Фазылов Абдухаким
Мираж
Абдухаким Фазылов
Мираж
Песчаная буря поднялась над пустыней внезапно. Сперва резким толчком подул встречный порывистый ветер, а через минуту лежащие далеко внизу застывшие волны барханов потеряли четкие очертания гребней и скоро совсем исчезли под серой тучей песка, поднимающегося все выше и выше. Фархад поспешно надел наушники. - ... держись, - звучал уже в них голос инструктора. - Попробуй набрать еще немного высоты. Мы будем рядом. Фархад оглянулся по сторонам, но самолета не увидел. 'Теперь надо надеяться только на себя', - прошептал он, работая педалями и рычагами управления. Маневры набора высоты получались плохо. Весь планер трясло от порывов ветра. Он едва смог подняться еще на сто метров. Каждый новый десяток метров давался лишь после огромных винтообразных кругов диаметром чуть ли не в километр. - Ты не перепутал день, на который предсказывали летную погоду? прорвался в наушники раздраженный голос. - Этот день я не мог спутать ни с каким другим, - с обидой ответил Фархад в эфир. Внизу уже бушевала песчаная буря. Кипящая поверхность серого пылевого облака, клубясь, неотвратимо приближалась к планеру. - Фархад, будем возвращаться. Кажется, этот концерт не скоро кончится. Курс на юго-запад, по ветру. Держись, скорость ветра черт знает как меняется... Самолет поднял его планер из Ургенчского аэропорта в пять часов утра. Этого часа Фархад ждал два года. Он так долго и тщательно продумывал этот план - пересечь на планере огромную песчаную пустыню, лежащую в междуречье Сырдарьи и Амударьи, - что сейчас и не помнил, где и как он зародился у него. Через пятнадцать минут после старта они пересекли Амударью. Здесь, на высоте около двух тысяч метров, планер был отцеплен от самолета. Медленно кружась, Фархад 'прощупал' воздушные потоки на различных высотах. Наконец, сделав последний круг над развалинами средневековой крепости Гульдурсун, раскинувшимися на самом краю пустыни, Фархад взял курс на северо-восток. Скоро под крылом показалась затопленная песками долина древних крепостей. Не верилось, что здесь когда-то жили люди, в каналах текла вода. Сейчас всюду был разлит песок; среди застывших волн барханов, то густыми скоплениями, то одинокими островками, лежали бесчисленные развалины замков, укрепленных усадеб, целых больших городов. Среди них величественно выделялись массивы останков крепостей двухтысячелетней давности. В ожидании полета Фархад часто бродил по таким развалинам, осматривал свежие раскопы, слушал рассказы археологов. От них он узнал, что длинные пологие валы, встречающиеся в пустыне, это все, что осталось от некогда высившихся здесь мощных крепостных стен, а оплывшие бесформенные холмы когда-то поднимались к небу высокими башнями. Поразительное впечатление производила, например, видимая сейчас справа крепость Кум-Баскан. Огромное сооружение, с могучими башнями и двойным прямоугольником высоких глинобитных стен, было почти захлестнуто переметнувшимися через него гигантскими волнами барханов, гребни которых за столетия медленно перекатывались над крепостью. Слева по курсу, на самом краю моря мертвых песков, высились мрачные руины знаменитых крепостей Джанбас и Кургашин. Далеко на северо-западе, у голых скал, Султануиздагских гор, в утренней дымке рисовалась увенчанная причудливыми полуразрушенными узорами скалистая вершина крепости Аяз... После полутора часов лета долина крепостей осталась позади. Теперь во всех направлениях, насколько достигал взор, была однообразная равнина. Планер все глубже и глубже уходил в знойный воздух Кызылкумов... Он летел над песками четыре с половиной часа, когда его настигла внезапная буря. Планер находился уже примерно в полутораста километрах от Ургенча. Сейчас Фархад пробивался к городу сквозь бурю, обратным курсом. Самолет кружил над планером на большой высоте. Инструктор теперь не раздражал Фархада частыми и ненужными советами. Попытки подняться выше не приводили к успеху. На высоте пятисот метров планер вдруг погрузился в песчаное облако. Наступил полумрак. Там, где только что светило яркое солнце, тускнело мутное оранжевое пятно. Планер почти перестал управляться. Фархад очень устал, временами терял ориентацию - где небо, где земля. Теперь не удавалось делать большие виражи для сохранения высоты. Поднятый с барханов песок сковал тело планера, сделал его тяжелым и тянул к земле. Корпус страшно скрипел, будто его терли наждаком. Сквозь этот шум и треск инструктор прокричал: - Фархад, слышишь меня? Какая сейчас высота? Сможешь спланировать? Дальше тянуть опасно! Если все будет в порядке, далеко не уходи. Вода у тебя есть? - Есть, литра два. Высоту не могу определить, - ответил он в микрофон. - Если с рацией ничего не случится, сообщи немедленно о приземлении. - Все понял. Постараюсь уцелеть. Жаль все-таки, что перелет не... Корпус планера затрясся от