Та не отреагировала, но Тому показалось, что ее глаза стали чуть-чуть светлее.
Это была, конечно, только игра его воображения, но ему нравилось так думать.
На то, чтобы добиться консультации у психиатра и трижды посетить врача, Том потратил еще один год, еще сорок восемь дней. Доктор Зигмунд Трауриг был другом доктора Стелелы, астролога, и для Тома, таким образом, все упрощалось.
- Я тщательно изучил графики доктора Стелелы и внимательно проанализировал вашу навязчивую идею насчет этой женщины, - сказал доктор.-Я согласен с доктором Стелелой в том, что вы всегда будете несчастны во Вторнике, но не уверен, что в Среде вы станете счастливее. Однако, если вас так заклинило на этой мисс Марлоу, думаю, что вам следует отправиться в Среду. Но только в том случае, если вы подпишете соглашение встретиться с психиатром для дополнительного обследования.
Только потом Том Пим осознал, что доктор мог просто отказать ему, сославшись на большое количество пациентов.
Но тогда подобная мысль была бы неблагодарностью по отношению к доктору.
Теперь ему оставалось ждать, пока все необходимые бумаги перешлют В инстанции Среды. Его битва была выиграна только наполовину, поскольку другой чиновник мог запросто прекратить дело. Но если Том добьется своей цели, что тогда? Дженни может отвергнуть его, и второго шанса у него уже не будет.
Думать о том, что это может случиться, было невыносимо, но ведь и такой поворот событий не исключался.
Том погладил дверь и прижался к ней губами.
- Пигмалион мог по крайней мере прикоснуться к Галатее, - сказал он. Уверен, что боги - великие немые бюрократы - сжалились бы надо мной, потому что я этого сделать не могу. Уверен.
Психиатр сказал, что Том не способен к настоящим и продолжительным отношениям с женщиной, как и множество мужчин этого мира, привыкших к легкопреходящим связям. Он влюбился в Дженни Марлоу по нескольким причинам. Прежде всего она может походить на кого-нибудь из его детства. Скажем, на мать. Нет? Хорошо. Глубокая и важная правда заключается в том, что он любит мисс Марлоу потому, что она не может отвергнуть его, прогнать или стать надоедливой, ворчать, плакать, кричать и тому подобное. Он любит ее потому, что она недосягаема и безмолвна.
- Я люблю ее так, как, должно быть, Ахиллес любил Елену, которую видел на стене Трои, - сказал Том.
- А я и не знал, что Ахиллес был влюблен в Елену Троянскую, - заметил доктор.
- Хоть у Гомера об этом не сказано, я знаю, что так должно было быть! Кто мог видеть ее и не любить?
- Черт возьми, откуда мне знать? Я ее никогда не видел! Я так и знал, что ваши заблуждения усилятся...
- Я поэт! - сказал Том.
- Вы имеете в виду само совершенство! Хм-м. Должно быть, она действительно нечто экстраординарное. На сегодня у меня нет никаких планов. Вот что я вам скажу: вы меня заинтриговали. Я заскочу к вам вечером и взгляну на эту невероятную красавицу - вашу Елену Троянскую.
Доктор Трауриг явился сразу после ужина, и Том Пим повел его вниз, через холл, в каменаторную, в недра большого дома, будто гид, сопровождающий известного критика к только что обнаруженной картине Рембрандта.
Доктор долго стоял напротив цилиндра, несколько раз хмыкал и проверял табличку над дверью. Затем он обернулся и сказал:
- Я понимаю, что вы имели в виду, мистер Пим. Очень хорошо. Я дам ход этому делу.
- Разве она не особенная? - спросил Том на крыльце. - Она не из этого мира - фигурально выражаясь, конечно.
- Очень красива. Но я считаю, что вы на пороге великого разочарования, возможно, горя, а то и сумасшествия - терпеть не могу такие ненаучные термины!
- Я использую свой шанс, - сказал Том. - Я знаю, это звучит чудаковато, но где бы мы были, если бы в нашем мире не было чудаков? Вспомните человека, изобретшего колесо, Колумба, Джеймса Ватта, братьев Райт, Пастера... Да вы сами можете продолжить список.
