Всю жизнь свою проторговав своим телом и совестью, ты... торгуешь молодыми жизнями финского народа, бросив их под вонючий сапог Гитлера. Прекрасную страну озер ты залил озерами крови.
Так как же ты, грязная сволочь, посмел обращаться к нам, смердить наш чистый воздух?
Не в предчувствии ли голодной зимы, не в предчувствии ли взрыва народного гнева, не в предчувствии ли окончательного разгрома фашистских полчищ ты жалобно запищал, как загнанная крыса?
Короток наш разговор.
Сунешься с моря - ответим морем свинца!
Сунешься с земли - взлетишь на воздух!
Сунешься с воздуха - вгоним в землю!
Красная Армия бьет вас с востока, Англия и Америка - с севера, и не пеняй, смрадный иуда, когда на твое приглашение мы - героические защитники Ханко двинем с юга!
Мы придем мстить. И месть эта будет беспощадна!
До встречи, барон!
Гарнизон Советского Ханко
Месяц октябрь, число 10, год 1941'.
Ко второй половине октября положение гарнизона Ханко стало опасным Выход немецко- фашистских войск к побережью Финского залива у Стрельны и надвигающаяся зима могли привести к полному нарушению связи с островом. Поэтому командование Ленинградского фронта, считая, что героические защитники Ханко выполнили свою задачу, длительное время сковывая значительные силы финнов, по согласованию со Ставкой приняло решение осуществить эвакуацию гарнизона.
Это успешно выполнил Краснознаменный Балтийский флот. Одним рейсом боевые корабли и пассажирские теплоходы перевезли весь гарнизон Ханко в Ленинград
Моряки были сведены в бригаду морской пехоты. Командиром бригады назначили бывшего начальника гарнизона Ханко генерала Н П Симоняка Бригада героически сражалась под Ленинградом Впоследствии Н. П Симоняк командовал 30-м гвардейским стрелковым корпусом.
Октябрь подходил к концу. Я продолжал временно исполнять должность командующего Ленинградским фронтом. Откровенно сказать, на этом ответственном посту чувствовал себя не совсем ладно.
Однажды позвонил генералу Василевскому и высказал все, что меня волновало.
- Вы поймите меня правильно, - говорил я. - Мне всего два месяца назад присвоили генеральское звание, а я занимаю такую высокую должность. В то же время бывший начальник штаба фронта генерал- лейтенант Хозин, который, безусловно, опытнее меня, командует 54-й армией и находится у меня в подчинении. Мне кажется, что это не совсем удобно. Тем более что в свое время он командовал дивизией, в которой я служил командиром батальона.
Василевский внимательно выслушал меня.
- Что ж, может быть, вы и правы, - задумчиво произнес он. - Доложу Верховному Главнокомандующему.
Ночью поступил приказ о моем назначении командующим 54-й армией.
Глава III. Взрывать или нет?
Зима наступила рано. В середине ноября уже начались морозы. Обильно выпавший снег покрыл израненную войной землю. Нева замерзла. Но на Ладоге лед еще не появился. По свинцовой глади огромного озера ходили белые злые барашки.
Перед фронтом 54 -й армии бои то затихали, то возобновлялись с новой силой. Наши войска хотя и с трудом, но все же успешно сдерживали натиск противника, рвавшегося на север. Опасение вызывала обстановка в полосе соседней с нами 4-й армии.
Правофланговые ее соединения отходили в район Волхова и Кабоны. Ими командовал начальник штаба 4-й армии генерал Ляпин, человек весьма нерешительный. Своими необоснованными приказами он создавал дополнительные трудности. Достаточно сказать, что по совершенно непонятным соображениям он приказал отвести тылы далеко за Волхов, в результате чего начались перебои в снабжении войск продовольствием.
Командование 54-й армии приняло ряд мер, чтобы укрепить волховское направление. Для обеспечения левого фланга было выделено несколько частей, но это не смогло изменить положение.
Я вынужден был направить в штаб фронта запрос о том, что еще можно сделать для оказания помощи 4-й армии в обороне Волхова.
10 ноября командующий Ленинградским фронтом генерал Хозин, назначенный на эту должность после того, как сдал мне командование 54-й армией, ответил, что для обороны Волхова выделена 3-я гвардейская дивизия и что это решение утверждено Ставкой.
- У нас больше перебросить нечего и нечем, - сообщал Хозин.
Фронт все приближался к Волхову. Противник вклинился на стыке 54-й и 4-и армий. Приказания и распоряжения Ляпина отличались противоречивостью, а согласовать свои действия с ним мне никак не удавалось, и это еще более усложняло обстановку.
После долгого размышления я послал в Ставку телеграмму, в которой охарактеризовал положение под Волховом, доложил о мерах, которые должны быть срочно приняты, и просил подчинить мне отходящие войска правого фланга 4-й армии.
