— Ну конечно. Все физиологические процессы регулируются мозгом. — Он постучал пальцем себе по виску. — Самое главное — точно определить, из какой точки мозга исходят соответствующие импульсы. Ну ладно, иди и помоги пока матери. Жди меня внизу.
Я нехотя вышел из комнаты сестры и притворил за собой дверь. Постояв несколько секунд на лестничной площадке, я прислушался к доносившимся оттуда звукам, однако не услышал ничего необычного. Спускаясь по лестнице, я видел, как мать хлопочет на кухне. Она определенно находила утешение в чистоте и порядке, которые строго блюла в своем доме. Сейчас она сервировала стол к обеду. Я мысленно вернулся к тем временам, когда Джои был еще с нами. Впрочем, уже тогда каждый из нас жил своей жизнью, следуя собственному распорядку. После же его смерти связь между нами окончательно распалась.
Я помог матери накрыть на стол, после чего немного посмотрел телевизор. Мы уже собрались было приступить к трапезе, когда пришел отец. Увидев меня, он не испытал никакой радости, просто поздоровался и прошел в свою комнату — снять мокрый плащ и положить портфель. Вышел он оттуда, не переодевшись, в пиджаке и галстуке, после чего прошел прямо к столу и уселся, как в ресторане. Итак, в родительском доме ничего не изменилось, это уж точно. В последнее время я сократил свои визиты к ним примерно до четырех раз в год, причем всякий раз после встречи с отцом подумывал о том, чтобы сделать их еще более редкими.
— Я полагаю, ты уже виделся со своей сестрой, — сказал Гордон, кладя на колени салфетку в ожидании, когда его обслужат. В последнее время он уже не называл ее Лаурой, только твоя сестра или — в общении с женой — твоя дочь.
Только я подумал о том, удастся ли Спанки заставить Лауру спуститься в столовую, как он в одиночестве появился на лестничной площадке.
— Ну что? — спросил я, наблюдая за тем, как отец, откинувшись на спинку стула, позволяет матери положить ему на тарелку пару явно пережаренных отбивных котлет.
— Все прекрасно. Никакой агорафобии она не подвержена. Просто она ужасно боится мальчиков, поскольку уверена, что они будут исподтишка подсмеиваться над ней. Насколько я понял, толстеть она начала сразу после смерти брата?
— Ты можешь как-нибудь помочь ей?
— Уже помог, — ответил Спанки, усаживаясь на свободный стул в конце стола.
— Эй, это же место Джои!
— Мартин, он ведь умер. Ты сам мне это сказал. Кстати, от чего он умер?
— От простуды, — ответил я.
— Основательно, похоже, простудился.
— Простуда переросла в воспаление легких. Так что ты все же сделал, чтобы помочь ей?
— Пока не могу тебе этого сказать. Не хочу тревожить раньше времени. — Он смотрел, как Джойс зачерпывает для мужа большую порцию соуса. — Бог мой, ну и вид у этих отбивных! Она их что, в ядерном реакторе готовила?
— Что ты имеешь в виду, говоря, что не можешь пока мне этого сказать? Так ты все-таки поможешь ей или нет? Она же уже почти до ручки дошла!
— Об этом я тоже позаботился. Я дал ей лекарство, срок действия которого неограничен и которое избавит ее от слишком серьезных беспокойств по поводу того, что я сделал. Когда ты через несколько недель снова увидишь ее, ты не поверишь собственным глазам. Так что Лаура меня уже не волнует — ее проблема разрешится сама собой. В данный момент меня гораздо больше беспокоит твой отец.
— Что это ты тихий такой сегодня, Мартин? — спросила мать. — Хочешь добавки?
Я взглянул на подгоревшую отбивную и гору переваренных, похожих на размазню овощей.
— Нет, спасибо, не надо.
— Просто он фанатично предан своей работе. Только о ней постоянно и думает. А как насчет Джоуи? Ей ты можешь как-нибудь помочь?
