— А-а! — оживился Сирано. — Как же я мог забыть! Лазер! Конечно, Файбрас рассказывал мне про это чудо. Вы думаете, он способен пробить стены Башни?
— Не знаю. Этот металл обладает фантастической прочностью... Но надо попробовать.
Француз опять впал в уныние.
— А как быть с горючим? Мы не можем лететь к Клеменсу за лазером и потом возвращаться сюда. В этом случае нам не хватит топлива на обратный путь в Пароландо.
— Надо забрать у Сэма лазер, потом отправиться за горючим в Пароландо и подготовить новую экспедицию.
— Большая потеря времени. К тому же, есть еще одно обстоятельство: упрямец Клеменс может не отдать нам лазер.
— У меня даже мысли об этом не возникает, — медленно сказала Джил. — Похоже, другого способа проникнуть в Башню не существует.
— Вы совершенно правы. Но вы рассуждаете логически, а Клеменс иногда не в ладах с логикой. Хорошо, поживем — увидим.
Захваченная новой идеей, Джил решила не тратить время в бесплодном ожидании Пискатора. Если японец ранен или захвачен в плен живыми существами или роботами, они ничем не могут ему помочь; для этого, как минимум, требовалось проникнуть в Башню. Или получить какую-то принципиально новую информацию.
С этой мыслью Джил, в сопровождении Сирано, направилась в медицинский отсек, чтобы допросить Торна. Канадец сидел в постели; его левая нога была прикована цепью к металлическому стояку. При виде посетителей он не проронил ни слова. Джил тоже молчала, внимательно разглядывая его. Торн прикрыл глаза; лицо его выражало странную смесь непримиримого упорства и покорности судьбе. Люцифер был повержен, но не утратил ни гордости, ни силы духа.
Джил обратилась к нему:
— Не хотите ли вы объяснить свои действия?
Торн молчал.
— Нам известно, что вы подложили бомбу в вертолет. Вы убийца, Торн. Файбрас, Обренова и их спутники погибли при взрыве.
Он широко раскрыл глаза, но выражение лица не изменилось. Слабая улыбка — скорее, только намек на улыбку — скользнула по его губам. Или ей только почудилось?
— Вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве, и я обязана отдать приказ о вашем расстреле. Однако мы хотим избежать ошибки. Вы можете признаться или привести любые доводы в свою защиту.
Он смотрел на нее неотрывно, тяжелым и холодным взглядом.
— Конечно, вы знаете о шариках... крохотных черных шариках? Мы нашли их у Файбраса и Обреновой.
В его глазах мелькнул страх. Или только волнение? Он побледнел, мучительная гримаса исказила лицо.
— В вашем мозгу тоже есть такой шарик?
Торн выругался и сказал:
— Мне делали рентгеновский снимок головы. Разве Файбрас взял бы меня, обнаружив что-нибудь?
— Не знаю, — возразила Джил. — Принял же он Обренову, так почему он должен был отвергнуть вас?
Торн покачал головой.
— Послушайте, я буду вынуждена приказать Грейвсу сделать вам трепанацию черепа.
— Только потеряете время, — ответил он. — У меня в голове нет этой штуки.
— Полагаю, вы лжете. Зачем имплантируют этот шарик?
Молчание.
— Вы ответите или нет?
Вмешался Сирано.
— Куда вы собирались лететь на похищенном вертолете?
Торн крепко сжал губы, потом спросил:
— Я думаю, вы так и не смогли попасть в Башню?
— Один из нас прошел.
Торн вздрогнул, его лицо покрылось мертвенной бледностью.
— Один? Кто же это?
— Я отвечу вам лишь тогда, когда вы все выложите.
Торн упрямо вздернул подбородок и перевел дыхание.
— Я не стану ничего говорить, пока мы не попадем на «Марк Твен». Я расскажу все лишь Сэму Клеменсу; здесь — ни слова. Если вы хотите, можете вскрыть мой череп. Это жестоко... и это будет стоить мне жизни, но вы не узнаете ничего.
Джил увела Сирано в соседнюю каюту.
— На борту «Марка Твена» есть рентгеновский аппарат?
— Не помню. Спросим их, как только возобновится связь.
Они возвратились к Торну. С минуту он пристально смотрел
им в глаза, потом с трудом, словно презирая себя за слабость спросил:
— Этот человек... он вернулся?
— Не все ли вам равно?
Торн, видимо, колебался, собираясь что-то сказать, но неожиданно тишину разорвал его хриплый хохот. Он смеялся!
— Ну, что ж, — решила Джил, — летим к судну. Поговорим там, если вы не надумаете сделать это раньше.
Проверка оборудования дирижабля заняла не более часа. Затем отвязали канаты и последние члены экипажа взошли на борт. В кресле пилота сидел Сирано. Медленно, осторожно, он начал поднимать «Парсефаль» в воздух, развернув пропеллеры вверх. Из баков выпустили водный балласт, и дирижабль круто взмыл в небо. Через десять миль Сирано стал постепенно снижать высоту полета, направляя дирижабль к расщелине, через которую они проникли в этот туманный ад.
Джил стояла у ветрового стекла, напряженно вглядываясь в белесую пелену. На миг ей показалось, что она слышит рокот волн, свист ветра и заунывные стоны неприкаянных душ.
— До свидания, Пискатор, — пробормотала она. — Мы еще вернемся...
Поток воздуха швырнул дирижабль в узкое ущелье и с силой вытолкул наружу. По словам Сирано, они вылетели словно новорожденный из чрева матери, жаждущей отделаться от него. Свет, сверкающее солнце и вид зелени внизу привели всех в экстаз. Из отсека в отсек неслись восторженные крики, песни и смех.
Как только «Парсефаль» поднялся на достаточную высоту, Аукусо начал налаживать связь с «Марком Твеном». Через час ему удалось нащупать в эфире Клеменса.
Джил только начала свой доклад, как Сэм в возбуждении прервал ее и принялся рассказывать о предательском нападении Грейстока. Она молчала, потрясенная дурной вестью; вскоре пространные и подробные описания Сэма начали ее раздражать. Главное было уже ясно — корабль уцелел.
Наконец, Клеменс выложил все.
— Ну, я отчитался вчистую. Теперь ваша очередь. А где Файбрас?
— Погодите... я же не успела сказать вам и двух слов.
Она подробно изложила все, что случилось за последние пять
дней. Сэм слушал с огромным напряжением, лишь изредка прерывая ее невнятными восклицаниями.
— Итак, Файбрас мертв, и вы полагаете, что он — один из Них? — дрогнувшим голосом произнес он, когда Джил закончила.
— Может быть, это слишком поспешный вывод? Предположим, черный шарик имплантирован и
