Из землянок выходили другие летчики и медленно брели к своим машинам.
— Ты знал Эриха Хайдте? — вдруг спросил Пихт.
— Знал, — помедлив, ответил Гехорсман.
— Он был неплохой парень?
Гехорсман сделал вид, что не расслышал.
— К запуску! — скомандовал Пихт.
Гехорсман спрыгнул с крыла и отбежал в сторону.
Над аэродромом проплыли на большой высоте две группы трехмоторных «юнкерсов». Около восьмидесяти самолетов. Их и должны были прикрывать асы отряда Вайдемана.
Истребители, стреляя выхлопами, стали запускать моторы. Снежная пороша забушевала на стоянках. Подпрыгивая по мерзлому полю, «мессершмитты» порулили на взлетную полосу.
Пихт включил рацию. Сквозь треск в наушниках прорвался голос Вайдемана: «Так не забудьте, кто выскочит из строя, отдам под суд».
Истребители на форсированном режиме догнали транспортные самолеты и построились попарно сверху. Пихт посмотрел вниз на белую снежную пустыню. Ни деревень, ни городов — снег и снег. Люди давно ушли отсюда, а если кто и остался, то, наверное, зарылся так глубоко в землю — не достать никакими фугасками. Иногда через поля, а чаще через холмы пробегали обрывистые змейки покинутых окопов.
— Внимание, проходим линию фронта, — предупредил Вайдеман. Никакой линии внизу не было. Та же степь, те же снега. Только где-то на горизонте дымно чадил подожженный дом, тянул над белой равниной черную ленту.
В небе слева вдруг что-то передвинулось и насторожило Пихта. Закачали крыльями пузатые транспортники, заметались турели с короткими спарками пулеметов ЯКи! Светло-зеленые истребители с яркими красными звездами стремительно сблизились с тяжелыми самолетами, и строй сразу же стал распадаться. Одна машина, задымив, пошла к земле.
— Русские! — закричал Вайдеман. — Звенья Пихта и Шмидта вниз!
Пихт, убрав газ, нырнул в образовавшуюся брешь и сразу же попал в клещи двух ЯКов. Он двинул ручку вперед, крутнул нисходящую спираль. Ушел! И тут в прицеле появился ЯК. Истребитель шел в атаку против трех «юнкерсов». Пихт дал длинную очередь. Трасса прошла перед носом истребителя. Русский летчик оглянулся назад, увидел повисший в хвосте «мессершмитт» Пихта, видимо, что-то закричал и змейкой стал закрывать своего товарища, который шел впереди.
Откуда-то сбоку вывалился Шмидт:
— Мазила! — заорал он, повисая на хвосте ведомого и стреляя из всех пулеметов. ЯК завалился на крыло и, рассыпаясь, полетел вниз.
Пихт бросил истребитель в сторону, оглянулся — своего ведомого нет. ЯКи и «мессеры» крутились, как взбесившиеся осы. Внизу на земле дымило несколько рыжих костров — горели первые сбитые самолеты. Русских было немного. Но две пары сковали Вайдемана. Две пары щелкали «юнкерсов». Три истребителя навалились на Шмидта и его ведомого. Шмидту удалось сначала вырваться из тисков, но на крутой горке его самолет потерял скорость и завис. В этот момент ЯК с короткой дистанции срезал самолет очередью. «Мессер» взорвался, рассыпав по небу куски крыльев и мотора. «Отвоевался, Шмидт», — успел подумать Пихт.
Строй «юнкерсов» распался окончательно. Теряя машину за машиной, группы разворачивались и, разгоняясь на планировании, пытались оторваться от ЯКов.
«Теперь попробуй уберечь себя», — приказал себе Пихт.
Он направил машину вверх, где дрался Вайдеман. Один из ЯКов, заметив его, вошел в полупетлю. «Вот черт, сейчас кто кого». Нажав на гашетки, Пихт отбил атаку. ЯК скользнул на крыло, тормозя щитками и стараясь зайти в хвост. «Нет, не отцепится». — Тыльной стороной перчатки Пихт вытер пот. На помощь ЯКу подоспел еще один.
