- ...Первые сведения, более чем тысячелетней давности, находим в начале одиннадцатого века у Рабана Мавра. Вам, возможно, это имя ничего не говорит. Архиепископ Майнца и вместе с тем видный ученый, назвавший, между прочим, диалектику 'наукой наук, учащей учить и не только желающей, но и могущей образовывать знающих'.
Помимо его трудов, преимущественно духовного содержания, до нас дошли: 'Универсо' - своего рода энциклопедия того периода, да еще сочинение, посвященное магии. Вернее, критике магии, что в те времена было вовсе не можно. Мавр добросовестен и объективен, и потому я с особым доверием отношусь, в частности, к тому разделу 'Универсо', который посвящен драгоценным камням. Там гораздо больше сообщается о действительных свойствах камней, нежели об их волшебных качествах, в которые вера крепка и доныне.
Но как только автор доходит до 'звездного' камня, сдержанность его пропадает. Сыпятся эпитеты: 'небесный', 'сияющий', 'необычайный', 'пророческий'. Откуда этот камень? С Востока. Один из самых дорогих даров Гарун аль Рашида (вероятно, знакомого вам, друзья, по сказкам тысячи одной ночи) государю Карлу Великому, которому служил Рабан Мавр.
Ученый высказывает мысль, что, возможно, подобные камни, вовсе неведомые Европе, встречаются на Востоке, и что тамошним мудрецам понятны, как говорит Мавр, 'злосчастные закономерности изменения узора камня...'
Однако Рабан Мавр здесь ошибается. Но его пристрастие к этому удивительному произведению природы, которое он имел счастье не раз наблюдать, заставляет его тщательно приводить все, что мало- мальски касается камня. И это, как бывает, помогло мне заглянуть в глубь веков и постичь кое-что недоступное Рабану Мавру - не потому, что я умнее или настойчивее, чем он, а потому что сегодня мы вообще знаем о прошлом гораздо больше.
Лаун подошел к полкам, снял, раскрыл книгу в кожаном переплете. Мит сидел неподвижно и следил за ним: ну и заводной чудак!..
Лида раскраснелась, веселый просветик среди пухлых губ обнажил зубы, глаза впились в седого рассказчика. Она вслушивалась в сказку, неожиданную сказку, что выходит, притаилась невдалеке от ее дома. Началась в тридевятом царстве, тридесятом государстве, а закончиться может у нее на глазах...
- Дело в том, что 'звездный' камень, по-видимому, был как бы разжалованным талисманом древнейшего города Туе. Знаете, со времен Трои каждый, или чуть ли не каждый, город обладал своим талисманом.
Знаменитый Григорий Турский рассказывает, что в шестом веке, в царствование Хильперика, некто обнаружил кусок кожи во рву, окружавшем Париж. На коже просматривалось тисненое изображение: реки, факела и крысы. Таинственную находку немедленно доставили королю. Но король в этот день был в дурном расположении духа, или менее суеверен, чем его подданные. Брезгливо оглядев обрывок старой кожи, он приказал сжечь эту дрянь.
Парижане, услыхав о таком распоряжении, пришли в ужас. Небеса, считали они, ниспослали им талисман, чудесный охранитель от бедствий; причем видно от каких - от воды, поскольку на коже видны волны реки, от огня - как показывает факел, и, наконец, от полчищ крыс. И что же? Талисман приказано уничтожить! Не станет защиты от бед... 'Так и случилось, - отмечает тот же летописец. - Ибо кусок кожи был талисманом города... Не прошло и года, как наводнения и пожары опустошили половину Лютеции и развелось множество крыс...'
Лаун перебрал несколько страниц старой книги - золотая надпись на обложке была на незнакомом Лиде языке. Дорого бы заплатила девушка, чтобы узнать все, что там рассказано. Мит спокойно слушал, переходя глазами от полки к полке, от книги к книге, будто подсчитывая - сколько.
- Триста шесть городских талисманов, в том числе трехглавый дракон, были, например, в Константинополе. Уж не потому ли он пережил века, меняя свой облик и имена? А бедному Тусу, видимо, слабо помогали его видимые и невидимые покровители. Город не осмелился похоронить в своих стенах опального поэта Фирдуоси. Потом Туе разделил страшную судьбу городов, опустошенных Чингисханом. А может, напрасно задолго до этого жители Туса поспешили избавиться от 'звездного' камня? Они сделали это вскоре после того, как в Тусе скончался Гарун аль Рашид, и в наборе посмертных даров повелителя своему далекому собрату очутился 'звездный' камень. Но Рабан Мавр не ведал, что он лицезрел камень- изгнанник...
