- Я, Нина.
- Ах, сумасбродная, дикая, невоспитанная компаньонка этого невежды, нахала, негодяя?! Але!..
- Да, но почему...
- Потому. Не позже, чем через четверть часа, когда я увижу вас обоих, я покажу, почему...
- А вы разве не на Байкале?
- Я уже дома, голубчики, и если немедленно...
В трубке что-то затарахтело, завыло, и Витя, который невольно прислушивался к нашей беседе, быстро надел пиджак:
- Бежим...
Тетя при виде нас демонстративно извлекла из гравичема пинцетом какую-то, как мне показалось, тряпочку, а затем театральным жестом вывернула на пол все содержимое.
- Вот с чем, дорогой изобретатель, я очутилась на краю света... Обратный рейс стоил мне полжизни! Сейчас же приводи мое имущество в нормальное состояние!..
В этот момент я не могла не восхищаться Витей: он что-то прикидывал, он проникал в самую суть происшедшего. И в то время, как мысли молниями сверкали у неги в голове, изредка отражаясь в невидящих глазах, руки машинально перебирали тетино добро.
Аккуратнейшие кукольные платьица; игрушечные туфельки; миниатюрный бинокль; книжечку, которая по мелкости не годилась даже в шпаргалки; яблочки с горошинки, будто налитые свинцом; лилипутские ножнички; шляпки эльфов; поясочки гномов...
- Магнитная буря... Не повезло нам, тетя... Возврата нет...
Он грустно посмотрел на нее, так грустно, что она молчала ровно минуту, пока мы покидали ее скромную обитель...
ВОРОТА ИЗ СЛОНОВОЙ КОСТИ
Я не раз допытывалась у Вити:
- Скажи честно, ты можешь придумать все, что угодно?
- Кому это угодно?
- Ну, человечеству.
- Всему? Может, точнее?
- Мне, хотя бы.
- Ах, тебе... - Витя задумывался. - А ты точно знаешь, что тебе угодно?
- Конечно. Сейчас перечислю... Машинку, такую, чтоб за минутку делала любую прическу... Глаза? Они у меня и так неплохие... Антиволнительное средство для мамы... Еще - искусственного англичанина, чтобы он подготовил меня к экзамену в иняз... Билет проездной на все виды транспорта, включая океанский лайнер и космолет... Что еще? Подумаю.
- Это все можно. Только не нужно.
- А если я хочу?
- Именно поэтому. А то быстро никаких хотений не останется.
- Вредный ты, и больше ничего... Тебе просто слабо!
- Так же сам дьявол поддразнивал бога до тех пор, пока бог не сотворил дьявола.
- Что ты мелешь чушь несусветную? Как же дьявол дразнил до того, как сам появился на свет?
- Ты права, Нинчик. Я нарочно. Вот это - из того немногого, чего ни я, ни бог не можем сделать. А насчет остального...
- Что насчет остального?
- Понимаешь, у нас, в городе Будущего, есть такая школа изобретателей. Можешь не улыбаться. Человек еще ничего не умеет, а его учат придумывать новое. Верней, он сам учится. Так же, как трехлетний выдумывает отдельные слова. Например, каждый соображает себе парту, чтоб было поудобнее. У всех разные, но мы все по ходу дела осознавали - чего добиваемся. Мы учились не каллиграфии, а совершенствованию пишущих диктофонов, не таблице умножения, которую каждый знал уже в двухлетнем возрасте, а поискам наилучших контактов со счетно-решающими.
Нам задавали на дом: синтезировать наилучшую ткань для своего костюма, ловить метеориты целыми и невредимыми... Я считался там одним из первых, но почти не бывал дома, не тянуло ни капельки. Стал одержимым, еще не ведая, чему главному посвящу свою душу. И до этого главного не дошел... Мама не могла вынести, что я с детства ухожу от всего домашнего, родители посовещались, решили воспользоваться приглашением родственников переехать сюда, в ваш город, где нет таких школ и вообще...
- Ты жалеешь, Витя?
- Сначала жалел. А теперь...
- Что теперь?
- Чего ты добиваешься? Разве не понимаешь?
Я понимала, но мне очень хотелось услышать это от него, услышать слова, которые можно повторять вслух и потихоньку, на все лады...
На улице трескучий мороз.
- Витя, ты мог бы завтра привести к нам лето?
- Отчего же нет.
Не интересно. Сперва, может, позабавились бы, а после надоест. Так же, наверно, как миллионерам становится муторно от безумной роскоши, как султан бежит от постылых жен, как всезнающему хочется чего-то не знать...
Нет, лично мне не нужно никаких его изобретений, я мечтаю только, чтоб он 24 часа в сутки не уходил от меня, а остальное время, пожалуйста, пускай зарабатывает международную славу, премии, бессмертие...
Моя подруга Майя болтает о том, что на Земле может оказаться какой-то залетный гость из иной, необыкновенной цивилизации. Что она этим хотела сказать? Неужели намекала на Витю? Рассуждала: это высшее существо играет с нами, как с маленькими детьми, подсовывая занятные игрушечки, показывая чудеса в решете... Но Витя-то сам отчасти дитя: он умеет очень многое, а для чего? Для чего? Разве для развлечения...
Но мне-то что? Повторяю: с тех пор, как появился он, жить стало интереснее... У Франсуа Рабле я вычитала такое: 'А вот, кстати, что пишут Гомер и Виргилий о двух вратах к сновидениям... Одни врата из слоновой кости, и через них входят сны смутные, неверные и обманчивые...' Я хочу, чтобы мои сны входили через другие, прозрачные, ворота, хочу видеть все, что пожелаю. Витя воплощает в гипнометре и эту мою просьбу.
На ночь я мысленно перечисляю - что бы желала повидать во сне: картины Рембрандта, пережитые нами Витины выдумки, берега Бии, модную шубку, артиста Лапова, море...
Все просто сбывается, сны помнятся. Но в каких странных сочетаниях оказывается прожитое!.. Я - Саския, я - счастлива, я умру очень скоро, я совсем не умру... Мне ужасно смешно: из гравичема я достаю живую фигурку красавца Лапова, его маленькое личико приобретает почему-то огромное сходство с Гыр Гырычем... А вот передо мной маячит нечто смутное, от чего я не в силах оторваться, и я, как та обезумевшая акула, самозабвенно плыву к истокам...
А завтра - еще достижимее новая жизнь, еще удивительней сны...
