спецслужб.
— Зачем? Ах, вы об этом…. — отмахнула от лица клуб табачного дыма Дэльфин. Курила она, конечно, не «Голуаз», но дышать в номере все равно было уже тяжело. — Вы меня не так поняли.
— Ну и слава Богу!
— Просто, получив валюту вы передадите её нам. Официально, в торжественной обстановке — как результат проведения совместной операции. Возможен и другой вариант… Перед встречей сдаете нам курьера или «почтовый ящик», а сами остаетесь в тени. Не бесплатно, конечно!
— Шутите?
— А иначе мы вас с этими долларами арестуем. Даже не сами, а через испанскую полицию. И будет большой-большой скандал! Международный.
— Представляю. Дэльфин, вы девушка очень красивая, но злая!
— Такая работа… Будем сотрудничать?
Владимир Александрович отвел глаза:
— Вы знаете, почему мы ввязались в эту историю?
— Да. Очень благородная цель, и я лично хорошо понимаю желание русских спецслужб спасти своих пленных… — чувствовалось, что собеседница не лукавит. — Но у меня свое начальство — и свой приказ.
— Может, мне просто собрать вещички — и домой? Доложу, что попал в непонятную ситуацию…
Такого поворота беседы француженека не ожидала:
— Этого делать нельзя!
— Почему?
— Да потому, что… — она осеклась, не зная, как закончить фразу. — Потому, что…
— Слушайте, у вас что в конторе — совсем с деньгами плохо? Сумма, конечно, не маленькая, но разводить из-за двух с небольшим миллионов шпионские страсти!
В ответ очаровательная Дэльфин разразилась длинной, причудливой фразой на родном языке — судя по интонации, так ругались только наполеоновские солдаты под Березиной и каторжники во Французской Гвиане. Из классической литературы Владимир Александрович помнил значение таких слов, как «мерде»,»бастард» и «кошон», но даже они затерялись в потоке ещё более площадной брани.
— Браво! — одобрил майор Виноградов.
Но гостья уже овладела собой:
— Доллары, которые сюда доставят — фальшивые. Ясно?
— Не совсем, — вынужден был честно признаться собеседник. — Поддельные доллары?
— Да. Все два с лишним миллиона…
Как понял со слов сотрудницы Интерпола Владимир Александрович, знать об этом никому не полагалось. Но, с другой стороны, Дэльфин не видела теперь иного способа предотвратить его отьезд…
— Рассказывай!
По данным, полученным некой ближневосточной резидентурой, одна из недружественных мусульманских стран переправила на Кавказ пробную партию поддельной валюты. Несколько миллионов долларов США новенькими, выполненными на высочайшем технологическом уровне стодолларовыми купюрами.
Одним выстрелом убивалось несколько зайцев: во-первых, можно было без особых реальных затрат поддержать сражающихся с русскими «борцов за веру», во-вторых наносился удар по западной экономике и престижу американского казначейства. Наконец, некоторая часть «отмытых» фальшивок должна была вернуться на Ближний Восток в виде чистых инвестиций и легальных банковских счетов.
— Значит, у сепаратистов украли…
— Да! И когда мы получили информацию, что похищенное будут переправлять в Европу при содействии российских спецслужб…
— Ошибаетесь, мадмуазель. Мы, конечно, догадываемся, у кого сейчас заветный чемоданчик, но можем только предполагать, как и кто его сюда доставит.
— Но вы ведь его здесь встретите?
— Нет, вряд ли. Об этом речи пока не было… Моя миссия заключается в том, чтобы вытянуть на себя и «прощупать» потенциальных партнеров.
— Партнеров?
— Да, тех, кто предлагает за доллары определенный товар. Вы ведь знаете, какой?
— Нет. — Дэльфин встрепенулась, и Виноградов почему-то сразу поверил, что француженка не врет. Или господа из парижского бюро располагали не всей информацией, или просто не довели её до исполнительницы. Последнее, впрочем, вряд ли… Это было уже значительно лучше. Всегда приятно, когда есть чем и о чем поторговаться! А человек, лишенный разменной информации подобен голому среди волков.
Значит, Генерал если и сдал его, то не с потрохами, а только по частям. Но скорее всего, утечка произошла не на самом верху, а где-то с краю.
— Тогда слушайте… коллега. Я тоже не должен был этого говорить, но раз уж так получилось — слушайте! Вы знаете что-нибудь о введении единой европейской валюты?
— Насчет евроденег? Только то, что было в газетах.
…Через некоторое время они приблизились к некоему подобию компромисса. Дэльфин прошлась по комнате и вернулась к ставшему уже привычным месту на Виноградовской постели:
— Хорошо, пусть пока так и будет. Но я должна перепроверить то, что вы сообщили!
— Собственно, для этого я вам все и рассказал.
— Все? — поиграла бровями собеседница.
— Все, что имеет отношение к делу.
— А какие гарантии…
— Да что все об одном и том же! У меня тоже нет уверенности… И если уж на то пошло, это я играю на чужом поле — вы-то дома, верно?
— Ладно. Когда мы встретимся?
— Когда у вас или у меня возникнет такая необходимость. Хотя… — от табачного дыма и нервного напряжения начинала побаливать голова, пора было в душ и спать. Но в конце концов, он не был бы мужчиной, если хотя бы не попытался:
— Полагаю, официальная часть закончена?
— Да, пожалуй, — кивнула девушка напротив. Нельзя сказать, что она была красива, но определенный шарм, безусловно, присутствовал. Кроме того, сказывался элемент экзотики.
— Тогда, может быть, нам… — Виноградов не имел опыта флиртов с иностранками, поэтому отсутствие словарного запаса пытался компенсировать игрой глаз и мимикой.
Тем не менее, Дэльфин его поняла:
— Вы имеете в виду секс?
— В некотором роде, — неожиданно для самого себя смутился Владимир Александрович. Сказывалось воспитание — майор вырос в стране, где ещё лет пятнадцать назад импортные презервативы путали с жевательной резинкой, а слово «минет» писалось с мягким знаком в середине.
— В некотором роде… — задумчиво повторила незваная гостья. — Странный вы народ, русские! Я же ясно сказала, ещё в самом начале и про астурийский сыр, и про расстройство желудка. Вы не поняли?
— Нет, — честно признался Виноградов. И глядя, как за Дэльфин закрывается дверь пробормотал, скорее для собственного успокоения сакраментальное:
— Не очень-то и хотелось…
Первым делом Владимир Александрович открыл форточку. Потом разделся до гола. Потом принял контрастный душ…
И только после этого почувствовал, что голоден.
Что бы там ни утверждали ученые теоретики, думать надо на сытый желудок. На часах было начало второго — не то, чтобы рано, но и не слишком поздно. В самый раз для легкого ужина по здешним фестивальным меркам.
