столом. — В продолжение года начиная с сегодняшнего дня вы можете вести свои дела на прежний манер. Никто не станет полагать вам в этом препоны. Но через год в гавань войдут корабли Королевства. Всем, кто останется в городе, будут прощены их прежние грехи и проступки при условии, что они признают себя подданными Королевства и станут подчиняться закону. А остальные смогут покинуть остров и без всяких препятствий добраться до любого другого города или селения, чтобы там обосноваться.
— Что ж во всем этом хорошего? — с негодованием бросил ему Скарлетт.
— Прежде всего — гарантия мира и безопасности, — сказал Маркус.
— И защита от Кеша и Квега, — добавил Гуда. — Они-то уж поди давно облизываются, глядючи на ваше богатство и только и мечтают прибрать Фрипорт к рукам.
Кобчик сердито нахмурился и помотал головой:
— Кеш, Квег или Королевство — для нас все едино. Любая из этих огромных стран подомнет наш вольный город под себя, и мы станем жалкой колонией. У нас появятся чужестранный губернатор, и сборщики налогов, и дурацкие законы, которые нас принудят соблюдать, и все прочее в том же роде. И той жизни, к какой мы привыкли, настанет конец.
— Только самым скверным ее сторонам, — примирительно произнес Николас. Пиратству, например.
Амос расхохотался и хлопнул себя по ляжке:
— А уж об этом-то не нам с тобой жалеть, старина Кобчик! Прошли те времена, когда ваши посудины кружились вокруг купеческих кораблей, как юнцы вокруг смазливых девчонок на балу в день Солнцестояния. Ведь верно я говорю, Уилл?
Кобчик нехотя кивнул:
— Верно, Амос. Но все же нам нет расчета соглашаться на условия, которые вы предлагаете. Чтоб наш Фрипорт стал одним из портовых городов Королевства…
— А что если он будет объявлен беспошлинной зоной? — перебил его Николас.
— Чужестранные торговцы по-прежнему станут охотно привозить сюда свои товары. И никто не станет брать с них таможенный сбор в пользу Королевства. Это бы вас устроило?
Кобчик задумчиво почесал затылок.
— Не знаю. Им-то поди все равно, кому мы станем подчиняться. Для торговцев главное — сбыть товар поскорее и с хорошим барышом, а прочее их не интересует.
Амос покачал головой:
— Король-то ведь нипочем этого не дозволит, Ники!
— Нет, я уверен, что он согласится, — возразил принц. — Фрипорт сейчас являет собой нешуточную угрозу для нашего Дальнего берега. Мы в этом убедились совсем недавно. — Амос согласно кивнул. — Король не может не понимать, что лучше поступиться выгодой, чем подвергать Крайди, Карс и Тулан постоянному риску. И если в Кеше дурбинским капитанам предоставили почти полную свободу действий, то почему бы нам не поступить так же в отношении Фрипорта?
— Ив самом деле, — ухмыльнулся Амос. — Почему бы нам не разрешить им жить так, как они привыкли? Пускай без пользы для нас, но зато и без всякого ущерба.
— Неужто ты, Тренчард, рассчитываешь, — с откровенной издевкой спросил Кобчик, — что король тебя послушает?
— Боюсь, что нет, Уильям, — признался Траск. — Но родному племяннику, надеюсь, будет под силу его убедить. — И он положил ладонь на плечо Николаса.
— Так этот мальчишка — племянник короля? — выпалил Скарлетт.
Амос кивнул и приложил палец к губам.
— Но все это, надеюсь, останется между нами. А вы уж сами решайте, когда и как следует оповестить жителей Фрипорта о нашем с вами соглашении. Что же до этого юноши, то он и в самом деле Николас, сын принца Крондорского и племянник нашего короля Лиама, да продлят боги его жизнь. Он доводится кузеном похищенной принцессе Маргарет.