'Если это будет сделано еще сегодня, - писал я, - то спасти положение можно. Если это будет завтра, то будет поздно: Волхов падет'.
В ожидании ответа занялся текущими делами.
В это время ко мне на командный пункт, который находился в лесу, в землянках, таких маленьких, что в каждой из них лишь с трудом могло поместиться одновременно четыре - пять человек, приехали командующий Ладожской военной флотилией капитан 1 ранга - В. С. Чироков и уполномоченный Государственного комитета обороны по снабжению Ленинграда Д. В. Павлов.
Чироков и Павлов не скрывали своей озабоченности положением дел под Волховом. Они и приехали именно для того, чтобы лучше выяснить обстановку.
- Как, Иван Иванович, - взволнованно спросил Павлов, - рассчитываете удержать Волхов? Или, может быть, уже следует начинать эвакуацию складов? Только уж говорите, пожалуйста, откровенно.
Я рассказал Чирокову и Павлову о телеграмме, которую послал в Ставку. Они еще сидели в моей землянке, когда меня вызвала к аппарату Москва. Открытым текстом был передан приказ Ставки. Из приказа явствовало, что моя просьба удовлетворена и что отныне ответственность за защиту Волхова возлагается на нашу армию.
А поздно вечером 11 ноября поступила уточняющая телеграмма, в которой говорилось: 'Ставка Верховного Главнокомандования приказала группу войск 4-й армии, действующую на волховском направлении по восточному и западному берегам реки Волхов, в составе 285, 310, 311, 292-й стрелковых дивизий, 6-й морской бригады, 3-й гвардейской стрелковой дивизии, двух батальонов 281-й стрелковой дивизии, 883-го корпусного артполка и 16-й танковой бригады с 6 часов 12.11.41 года переподчинить тов. Федюнинскому и включить в состав войск 54-й армии'.
Сразу же по получении приказа я вместе с Чироковым и Павловым выехал в деревню Плеханове, где находился штаб оперативной группы Ляпина.
Деревня была большая и выглядела довольно-таки мирно. Из труб домов поднимался дым' У колодца толпились женщины с коромыслами. Рыжая лохматая собака выскочила откуда- то из-за сарая и долго гналась за нашей машиной, захлебываясь лаем.
Штаб группы мы нашли по телефонным проводам, тянувшимся, к одному из домов. Здесь же стоял автомобиль, небрежно замаскированный ветками. В штабе, как и во всей деревне, царила обстановка невозмутимого благодушия.
- Где генерал Ляпин? - опросил я у дежурного по штабу.
- Генерал отдыхает, приказал не будить, - ответил дежурный.
- Разбудить все же придется, - настаивал я, с трудом сдерживая негодование. - Где он находится?
- Да тут, недалеко... в соседнем доме, - замялся было дежурный.
Ляпин отдыхал со всеми удобствами, как в мирное время. Приходилось только удивляться истинно олимпийскому спокойствию этого человека.
Когда генерала разбудили и он, торопливо одевшись, вышел к нам, я сообщил ему, что по приказу Ставки войска Волховской оперативной группы переходят в мое подчинение.
- А вам предлагается сегодня же ночью отбыть в штаб фронта, - жестко сказал я.
Нужно было действовать, не теряя ни минуты. Разобравшись в обстановке, я решил танковую бригаду, которой командовал полковник Зазимко, поставить позади боевых порядков отходивших войск, а зенитную артиллерию, прикрывавшую Волхов, использовать для стрельбы прямой наводкой по танкам противника.
Капитана 1 ранга Чирокова, который не был мне подчинен, попросил снять пулеметы с большей части боевых кораблей Ладожской флотилии и вместе с расчетами на автомашинах перебросить в район Волхова.
- Но, товарищ командующий, меня же строго накажут за разоружение катеров, - заметил Чироков.
- Ответственность за последствия беру на себя, - сказал я. - Поймите, Виктор Сергеевич, если противник ворвется в Волхов, вам придется топить корабли. И тогда уж будет все равно, с пулеметами они пойдут на дно или без пулеметов.
Наконец я написал приказ, который в самой категорической форме запрещал дальнейший отход.
Помня опыт организации обороны под Ленинградом, я дал указание, чтобы работники политотдела армии отправились в войска, помогли людям лучше уяснить обстановку, понять свои задачи.
За ночь удалось осуществить некоторую перегруппировку, привести соединения в порядок, подбросить продовольствие и боеприпасы. Отход прекратился. Полки и батальоны окопались на занятых рубежах.
Капитан 1 ранга Чироков мое пожелание выполнил точно и своевременно. К рассвету моряки с пулеметами влились в боевые порядки стрелковых частей. Зенитная артиллерия заняла огневые позиции для стрельбы прямой наводкой.
Дело как будто начинало налаживаться. Однако Ставка продолжала испытывать вполне законную тревогу за судьбу Волхова и не исключала возможности захвата его противником.
Несколько дней
