Троица чернорубашечников зря времени не теряла. Они включили проектор, проверили, правильно ли заряжена пленка, запустили мотор. В кадре появился черный круг на белом фоне — эмблема киностудии? Один из охранников подкрутил резкость. Адам отошел назад, стал напротив меня — так, чтоб я до него не дотянулся, — и произнес:
— Заключительная дезинтоксикация.
Итак, меня вынудили «проявить снисхождение», дабы подвергнуть последнему унижению: порке — если не в буквальном смысле, то в переносном.
Выходит, я еще не достиг самого дна.
Но достигну; порукой тому — стрекочущий проектор, задернутый до урочной минуты занавес. Эмблема на экране поблекла, уступив место надписи:
«ПОЛИМ ФИЛМЗ»
ПРЕДСТАВЛЯЕТ
И после паузы:
ГОРЬКАЯ ПРАВДА
Черный круг. Титр:
С УЧАСТИЕМ
ЛЕГЕНДАРНОЙ ШЛЮХИ
ИО
Пауза.
СНИМАВШЕЙСЯ В РОЛЯХ
ИЗИДЫ
АСТАРТЫ
КАЛИ
Длинная пауза.
НЕОТРАЗИМОЙ
ЛИЛИИ МОНТГОМЕРИ
Мимолетная сценка: Лилия опускается на колени перед лежащим мужчиной. Я не сразу сообразил, что мужчина — я сам. Кто-то, скорей всего Кончис, заснял нас с помощью дальнобойной насадки, когда Лилия декламировала монолог из «Бури». Помнится, она даже предупреждала, что такая насадка у него имеется.
БЕСКОНЕЧНО ЖЕЛАННОЙ
ЖЮЛИ ХОЛМС
Еще эпизод: мы целуемся, озаренные прямым солнцем. Чуть погодя, у статуи Посейдона.
И ОТВАЖНОГО УЧЕНОГО
ВАНЕССЫ МАКСВЕЛЛ
На сей раз — фотография. Она за столом, за лабораторным столом, заваленным бумагами. Пробирка в штативе. Микроскоп. Вторая мадам Кюри.
А НЫНЕ ЗАНЯТОЙ В РОЛИ
Снова мелькнул черный круг.
САМОЙ СЕБЯ!
Надпись исчезла.
Наплыв. Джо в маске шакала, бегущий вдоль колеи по направлению к вилле; демон, явившийся средь бела дня; он набежал на объектив, — затемнение.
А ТАКЖЕ С УЧАСТИЕМ
ГРОЗЫ МИССИСИПИ
Пауза.
ДЖО ХАРРИСОНА
Черный круг.
В РОЛИ САМОГО СЕБЯ
Титр в аляповатой рамочке:
Развратная барынька леди Джейн в гостинничном номере
Мне показывают крутое порно.
Фильм начался: богато обставленная, вся в оборочках, эдвардианская опочивальня. Появилась Лилия в пеньюаре, с распущенными волосами. В разрезе пеньюара виднеется идиотский черный корсет. Оперлась на спинку стула, поправляя чулок; ужимка старая как мир; правда, кроме ноги выше колена, крупный план позволял различить и шрам на запястье. Припрыгнув, обернулась к двери, что-то крикнула. Вошел рассыльный с подносом. Лилия взяла с подноса письмо, рассыльный откланялся. Следующий кадр: вскрывает конверт, кривится, отбрасывает прочь. В объективе лежащее на полу письмо.
Пленка пузырчатая и неровная, изображение то и дело плывет, как в старом немом кино. На экране замигал очередной титр в рамочке:
«… Теперь, когда я узнал всю правду о твоих развратных наклонностях, между нами все кончено. Твой — увы! — пока еще супруг, оскорбленный… лорд де Вир!»
Новый кадр. Лилия в постели, камера прямо над ней. Пеньюара и след простыл. Корсет, сетчатые чулки. Сквозь толстый слой туши и румян видно, что Лилия пыжится изобразить роковую женщину в расстроенных чувствах, но именно что только пыжится: подобно большинству порнографических лент, и эта — скорее всего, не без умысла, — балансировала на грани пародии.
Что ж, все закончится шуткой? Дурной шуткой?
Изнемогая от страсти, она дожидается своего черного, как ночь, соучастника в смертном грехе.
Тот же ракурс. Порывисто приподнялась на латунной кровати, какие стоят во всех французских
