вздымался вверх на высоту четырех тысяч футов, а расположенные по периметру тринадцать башен добавляли еще тысячу четыреста. Кабинет Тингла находился почти на самом верху башни на северо- западном углу, у пересечения Седьмой и Тридцать седьмой улиц.
Съехав вниз по противоположной стороне эстакады и спустившись к стоянке на третьем из подземных уровней, он сел в лифт и поднялся в главный холл на северо-западной стороне. Там, пересев на скоростной лифт, он проехал до верхнего уровня основного корпуса, а уже оттуда — еще на одном лифте — до своего уровня.
Проходя через холл, за которым находился его кабинет, Тингл обратил внимание на вид, открывающийся через высокие и широкие окна справа от него. На крыше главного корпуса возвышались шесть причальных мачт; на трех из них уже болтались причалившие дирижабли, а еще к одной как раз в этот момент направлялся блестящий оранжевый гигант. Тингл остановился полюбоваться на эту красоту и великолепие.
Наверху, вдоль стены здания, располагались мощные воздуходувки, однако дирижабли миновали их и висели в относительно спокойном воздухе над огромной крышей, где ничто не затрудняло им свободу маневрирования. Не было никакой необходимости встречать их, притягивая, как это обычно бывает, корабль за сброшенные с него причальные канаты. Пилот имел в своем распоряжении двенадцать реактивных двигателей, способных компенсировать любые нестабильности в воздухе. Корабль не спеша приближался к специальному гнезду на верху мачты — и вот его нос уже заблокирован захватным механизмом.
Тингл с удовольствием посмотрел бы за тем, как будут перегружать находящихся в состоянии окаменения, защищенных от любых случайностей и рутинной скуки пассажиров дирижабля. Однако взглянув на часы, он увидел, что приближается назначенное время обычной встречи с боссом в начале рабочего дня. Он вошел в приемную, из которой дверь вела в его кабинет. Секретарь сидел за своим столом, глядя на него грустными, полными боли глазами, словно у него раскалывалась голова. Тингл проскользнул мимо него, бросив на ходу:
— Доброе утро, Сэлли!.. Плохое настроение? — спросил он, услыхав в ответ на приветствие лишь невнятное бормотание. — Доброе утро, Маха Тингл. Маха Паз уже…
— Знаю, знаю. С нетерпением ждет меня. Спасибо.
Куполообразный кабинет начальника был уставлен элегантной, как и сам его хозяин, мебелью. Вардхамана Паз, приветствуя Тингла, поднялся из-за стола во весь свой огромный рост — никак не меньше семи футов. Блестящая многоцветная рубаха и брюки в напряжении натянулись, удерживая огромное, словно шар, туловище и толстые ягодицы. Над тремя подбородками и отвисшей складкой на шее возвышалась округлая голова с массивным выступающим лбом. Он кивнул и протянул, словно в молитву, руки вперед; казалось, от него требуются значительные усилия, чтобы поднять многочисленные кольца. Которыми были унизаны пальцы. На каждом пальце толстяка красовалось по два кольца, украшенных массивными бриллиантами и изумрудами. Золото колец было фальшивым, а драгоценности — искусственными, да и сам Паз казался Тинглу нереальным — наверно, потому, что тучные и уродливые люди встречались столь редко.
— Доброе утро, шеф, — сказал Тингл, предварительно кивнув и вытянув в приветствии сжатые руки вперед.
— Доброе утро. Боб.
Паз, словно надувной шар, из которого сквозь малюсенькую дырочку медленно выходит горячий воздух, аккуратно опустился в кресло.
Предложив Тинглу присесть, он сказал:
— Для других, может быть, это утро и доброе, но вот для нас с тобой…
«Мерцающие персты», как его называли за глаза, взмахнул рукой, напомнившей Тинглу тяжелый плавник неуклюжего моржа. Лицо его скривилось, будто он объелся бобов.
— Я слышал о твоих неприятностях… о наших неприятностях… Мне передали по специальным каналам.
Тингл напряженно передернулся и пробежал глазами по комнате, однако ничего не сказал. Было бы глупо спрашивать Паза, проверена ли комната и включена ли глушилка. Конечно же, все, что нужно, было сделано. Кроме того, в комнате на полную громкость работали три экрана.
Тингл придвинул стул так, что живот уперся в кромку стола, и подался вперед.
— Вы связывались с Тони? — спросил он.
— Нет. Это другой канал.
— Рутенбик и Гриль сегодня меня не занимают. Вот Кастор… Думаю, информатор сказал вам, насколько он для нас опасен?
Паз кивнул. Щеки его шлепали, как листья на ветру.
— Один высокопоставленный органик ищет Кастора. Однако пока у него связаны руки, поскольку официальные меры он принять не может. Вот если бы он получил подтверждение властей Вторника, что Кастор является дэйбрейкером, можно было бы действовать быстро и решительно. Конечно пришлось бы убить его, чтобы предотвратить арест. Нельзя допустить, чтобы его стали допрашивать.
Хотя по чину Тинглу не следовало знать имя того человека, о котором упомянул Паз, оно было ему известно. Поиски, которые он провел в банке данных, не получив, однако, разрешения на них ни от сегодняшнего правительства, ни от Совета иммеров, открыли ему имя заинтересованного лица.
— Мы должны найти Кастора! — сказал Паз.
— Буду работать, как бобер на плотине, — сказал Тингл.
— Вы смеетесь? По-моему, не время.
— Нет, нет. Это просто каламбур [игра слов: Castor (англ.) — бобер].
— Каламбур? Что за каламбур? Сейчас не время для легкомыслия, Боб.
— Американский бобер принадлежит к роду Castor canadensis, — пробормотал Тингл.
— Что?
— Не обращайте внимания, — сказал Тингл, повышая голос. — Знаете, шеф, мне необходимо указать неправильное время в отчете по работе. Мой непосредственный начальник, Гэлор Писвэк [Galore Piecework (англ.) — изобилие сдельщины], слишком усердна. Она почти всегда проверяет мои отчеты.
— Гэлор Писвэк? — нахмурившись, переспросил Паз.
— Глория Питсворс. Мы, подчиненные, так ее называем.
Паз не улыбнулся.
— Я же сказал тебе. Боб. Легкомыслие… сейчас неуместно.
— Знаю, шеф. Прошу прощения.
Паз громко вздохнул.
— Я позабочусь о Питсворс. Но…
Наступила пауза. Выждав несколько секунд, Тингл спросил:
— У вас еще более плохие новости?
— Ты очень проницателен. Боб.
Он еще раз глубоко вздохнул.
— Мой информатор передал, что здесь находится один из органиков Воскресенья. Это детектив-майор Пантея Пао Сник. У нее временная виза. Боб. Временная!
— И это, конечно, касается нас. Иначе вы бы о ней не упомянули.
— Боюсь, что так, — сказал Паз. — Из сообщения информатора следует, что только комиссар-генералу известно о миссии Сник. Это свидетельствует об уровне секретности. Мой агент не смог узнать ничего такого, что могло бы порадовать меня. Не исключено, что и генерал знает далеко не все. Передали приказ — во всем помогать Сник и сотрудничать с ней. Звучит зловеще. Мы должны узнать, что она задумала.
— Возможно, причина ее пребывания здесь не связана с нами.
Паз в очередной раз вздохнул.
— Хотелось бы так думать. К несчастью, она уже интересовалась тобой. Более того, она хочет с тобой поговорить.
Да, сегодня было положительно невозможно полностью оставаться Тинглом. Вторник никак не хотел замолчать и оставить его в покое. Он просто-таки настаивал, чтобы Тингл по меньшей мере играл роль