- Едва ли корректно сравнивать этих пионеров науки с собой и своим стремлением жениться. Но, как я уже выяснил, она потрясающе красива. Это чрезвычайно любопытно. Почему она не замужем? Что с ней не так?
- Да она дюжину раз могла выйти замуж! - воскликнул Том. - Главное, она не замужем сейчас! Может быть, она разочарована и поклялась дождаться того самого мужчину. Может быть...
- Здесь нет никаких 'может быть'! Вы просто неврастеник, - сказал Трауриг. - Но я верю, что для вас опасней оставаться здесь, чем отправиться в Среду.
- Так вы согласны?! - завопил Том, хватая руку доктора и пожимая ее.
- Возможно. Но у меня есть некоторые сомнения... - Доктор был весьма дальновиден.
Том засмеялся, отпустил руку доктора и похлопал его по плечу:
- Скажите 'да'! Ведь вы были по-настоящему потрясены! Только покойник устоит против такой красоты!
- Она в порядке, - сказал доктор. - Но вы должны все обдумать. Если вы попадете туда, а она даст вам от ворот поворот, ваш конец может стать очень печальным - о, как я не люблю использовать такие поэтические слова!
- Нет, этого не произойдет. Мне не может быть хуже. Только лучше. Я смогу хотя бы увидеть ее живой.
Пролетели весна и лето. И в одно прекрасное утро, которое Тому никогда уже не забыть, пришло письмо с разрешением и инструкциями по переходу в Среду. Они оказались достаточно просты. Тому предписывалось лишь дождаться техников, которые должны были переналадить таймер в основании цилиндра.
Он никак не мог понять, почему ему не разрешили попросту не воспользоваться каменатором одну ночь и спокойно перейти в Среду, но вскоре бросил попытки вникнуть в бюрократическую логику.
Сообщать об этом кому-либо в доме он не собирался, главным образом из-за Мейбл. Но она все равно узнала обо всем на студии, заплакала, увидев его за обедом, и убежала к себе в комнату. Она очень переживала, но никому не позволила утешать себя.
В тот вечер, когда Том открыл дверь своего каменатора, его сердце билось как никогда сильно. К этому моменту остальные обо всем уже знали, ему не удалось сохранить свою тайну.
В общем-то он был даже доволен, что проболтался, поскольку соседи, похоже, обрадовались, натащили напитков и наговорили кучу пожеланий. В конце концов спустилась и Мейбл и со слезами на глазах тоже пожелала ему удачи. Она знала, что Том не любил ее по-настоящему, и надеялась, что кто-нибудь влюбится в нее, вот так же взглянув в ее каменатор.
Узнав, что Том ходил на прием к доктору Трауригу, Мейбл сказала:
- Он очень влиятельный специалист. Сол Воремволф, который тоже посещает его, говорит, что Трауриг пользуется влиянием и в других днях. К тому же доктор Трауриг издает 'Psyche Crosscurrents'. Ты, наверное, знаешь - это один из тех немногих журналов, что читают другие люди.
Под другими Мейбл, конечно же, подразумевала тех, кто жил в дни со Среды по Понедельник.
Том сказал, что рад встрече с Трауригом, поскольку тот использовал свое влияние, побудив инстанции Среды пропустить так быстро его запрос. Стены между мирами ломаются очень редко, но очень влиятельные люди делают это, когда их очень попросят.
Немного погодя Том опять стоял, трепеща, перед цилиндром Дженни. В предыдущий раз он думал, что всегда будет видеть ее только в каменаторе. Но теперь уже совсем скоро увидит ее реальной, полной жизни.
- Ave atque vale![ Здравствуй и прощай! (лат.) ]- сказал он громко.
Все радостно закивали. Мейбл усмехнулась: - Как старо!
Они думали, что Том обращался к ним, - хотя, возможно, так оно и было.
Том вошел в цилиндр, закрыл дверь и нажал на кнопку. Он будет держать глаза открытыми, чтобы...
