роберт стоял, прислонившись к закрытой двери, не решаясь что-либо сказать. Он впервые увидел эту женщину только вчера, а теперь она уже стала его женой. И он никак не мог взять в толк, почему она-то не понимает, что он ошеломлен не меньше ее.
– Я понимаю, миледи, сегодняшний вечер был для вас не из приятных, но... – не очень удачно начал он.
Элизабет опустила руки. Лицо ее было залито слезами.
– В самом деле, милорд? – всхлипнула она. – Вы понимаете? Что, скажите мне, что вы понимаете? Вы знаете, что значит для девушки оставить свой родной дом, людей, которых она любит, и приехать в край, дикий, неукротимый и враждебный? И разве это варварское бракосочетание не есть доказательство моих слов?
Представляете ли вы себе хоть в малой степени, как девушка с детства обдумывает каждую подробность, каждую мелочь своей будущей свадьбы? Как она видит себя в большом зале, танцующей в объятиях того, кого она любит? Она – невеста. На ней – красивое платье, которое сшили специально ради этого события. Ее волосы струятся по плечам. В воображении своем она видит себя окруженной теми, кто ее любит, проливающей счастливые слезы.
Что же, милорд, свадьба у меня была. Невестой я была. Но вот жених... Тот ли это любимый, которого я видела в своих снах? Нет, милорд. Меня заставили уехать от того, кого я любила, и заставили выйти замуж за того, кто мне совершенно чужд. Он бегает за каждой юбкой. Его не интересует ничто, кроме войны и шлюх.
А что же можно сказать о подвенечном наряде, сшитом специально для этого случая? Нужно ли напоминать вам, что он так и остался лежать в сундуке! Вместо торжественного бального зала у меня была спальня умирающего. А где же мой любимый отец, почему его нет среди тех, кто пришел меня поздравить? Почему не присутствует на моей свадьбе мой брат? Где те любящие люди, что вырастили меня? У меня не было даже священника, который освятил бы церемонию! Вместо этого – всего лишь несколько слов. Нет, милорд... – И она снова закрыла лицо руками.
Роберт, конечно, мог бы напомнить ей, что он тоже не хотел жениться, но понял, что сейчас это неуместно.
– Элизабет, сегодня вечером от меня ничего не зависело. Я согласился на