— Фальке![6] — закричал Пихт, вызывая Вайдемана. — Отгони сверху, они зажали меня.
— Не смогу, Пауль… Тоже потерял ведомого… — хрипло отозвался Вайдеман.
В бешено перемещающихся линиях земли и неба Пихт все же увидел его самолет — единственный «фокке-вульф-190», который еще не вошел в серийное производство.
Все же Пихту удалось на несколько секунд отбиться от ЯКов. Он вырвался к Вайдеману, взглянул вниз — пора! В сетку прицела попал мотор. Короткая очередь сверкнула на мгновение.
— Что за дьявол! — услышал он сразу же испуганный голос Вайдемана. — У меня заклинило мотор!
— Попал снаряд?
— Наверное. Я выхожу, следи за мной.
— Хорошо.
«Фоккер» быстро проваливался вниз.
— Садись на вынужденную. Видишь карту? — спросил Пихт.
Вайдеман промолчал, видимо отыскивал на карте место, над которым сейчас летел.
— Видишь реку?
— Да, кажется, рядом можно сесть. Но там русские!
— Вряд ли. Зажигание выключено?
— Да.
— Перекрой баки!
Сильно раскачиваясь с крыла на крыло, «фоккер» Вайдемана планировал с выключенным двигателем. Вот он перевалил через овражек, достиг реки.
— Если русские — беги! — успел крикнуть Пихт.
Самолет Вайдемана врезался в сугроб и пропал в фонтане снега.
Пихт резко потянул ручку на себя. От перегрузки в лицо ударила кровь. Два ЯКа шли на него. Тогда он закрутил отчаянный штопор, вышел почти у самой земли и хотел уйти на бреющем. Но ЯКи, видно, серьезно решили доконать его «мессер». Тогда Пихт снова полез вверх. Последнее, что он увидел в холодном небе, — дымящий «юнкерс» и три качающихся парашютика.
Чей-то истребитель отвесно шел к земле и, воткнувшись в запорошенную донскую степь, взорвался, как большая фугасная бомба. «Мессеры» и «юнкерсы» скрылись. Теперь Пихт видел только ЯКи.
Взрыв у мотора сильно качнул самолет. В следующую секунду будто треснул фюзеляж. Пихт выпустил управление из рук и до боли сжал зубы. «Все, — на плечи навалилась страшная усталость. — Обидно, такая нелепая смерть»… Мотор захлебнулся и трясся оттого, что еще крутился погнутый винт. На мгновение Пихт услышал цепенящую тишину, а потом свист.
«А может, попробовать?» — лениво шевельнулась мысль.
Рука нашла у левого борта ручку, потянула вверх. Скрипнул задний козырек кабины и рванул фонарь. Морозный воздух хлестнул по лицу. И тут Пихт увидел кружащуюся внизу белую степь, проволочные заграждения, дорожки темных окопов. Правой рукой он раскрыл замок привязных ремней и попытался подняться в кабине. Но тяжелый воздушный поток прижал его снова к сиденью. Тогда он поставил одну ногу под себя, на кресло, потом другую, и когда до земли уже оставалось не больше пятисот метров, выпрямил обе ноги и вывалился из кабины.
Больно дернули лямки парашюта. ЯКи прошли рядом. В заиндевевших фонарях Пихт увидел любопытные лица пилотов.
На землю он свалился как будто сбитый ударом кулака, подбородок попал на твердую кочку земли. В снег закапала кровь. Он стянул перчатку и зажал рану.
— Да вот он! — услышал Пихт голос за спиной.
— Вот фриц проклятый, притаился, — проговорил другой.
— Тише, Семичев! Еще стрелять будет.
— Я вот ему стрельну!
Из глаз Пихта сами собой потекли слезы. Он уткнулся в колючий сугроб и замер. Над головой захрустел снег.
— Может, убился? — шепотом спросил один солдат.