глухого удара. Прижатый к приборной доске, Фархад несколько секунд ощущал, как планер на большой скорости со скрежетом вгрызается в песок. Потом так же неожиданно наступила необычная тишина. Ощупал себя - цел. Некоторое время он просидел в полной растерянности, не знал, что делать. Потом его вдруг осенило. Открытие было не из приятных: он ведь под песком! Надо скорее выбираться наружу. Если сейчас над ним образовался хотя бы двухметровый слой, можно считать себя заживо погребенным. Фархад попытался вызвать самолет. Безрезультатно: рация молчала. Попытка оттянуть назад ветровое стекло кабины не дала результата, оно не поддавалось. Тогда, недолго думая, он нащупал один из рычагов ручного управления, с силой выдернул его и начал колотить им по лобовому стеклу. Оргстекло как бы нехотя начало крошиться на мелкие куски. Наконец удалось проделать дыру величиной с кулак. Оттуда на колени немедля посыпалась плотная струя песка. Нанося отчаянные удары, он расширил отверстие, при этом его засыпало по пояс. Не обращая на это внимания, он все бил и бил по стеклу. Наконец отверстие увеличилось настолько, что через него можно было выбраться из кабины, но оттуда все еще сыпался песок, достигая уже груди. А что. если это не прекратится?! Какой нелепый и обидный будет конец! Но плотность струи вдруг стала уменьшаться. Начал пробиваться тусклый свет, послышался вой и свист ураганного ветра. Выглянув из пробитого отверстия, Фархад, сквозь песчаную пыль, увидел, что находится на дне небольшой воронки. С трудом освободившись от песка, сковавшего почти все тело, он выбрался из планера, а потом и из воронки. Песчаная буря свирепствовала вовсю. Трудно было открыть глаза. Песок мириадами тонких игл впивался в кожу. При тусклом свете, сквозь песчаную пыль, разглядеть что-нибудь было невозможно даже в двадцати метрах. Фархад с трудом различил, что находится на дне впадины, образованной двумя высокими барханами. На склоне одного из них еще была заметна широкая борозда, оставленная планером. Аппарат врезался в склон под небольшим углом, почти проскользнул по нему. Это загасило скорость планера и спасло ему жизнь. Борозда на глазах исчезала, заносимая песком. Через несколько минут Фархад не обнаружил и воронку, откуда выбрался. Идти куда-то было бы безумием. Он знал, что до ближайшего населенного пункта не менее ста двадцати километров. А координаты его местонахождения по крайней мере известны самолету. Укрываться от песка было негде. Фархаду казалось, что пронизывающий сухой раскаленный ветер безжалостно, до последней капли, уносил влагу из его тела, иссушая его живьем. Песок, попавший в глаза, вызывал острую боль. На зубах тоже скрежетал песок. Не зная, куда себя девать, Фархад опустился наземь, закутал голову курткой. Через некоторое время ветер как будто чуть ослаб. Фархад поднялся и, утопая в песке, взобрался на гребень бархана. Перед ним, все еще в тусклом освещении, открылось бесконечное чередование таких же барханов, окутанных песчаной дымкой. Вдруг откуда-то послышался нарастающий шум. Фархад обернулся и увидел невдалеке тонкий стан смерча, быстро набирающего силу. Извивающийся песчаный столб поразительно быстро, на глазах, рос вширь и ввысь; усиливался рев, порождаемый им. Было отчетливо видно, как со всех сторон к этому столбу, как к центру водоворота, устремился поднятый с окрестных барханов песок. Через несколько мгновений рев, исходящий из недр смерча, заполнил пустыню страшным грохотом. Гигантский столб, вершина которого исчезла в тусклом небе, лениво извиваясь, двигался по какой-то непостижимой траектории. Фархаду показалось, что там, где проходит смерч, исчезают целые барханы и под ними открывается темная бездна. Поднялся ураганный ветер. Последнее, что он успел заметить, это смерч, достигший невероятного размера. Потом песчаная завеса скрыла это фантастическое зрелище. Только оглушительный грохот рисовал в воображении невиданную картину извержения песка прямо в небеса. Фархад чувствовал, что смерч настигает его, понял, что сейчас он оторвет его от земли, закрутит, как соломинку. В бессильном отчаянии он пытался зацепиться за сыпучий песок... Он лежал, живой и невредимый, у края какой-то необъятной бездонной впадины. Ветер почти совсем стих, и, по мере оседания песчаной пыли, перед, а точнее под ним, все яснее вырисовывались контуры огромной чашеобразной низины. Но что это? Вдалеке, на плоском дне 'кратера', начала проступать поразительная картина: там, как призрачное видение, появлялась мощная каменная крепость. Фархад встал - ветер уже позволял идти - и, как загипнотизированный, пошел к спуску. На самом краю 'кратера' он остановился и долго смотрел на чудо, сотворенное на его глазах, постепенно осознавая, что все это действительность. Теперь он начал понимать и все случившееся. Где-то высоко над пустыней, где он недавно парил на