Маркус выступил вперед:
— А я ее брат. Мой отец — Мартин, герцог Крайдийский. — При воспоминании об отце на глазах у Маркуса выступили слезы, но он быстро справился с собой и через мгновение гордо и открыто взглянул на капитанов.
Уильям Кобчик протяжно вздохнул и с осуждением воззрился на Амоса:
— Похоже, у нас просто нет выбора.
— Вот именно, — осклабился Траск. — Но мы даем вам год, чтоб вы могли без всякой спешки уладить свои дела.
— Дайте мне лист пергамента и перо с чернильницей, — потребовал Николас.
— Я напишу отцу о нашем с вами договоре. Пусть он поскорее о нем узнает. А кроме того, мы ведь можем и не вернуться из плавания к тому времени, как истечет назначенный вам срок.
Кобчик послал за пергаментом и пером одного из людей шерифа.
Николас взглянул на Патрика:
— Данкасл!
Шериф вышел вперед и поклонился.
— Есть, сэр! Виноват,.. ваше высочество!
— Пока все во Фрипорте остается по-прежнему, вы вольны отправлять свою должность, как вам заблагорассудится. Но как скоро жители решат перейти в подчинение Королевства, вы станете именоваться королевским верховным шерифом и будете служить закону от имени его величества Лиама. Разумеется, если у вас нет на это возражений.
— Нет, ваше высочество. Возражений у меня не. имеется, — пробормотал чрезвычайно польщенный Данкасл и с поклоном попятился назад.
— А вам, — сказал Николас капитанам, — будут присвоены звания офицеров Крондорского флота. Пусть будущей весной, когда сюда пожалует мой отец, на мачтах ваших кораблей развеваются флаги Королевства. А вы уж сами договоритесь между собой, кто из вас станет старшим офицером.
Амос ухватил Рендера за ворот камзола.
— А теперь настала твоя очередь, сукин сын! Ты сей же час мне выложишь всю правду. Не пожелаешь говорить, я сумею развязать тебе язык, не будь я Тренчардом, грозой морей!
Рендер снова в него плюнул, однако на сей раз он промахнулся, и плевок попал не в лицо, а на полу нарядного камзола Амоса, и тот небрежно стер его рукавом.
Рендер скрестил руки на груди и процедил, не сводя ненавидящего взора с круглого лица Траска:
— Я не желаю иметь с тобой дела, Тренчард! Моей жизнью вправе распоряжаться только капитаны. Они не смеют нарушить клятву, которую дали мы все, когда вступали в братство! Фрипорт пока еще не стал частью вашего проклятого Королевства.
Траск растерянно взглянул на Кобчика и остальных капитанов:
— Неужто же вы…
— Мы связаны Клятвой, Амос, — со вздохом прервал его Кобчик. — Рендер прав. Жители Фрипорта пока еще не призвали над собой власти короля Лиама, и мы должны соблюдать законы нашего братства. И стоит нам хоть единожды их нарушить…
— Но вы ведь мне пообещали, что я смогу допросить этого ублюдка, взамен на мои гарантии безопасности Фрипорта! — возмутился Траск.
— Мы клялись на крови, что будем свято чтить законы братства и подчиняться решениям Совета! — раздражено крикнул Морган. Остальные поддержали его одобрительными возгласами. — И лично я не намерен нарушать нашу клятву. Пусть даже дело идет о таком негодяе, как Рендер.
Амос хотел было возразить, но Кобчик не дал ему заговорить;
— Ты ведь столько лет состоял в нашем братстве, Тренчард. Тебе ли не знать его законов! Убийцы, воры, гнусные насильники и грабители всегда могли рассчитывать на наше снисхождение. Но клятвопреступнику никто и никогда не подавал руки.
Морган презрительно покосился на арестованного и обратился к Амосу:
— Поверь, Тренчард, я бы с радостью вспорол ему брюхо и преподнес тебе все его потроха! Но мы перестанем себя уважать, ежели нарушим слово. Ведь мы тогда будем ничем не лучше этого мерзавца!
