дня в другой. В последнее время, однако, тебе часто напоминали о том, что ты больше чем просто один человек. Обстоятельства встряхнули тебя, устроили тебе заваруху. Теперь под угрозой каждый из твоих я, все твои полуобразы сталкиваются друг с другом.
— Это все временно, — вставил Чарли. — Я приведу себя в порядок. Со мной все будет хорошо.
— Ты хотел сказать «_с _н_а_м_и_», не так ли? — слегка улыбаясь заметил Иммерман. Сложив руки на коленях, он подался вперед. Пальцы левой руки скользили взад-вперед по ноге, словно он поглаживал спину невидимого кота. — Понимаешь ли, Джеф, то есть я хотел сказать, Чарли, ты — не единственный дэйбрейкер среди нас в больших городах Западного полушария, есть еще по крайней мере дюжина, да еще несколько в Китае. Но ни один из них не вжился в свои роли так глубоко. Никто не _о_т_о_ж_д_е_с_т_в_л_я_л себя с теми личностями, облик которых принял. Все они — просто хорошие актеры. Ты же в своем роде уникален, что-то вроде супердэйбрейкера.
— Я никогда не верил в полумеры, — сказал Чарли.
Иммерман улыбнулся и сплетя пальцы откинулся назад.
— Очень хорошо. Настоящий Иммерман. Но такой же напор и энтузиазм, какой ты проявляешь в своих образах, необходим и в другой твоей роли.
— Вы о чем? — после долгого молчания спросил Ом.
Иммерман почти вонзился в Ома.
— Быть настоящим иммером!
Голова Ома от неожиданности резко откинулась назад, будто кто-то невидимый попытался ткнуть его пальцем в глаз.
— Но я… им и являюсь! — воскликнул он.
Дедушка снова сложил руки вместе, словно отбивая пальцами левой руки по правой ладони условную мелодию.
— Недостаточно. Ты проявил очевидные колебания в следовании приказам. Ты позволил своим чувствам, присущему тебе неприятию насилия — что в другой ситуации безусловно могло бы вызвать восхищение — помешать выполнению твоих высших обязанностей.
— Мне кажется ясно, о чем идет речь, — сказал Чарли, — и все же я спрошу.
— Тебе было приказано сразу же после допроса Сник отправиться домой. Но несмотря на это, ты остался там, рядом с этим домом. Не сомневаюсь, что тебя занимало только одно — помешать убийству Сник. Тебя совершенно не заботило то, что, останься она в живых, мы все подверглись бы опасности. Кстати, сейчас мне кажется, что в той ситуации ее не стоило убивать. Благодаря твоему вмешательству так оно и обернулось.
— Так ее не убили? — спросил Ом.
— Нет. Она в безопасном месте. Но все еще далеко не кончено. Время от времени приходится делать то, что не вызывает у нас восторга. И мы делаем это, Чарли, делаем ради общего блага.
— И в чем же оно?
— Достижение для всех большей свободы, подлинной демократии. Мы стремимся к созданию такого общества, которое позволит избавиться от постоянного и плотного давления правительства. Ситуация и сейчас уже достаточно плоха, а если ничего не делать, то она станет значительно хуже. Долгое время считалось, что политика правительства оправдывает наши действия, как будто оно — единственное, что вызывает сопротивление иммеров.
Он сделал глоток чая. Чарли в нетерпении подался вперед.
— Я вместе с некоторыми моими коллегами сопротивлялся неподобающему и весьма постыдному предложению. И вот сейчас мы, кажется, проигрываем.
Значит, — подумал Чарли, — он все-таки входит во Всемирный Совет.
— Предложение состояло в том, чтобы каждому взрослому гражданину имплантировали микропередатчик, который будет порождать индивидуальный код. Спутники и наземные станции сумеют принимать этот сигнал, откуда бы и когда он не был передан, кроме периода пребывания в стоунере. Они хотели бы получать сигналы и от окаменевшего человека, но это невозможно. Это означает, что правительство сможет с точностью до нескольких дюймов определить местоположение любого человека и тотчас же идентифицировать его личность.
Чарли, ошеломленный, попытался мысленно раскачать себя, вывести из оцепенения.
— Но это же значит, что никто не сможет быть дэйбрейкером. Его же сразу обнаружат!
— Совершенно верно, — подтвердил Иммерман. — Однако если забыть твою личную проблему, остается самое главное — этот проект навсегда лишит всех граждан чувства собственного достоинства. Это решение превратит людей в ничтожества, приравняет их к цифровому коду. Мы этого не хотим. Даже то наблюдение, под которым мы находимся сегодня, представляется нам чрезмерным. Человечество значительно выиграет от того, что установится демократия со всеми ее преимуществами и издержками. Тут ничего не поделаешь: одно без другого получить нельзя.
Но это — далеко не единственная наша цель. Мы знаем, что на Земле гораздо больше пространства для жизни, чем утверждает наше правительство. Не жертвуя ни комфортом, ни благосостоянием, которыми мы сейчас обладаем, можно значительно увеличить численность населения. Процесс этот, конечно, должен носить постепенный характер. Радикал Ванг требует отменить все способы контроля рождаемости, но это явное сумасшествие. Знаешь о ком я говорю?
— У Ванга нет никаких шансов быть избранным, — кивнул Чарли. — Его ни в коем случае нельзя выбирать.
— В каждом из дней есть личности, похожие на него, — заметил Иммерман. — Все они, без сомнения, работают на правительство и выполняют его приказы.
— Что? — спросил Чарли, прислушиваясь.
— Ванг и ему подобные — это провокаторы, агенты правительства. Радикальные меры они предлагают только для того, чтобы обозлить население и представить самих себя в смешном свете. Они надеются, что благодаря этому более обстоятельные и разумные идеи общество отклонит. Общественность станет путать радикалов с умеренными. Людьми просто манипулируют в интересах правительства. Оно желает сохранить статус-кво.
— Ничего удивительного, — согласился Чарли.
— Мы собираемся установить такое правительство, которое не будет пользоваться столь недостойными и неэтичными методами.
Иммерман бросил взгляд на экран, показывающий время.
— Мы вовсе не собираемся действовать неосмотрительно и прибегнем к решительным насильственным мерам лишь тогда, когда для этого наступит подходящий момент. Мы работали очень настойчиво и не спеша, и вот теперь в высших правительственных эшелонах у нас есть свои люди. Ты удивился бы, узнав, насколько велика наша семья. Но чем больше она разрастается, тем больше вероятность быть обнаруженными. И чем реальнее подобная опасность, тем плотнее мы должны контролировать наших членов. К сожалению, это так.
«Именно под таким предлогом действует и правительство», — отметил про себя Чарли.
Иммерман поднялся. Чарли последовал его примеру.
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Мы будем ничуть не лучше того самого правительства, с которым сейчас боремся, а может быть, еще хуже. Не верь этому. Мы давно разрабатываем самую лучшую из возможных правительственных систем для нынешней стадии развития человечества. В один прекрасный день наш план будет обнародован. А пока запомни вот что. Еще Томас Джефферсон сказал, что самое лучшее правительство — то, которое меньше всего управляет. Тебя назвали в его честь. Ты знаешь об этом?
Чарли кивнул.
— Мне пора идти, — сказал Иммерман.
— Еще одно, — поспешил вставить Чарли. — Мне кажется, что существует единственная ситуация, в которой убийство оправдано. Это — самооборона.
— Да, но что такое самооборона? Разве она имеет только одно проявление?
— Меня этим не смутить, — ответил Чарли. — Моя этика более привержена сути, нежели словам. Я знаю, что правильно, а что нет.