Мит пробормотал что-то вроде: 'У... долгая история...' Но Лаун не обратил внимания на бормотание Мита, - перед ним была Лида - напряженно изломанные брови над темно-серыми глазами и полудетские пальчики, что вцепились в бархатные подлокотники кресла. В заветной папке Лаун отыскал густо исписанную страницу.
- ...Далее в полном курсе астрологических наук - да будет вам известно, что кафедра астрологии считалась одной из важнейших в тринадцатом веке не только в Парижском университете - мы вновь находим упоминание об этом камне. И не просто, а со ссылкой на арабского мудреца того времени Абоазена Гали, рекомендующего составлять гороскопы царствующих лиц с помощью 'камня звезд', ориентированного на Юпитер. Самое любопытное в Парижском наставлении для нас - иллюстрации к гороскопам Людовика Одиннадцатого - 'Святого', его супруги Маргариты Прованской, их сына Тристана и других титулованных особ, иллюстрации, дошедшие до наших дней. Это - видимо, тщательно срисованные со 'звездного' камня черные 'созвездия'...
- Черные? - вырвалось у Мита.
- Да, впрочем, и рисунки не цветные. Черные 'звездочки' условно связаны между собой тонкими линиями, образующими сложные геометрические фигуры. Подспорье сообразительному фантазеру- астрологу. Однако это грубая схема. В позднейших описаниях камня точки представляются мне похожими на воздушные пузырьки в нечистой глыбе стекла...
Но суть не в этом. А в том, что в разные годы 'переиздаваемые', как мы бы сказали, астрологические книги приводят отличные от первоначальных рисунки 'созвездий'. И каждый раз оговаривают, что в точности копировали оригинал. Очевидно, знали о том, что звезды камня блуждают, и придавали этому особое значение и считали необходимым периодически обновлять зарисовки. Неведомо почему гуляли по каменному лику ярко-серебряные светлячки, как мне представляется...
- А вдруг и не серебряные? - небрежно проговорил Мит.
- Кто знает... - вздохнул Лаун.
- Авось кто-нибудь да знает! - подмигнул Мит. - А вы, Лаун, мне в принципе нравитесь. Знаете, чем?.. Ей, - он кивнул на Лиду, - пока этого не понять, мала. А у вас есть свое направление. Вы определились в жизни. Вы научились жить для своей личности. Ублажать себя по высшему разряду как душе угодно. Например, к вашим услугам все века и все мудрецы. Они у вас на дому.
У меня другой идеал. И о доме я мечтаю о другом. Таком, чтоб там образовался, где мне понравилось. Стал я и живу. Надоело - сорвался, двинул, куда глаза глядят. Дом в твоих руках, ты правишь им. Верно, дорогой Лаун?
- Я не совсем разобрал, о чем вы, Мит...
- И ты не разобрала? - обратился он к Лиде. - Подумай, о чем может мечтать такой человек, как я? Знаю, что ты сейчас подумала: о любви! Вздор. Мечтают о том лишь, что недоступно. Вот скажите, Лаун, - Мит встал с кресла и сделал шаг по направлению к доктору, - вы, если б ужасно захотели, могли бы приобрести машину?
- Никогда не задумывался... - Лаун отошел к радиоле, поставил пластинку, тихо объявил: - Скрябин.
Музыка в тишине. Все примолкли. Лиде кажется, что музыка продолжает рассказ о былом, что - закрой глаза, и предстанут виденья дальних призрачных веков и судеб.
- Напрасно вы отмахнулись, Лаун. - Мит не мог успокоиться. - Скажите по-честному, ваших сбережений, вашего добра хватило бы на приличную машину?
Лаун подошел вплотную к молодому человеку:
- Что вам угодно? Убить меня, ограбить? И лучшего предлога, чем знакомство со 'звездным' камнем вы не могли найти?
- Нет! Не надо... - Голос Лиды прозвучал чуть хрипло. - Зачем вы так? Мит, как и многие ребята теперь, наверно, помешан на машинах. Но машин много, а 'звездный' камень один. И мы о нем говорили...
- Говорили, говорили. - Мит оторвался от Лидиных глаз, подошел к окну: в вечернем небе едва