— Ну, это будет зависеть... Кстати, я уже осмотрел ее мозг — надеюсь, ты не стал бы возражать против этого. Следует признать, что она у тебя довольно-таки нечувствительная женщина, хотя с недавних пор смутно ощущает, что перестала удовлетворять запросам твоего отца. Уже довольно продолжительное время они не занимаются сексом, и все же ей непонятно, что именно она делает не так. Если я смогу поставить твоего отца на ноги, это позитивно отразится и на матери. Ей необходимо вновь обрести уверенность в себе. Ты наверняка заметил, что отец почти не смотрит на нее. Надеюсь, ты и сам догадываешься, что у него есть женщина на стороне.
— У Гордона? — Я вытаращил на него глаза. — У моего старика?! Да ты что, шутишь?
— Он встречается с женщиной, которая работает в их бухгалтерии, причем связь эта, насколько я могу судить, возникла довольно давно. Иногда они остаются после работы и занимаются любовью прямо у него в кабинете.
— Какая мерзость!
— Кому ты это говоришь? Я и копнул-то его мысли всего лишь для того, чтобы получить самую малость фоновой информации, но при этом никак не рассчитывал, что споткнусь о такие бесстыдные фантазии. О, это вообще черт знает что такое! Впрочем, теперь я по крайней мере располагаю кое-каким материалом для последующей работы. Пожалуй, мне удастся помочь ему.
— Хорошо бы еще и с матерью разобраться.
Мы оба повернулись и увидели, как она смотрит на мужа в надежде услышать хоть одно доброе слово.
— Как только в нем произойдут определенные перемены, она тоже изменится, хотя я уже сейчас мог бы попробовать избавить ее от этой страсти к бесконечным чисткам и уборкам. Я подумаю над этим. Ну что ж, а теперь позволь оставить тебя наедине с родителями. — С этими словами Спанки резко поднялся из-за стола. Спасибо, что выкроил для меня время. Завтра я сам найду тебя.
— Постои, куда это ты собрался?
— Хочу проверить состояние фундамента этого дома. Перед уходом мне надо еще кое-что сделать. Я устрою все так, что коррекция произойдет не сразу, она будет осуществляться постепенно, а потому потребуется минимум три недели, прежде чем ты заметишь какие-то перемены в своей семье. — Спанки прислонился к дверному косяку и стал пристально осматривать потолок. Со стороны могло показаться, что он что-то выискивает. — Ты не знаешь, где они застраховали свое имущество?
— Так сразу и не вспомню. А зачем тебе?
— Да нет, это так, не важно. Я и сам легко узнаю. Отец тем временем продолжал молча жевать твердое мясо, тогда как мать неотрывно смотрела на него, даже не прикоснувшись к своей еде. Ни один из них не обратил внимания на то, что мой взгляд прикован к входной двери.
— Ты действительно считаешь, что они изменятся?
— Это я тебе гарантирую.
— Но ты же не собираешься причинить им какую-нибудь боль, так ведь? Я хочу сказать — Лауре, которая сейчас такая вот, ну и вообще...
— Обещаю тебе, что ничто из того, что я сделаю, не причинит им никакого физического вреда, хотя происходящие в процессе работы внезапные перемены обычно вызывают некоторое эмоциональное потрясение. Но ведь нельзя же сделать омлет, не разбив...
— Учти, Спанки, что я люблю их. Я знаю, что они тебе не особенно понравились, но другой семьи у меня нет.
— Я знаю, что они тебе небезразличны. Кстати, перемены, которые произойдут в их жизни, благотворно скажутся и на тебе. Но для этого тебе надо набраться лишь немного терпения. А сейчас, чтобы все получилось как надо, я прошу, тебя оказать мне одну услугу.
— Говори, что от меня требуется. Постараюсь сделать все, что в моих силах.
— Что бы ни случилось, я хочу, чтобы на протяжении трех недель ты совершенно не контактировал с ними.
— А если они сами свяжутся со мной и скажут, что им необходимо срочно видеть меня?
— Уверен, что именно так и будет, однако тебе придется совладать с искушением повидаться с ними. Вне зависимости от того, как часто они будут звонить тебе или сколько посланий направят в твой адрес, ты
