- Позаботьтесь о безопасности императора.
Всемогущие встали со своих мест и начали поспешно пробираться к трибуне, на которой стоял позолоченный трон Ичиндара. Они не могли догадаться, каковы были намерения их взбунтовавшегося собрата, но из слов его заключили, что Миламбер затевает нечто ужасное. Им следовало выполнить свой первейший долг - увести со стадиона Свет Небес. Времени терять было нельзя.
Через несколько секунд императорский трон опустел. Вместе с Ичиндаром стадион покинули и оба чародея.
- Кто осмелился нарушить ход Имперских Игр? - послышался справа, с почетной трибуны Стратега, голос Алмеко.
- Я! - ответил Миламбер, окинув гневным взглядом приземистую фигуру Стратега в белых боевых доспехах и шлеме с огромным плюмажем. - Эти кровавые побоища должны быть прекращены!
- По какому праву ты здесь распоряжаешься?! - проревел Алмеко. Жилы на его короткой шее вздулись, глаза едва не вылезли из орбит. Казалось, еще немного, н он набросится на волшебника с кулаками.
- По праву Всемогущего, - вполне овладев собой, спокойно ответил Миламбер.
Внезапно возле Алмеко появился один из нескольких преданных ему черноризцев, Хочокена и Шимони называли их 'ручными'
Всемогущими Стратега.
- Ты позоришь звание Всемогущего! - пронзительно выкрикнул 'ручной' маг, грозя Миламберу тощим пальцем. - Ты дерзнул оспорить приказ Стратега и тем самым посягнул на святые устои Империи!
Миламбер усмехнулся и скрестил руки на груди.
- Уж не хочешь ли ты потягаться со мной в нашем искусстве?
Стратег склонился к щуплому чародею и прорычал, кивком указывая на Миламбера.
- Убей его!
Миламбер повел головой из стороны в сторону, и внезапно тело его оказалось укрыто прозрачным мерцающим куполом. Тщетно пытался 'ручной' волшебник Стратега пробить эту защитную оболочку разрядами молний и огненными стрелами. Миламбер остался неуязвим. Черноризец, бросив на него исполненный страха и ненависти взгляд, пробормотал заклинание и исчез. Миламбер поднял руки над головой, и внезапно ясное синее небо заволоклось тучами. Солнце померкло, и в наступившей тьме над трибунами стадиона прогремел гром. Но его раскаты перекрыл голос чародея:
- То, что ваши нравы оставались неизменными в течение тысячелетий, не может служить оправданием вашей возмутительной жестокости. Трепещите! Настал ваш судный час, и все вы признаны виновными!
Еще несколько черноризцев исчезли с трибун. Остальные, чье любопытство оказалось сильнее страха, продолжали напряженно следить за действиями своего собрата, дерзнувшего бросить вызов Стратегу. Среди публики произошло движение. Те, чьи места располагались близ выходов, покинули стадион, но большинство остались, по-видимому, полагая, что все происходящее является продолжением празднества, затеянного ради их услады. Многие же были настолько пьяны, что при всем желании не смогли бы сдвинуться с места.
Миламбер обвел глазами трибуны и произнес:
- Вас веселит и радует бессмысленная гибель других. А каково будет вам самим, когда на вас падет гнев небес?
Трепещите же, ибо в моей власти заставить их обрушиться на ваши головы! - Над стадионом пронесся резкий свистящий звук, и Миламбер, перекрывая его, выкрикнул:
- Ветер!
Ледяной ураган закружился над ареной и вскоре достиг трибун. Цурани, не привыкшие к холоду, скорчились на скамьях.
Зубы их выбивали частую дробь, на глазах выступили слезы. Тех, кто пытался подняться на ноги, чтобы бежать прочь, порывы ветра опрокидывали навзничь.
- Дождь!
С небес низверглись потоки холодного дождя. Они залили всю арену, трибуны и павильоны. Вода падала на зрителей сплошной стеной, и многие, кого сбили с ног порывы ледяного ветра, захлебнулись ею и остались лежать в узких проходах трибун.
Лишь теперь многие из Всемогущих осознали весь ужас происходящего. Некоторые из них лишились чувств, другие попытались привести в действие заклинание, с помощью которого они смогли бы перенестись в здание Ассамблеи, но действия их не привели ни к каким результатам. Казалось, гнев Миламбера, его магическая сила свели на нет все волшебные умения, коими они обладали до этого злополучного дня.
Миламбер взмахнул рукой и произнес:
- Огонь!
И ледяной дождь сменился огненным. Стадион огласился пронзительными криками. В воздухе распространился сладковатый, тошнотворный запах горящей плоти.
Миламбер скрестил руки на груди и обратил взор вниз.
- Земля!
Песок, покрывавший арену, подернулся легкой рябью, затем послышался оглушительный грохот, и почва стала колебаться.
Деревянные трибуны пришли в движение. С треском ломались скамьи, барьеры, ограждавшие проходы, падали вниз, увлекая за собой и сидевших на скамьях людей. С неба на их головы продолжали падать капли огненного дождя. Рев ветра заглушал пронзительные крики раненых, доносившиеся отовсюду.
Миламбер поднял руки над головой и соединил ладони, и в то же мгновение буйство стихий прекратилось. Небо стало синим, как прежде, и жаркое солнце осветило поломанные скамьи трибун, камни ограждения арены, вывороченные из гнезд, и раненых цурани, корчившихся в лужах крови.
Стратег по-прежнему стоял на своей трибуне напротив волшебника, бросившего ему вызов. Губы Алмеко беззвучно шевелились, застывшие от ужаса и отчаяния глаза были устремлены вниз, на арену. Последним, что увидел Миламбер, произнося заклинание, был сверкавший в лучах солнца клинок меча, которым Стратег пронзил свою грудь. Пошатнувшись, он упал на ограждение трибуны. Руки его бессильно свесились вниз. Через мгновение Миламбер очутился в саду у своего дома, где Кейтала играла с Уильямом в прятки.
- Что с тобой, любимый? - встревоженно спросила она, подбегая к мужу. Уильям высунул голову из-за толстого древесного ствола и, смирившись с тем, что игра внезапно прекратилась, неторопливо побрел к родителям.
- Я расскажу тебе обо всем после, - пообещал Миламбер. - А теперь нам надо не мешкая бежать отсюда.
- А куда? - с любопытством спросил мальчик.
Миламбер поднял его на руки и с ласковой улыбкой ответил:
- Мы отправимся туда, где я родился и вырос. Я очень надеюсь, что ты будешь вести себя как настоящий мужчина - не хныкать, не жаловаться и не досаждать маме. Договорились?
Уильям нехотя кивнул.
- Нетоха! Алморелла! - позвал Миламбер.
Слуги выбежали из дома на зов своего господина. Нетоха поклонился, Алморелла же бросилась к Кейтале. В свое время та настояла, чтобы Миламбер взял ее подругу в их новый дом близ Онтосета, и с тех пор женщины были неразлучны.
- Вы покидаете нас, - догадалась Алморелла, окинув беглым взглядом встревоженные лица Миламбера и Кейталы. По щекам ее заструились слезы.
- Мы не можем оставаться здесь, не подвергая себя опасности, - кивнул Миламбер. - Я дарю этот дом тебе, Нетоха. А ты, Алморелла, согласно моей воле, которую не сможет оспорить даже сам император, с нынешнего дня получаешь свободу. Я записал эти и другие мои распоряжения на пергаменте на случай моего внезапного вынужденного бегства с Келевана. Свиток лежит на верхней правой полке в
