5. Касаточка.
Впредь в разговорах с объектом избегайте упоминаний о ней.
6. Заключительный этап.
К концу июля сворачиваем всю активность, кроме сердцевинной.
7. Состояние объекта.
Морис считает, что объект уже подготовлен к матрицированию. Имейте в виду, для него теперь любой вымысел предпочтительней реальности. Чаще меняйте стилистику, увеличивайте амплитуду.
На восьмом листочке — напечатанный на машинке монолог из «Бури», который декламировала Лилия. В самом низу стопки, на обычной бумаге, наспех нацарапано:
Передай Бо, чтоб захватил невидимки и книги. Да, и паутинки, главное.
На обороте каждого листка — черновые записи Лилии (или искусные подделки под черновые записи), пестрящие помарками и исправлениями. Почерк вроде бы всюду ее.
1. Это — что?
Услышав имя,
Имя не поймешь.
Отчего?
Узнав причины,
Не поймешь причин.
Это — то?
Нет, так и не поймешь наверняка,
Убогий житель комнат нежилых.
2. Любовь — методика ученых бдений,
Врагиня человеческих мечтаний.
Любовь — твой томный вор в моих садах.
Любовь — твой темный лик, склоненный над листами.
Твой темный, нежный лик и длани.
Ужель Дездемона.
Тут ее, наверное, что-то отвлекло.
3. Или — или
Ласкай, пока он не умрет.
Терзай, пока он не воскреснет
4. ominus dominus
Nicholas
hornullus est
ridiculus
igitur meus
parvus pediculus
multo vult dare
sine morari
in culus illius
ridiculus
Nicholas
colossicus ciculus [114]
5. Шалопай сунул шило в Мазохов стул.
Барон сел и запрыгал: «Ту-ту, ту-ту-у!»
Платон обожал до зубовного скрежета
Небесный аналог свекольника свежего.
Но сколько ни думай про эйдосный борщ,
В тарелку его все равно не нальешь. [115]
Подружка говорит мадам де Сад:
— Супруг твой, право слово, жутковат.
— Да был бы жутковат, оно б не худо,
Так нет! Он фантастический зануда!
Презентуй, милок, мне шаровары, А то больно хоцца в Шопенгары.
Строфы написаны разными почерками; видно, таким образом сестры развеивали скуку.
6. Тайна в полдень позовет.
Слепой нехоженой тропой
Над перехоженой водой
Не забредай в леса личин
И не шатайся под луной,
Ведь белояровый восход
Уже сжигает тот утес,
Чья тайна в полдень позовет.
На обороте трех оставшихся листков был записан текст некой сказки.
ПРИНЦ И КУДЕСНИК
Жил-был юный принц. Он все принимал на веру и только три вещи на свете принять на веру не мог. Он не верил в принцесс, он не верил в острова, он не верил в Бога. Отец его, король, не однажды повторял, что всего этого просто не бывает. А коль скоро в королевстве не водилось ни принцесс, ни островов, да и Бог себя ничем не обнаруживал, юный принц с отцом соглашался.
Но вот как-то раз принц сбегал из дворца. И очутился в соседнем государстве. А там — что за диво!
— острова виднелись с любого лукоморья, и на островах этих обитали чудные и поразительные созданья, которых он и про себя-то назвать побоялся. Пока он искал лодку, на берегу ему встретился человек в парадном, чин чинарем, костюме.
— Неужто эти острова взаправдашние? — спросил у него юный принц.
— Конечно, взаправдашние, — ответил человек в парадном костюме.
— А кто те чудные и поразительные созданья?
— Истинные и безобманные принцессы, все поголовно.
— Так, получается, и Бог есть! — воскликнул принц.
— Я и есть Бог, — с поклоном ответствовал человек в парадном, чин чинарем, костюме.
Юный принц со всех ног помчался домой.
— Ага, вернулся, — сказал отец его, король.
— Я повидал острова, я повидал принцесс, я повидал Бога, — гордо заявил ему принц.
