Мотивы убийства неизвестны

техникума. Подозрение падает и на вас, поэтому я попрошу вас никуда не уезжать без разрешения милиции, пока идет следствие. Понятно? От моего сообщения рот у Степанова открылся и ему стоило сделать усилие, чтобы вымолвить одно слово: - Понятно. В эти кошмарные минуты, пока громко сопевший Михаил Моисеевич утолял свою похоть, она молила Бога, чтобы все побыстрее кончилось. Никогда за свою короткую жизнь Ирина Владимировна не встречала такого омерзительного и глубоко ненавистного ей человека. Это был даже скорее всего не человек, а животное. Да да, ужасное животное истинная суть которого скрывалась под личиной добропорядочного и заботливого директора. Она ненавидела его всем своим оскорбленным и униженным существом. В эти страшные минуты она боялась быть застигнутой в столь откровенной обстановке кем-нибудь из коллег по техникуму. Ляхова дала себе слово, что если подобное совершится, то она в отчаянии наложит на себя руки. Если же волею судьбы этого не случится, она поклялась сама себе, что сделает все возможное, чтобы воздать должное этому человекоподобному насильнику. Руки Козакова еще сильнее стиснули бедра Ирины Владимировны, движения тела стали более резкими и отрывистыми и вот, наконец, наступил апофеоз его скотской близости с ней. Из его горла доносился сдавленный хрип, он словно захлебывался от избытка чувств, нахлынувших на него. Какое-то время он еще старался продлить удовольствие, но постепенно и эти усилия сошли на нет. Как бы нехотя он вышел из нее и стал неторопливо натягивать брюки, опустившиеся к тому времени до колен. Униженная и опустошенная Ляхова медленно поднялась с дивана и, поймав на себе торжествующий взгляд Михаила Моисеевича быстренько одернула юбку. А он, вместо того чтобы отвернуться, с ухмылкой на лице рассматривал ее трусики, которые полностью выглядывали из-под юбки. Молниеносно среагировав, она надела их, на мгновение оголив красивые стройные ноги. Находясь под впечатлением только что состоявшейся близости, он не в силах был отвести жадного взгляда от прекрасно сложенной фигуры Ляховой. В этот момент блаженствующее лицо директора было столь противно Ирине Владимировне, что она не удержалась и отвесила ему хлесткую пощечину. - Вы подлец и мерзавец, как вас только земля держит!- с болью в голосе воскликнула она. От неожиданного и сильного удара голова Михаила Моисеевича неестественно дернулась, с лица мгновенно улетучилось благопристойное выражение. В глазах появилась ошеломленная растерянность, постепенно сменяемая неуемной злобой. Ирина Владимировна увидела это, но адекватно не среагировала. Поняв, что пощечина вывела директора из равновесия и он взбешен, Ляхова уже не могла остановиться. Ее дважды оскорбленная и униженная душа взывала к возмездию. Ирина Владимировна, не давая Козакову опомниться, вновь замахнулась, чтобы с наслаждением ударить по его холеному и выбритому лицу. Резким движением Ляхова с силой впечатала свою ладошку в пухленькую щеку насильника. Его голова, уже успевшая принять вертикальное положение, была вновь отброшена в сторону неожиданной пощечиной. Ирина Владимировна замахнулась, чтобы еще раз ударить мерзавца, но Козаков уже пришел в себя и быстрым движением перехватил ее руку. В его глазах уже не было растерянности. Михаил Моисеевич свободной рукой толкнул Ляхову в грудь и она, потеряв равновесие, рухнула на злополучный диван. Он, стоя перед ней, со злобой в голосе процедил: - Что ты из себя возомнила? Как смеешь ты поднимать руку на своего директора? - Какой же вы директор!?- в сердцах воскликнула Ирина Владимировна. - Вы просто подлец и насильник, вы маньяк, который не контролирует свои поступки,- срывающимся от слез голосом почти выкрикнула она. - Успокойтесь,- примирительно сказал Михаил Моисеевич, опускаясь на диван рядом с нею. Ирина Владимировна, не желая оставаться рядом с ним ни минуты, сделала попытку подняться с дивана. Козаков обхватил ее за плечи и неожиданно поцеловал жадными влажными губами. Оттолкнув его, Ирина Владимировна с отвращением вытерла свой красивый ротик рукавом кофточки. - Оставьте меня в покое. Неужели, в конце концов, непонятно, что вы до тошноты мне противны. Она вновь попыталась встать с дивана, но директор удержал ее за руку. - Ирина Владимировна, пусть все так, но позвольте мне объясниться. - Да не нужны мне ваши мерзкие объяснения. Я просто требую оставить меня в покое. - Ирина, неужели вы не видите, что я люблю вас,- промолвил он, все еще не выпуская руки Ляховой из своей потной ладони. - О какой любви вы говорите,- возмутилась она, резким движением освобождая свою руку.- Я вам в дочери гожусь, что может быть общего между нами? Мне больше не о чем говорить с вами. Позвольте мне уйти. - Идите,- вдруг согласился Козаков, но не забудьте застегнуть кофточку. Только тут Ирина Владимировна спохватилась и стала застегивать одну пуговицу за другой. Этим минутным замешательством и воспользовался директор для объяснения. - Ирина, вы мне очень нравитесь, я ежедневно думаю о вас. Если бы не мое положение, я бы не отходил от вас ни на минуту. Конечно, я нетерпелив, поэтому все так и произошло между нами. Прошу вас не судить меня строго, поверьте и поймите, что я без ума влюблен. С последней пуговичкой было покончено, и Ирина Владимировна прервала Михаила Моисеевича. - О чем вы говорите! Оставьте свои признания для жены, мне они ни к чему. - Я и сам сожалею, что все так произошло бесцеремонно. Поймите меня правильно, при виде вас, Ирина, я просто теряю голову и мне невыносимо трудно обуздать страсть. Я очень хочу вас и прошу не отказывать мне в близости. - Очнитесь и подумайте, ведь вы несете несусветную чушь, в которую и сами-то верите с трудом. Ни о какой близости и взаимности не может быть и речи. Вы мне противны и я не хочу иметь с вами ничего общего. Давайте договоримся об этом в первый и последний раз. Найдите себе другой объект для любовных утех. - Ирина Владимировна, я попрошу вас не быть столь категоричной. Я не претендую на многое, но раза два в месяц вы могли бы незаметно для всех встречаться со мной. - Этого не будет больше никогда!- перебила она Козакова и резко поднялась с дивана. 'Это мы еще посмотрим',- подумал Михаил Моисеевич, глядя, как Ляхова торопливо собирает в дипломат свои бумаги. * * * После разговора со Степановым я запланировал в тот же день побеседовать с арестованным Александром Алехиным. А Богомолов, как будто угадав мое намерение, вел машину по хорошо заасфальтированному шоссе на предельно возможной скорости. - Андрей,- обратился я к водителю,- ты мне так и не рассказал, что за друга ты здесь встретил? Богомолов несколько сбросил скорость и сказал: - А хотите, я сейчас вам расскажу о нем? - Конечно,- ответил я одним словом. - С Игорем Кузиным мы знакомы с детства, так как жили в одном доме. До окончания школы, а мы учились в одном классе, наши пути шли параллельно, а потом разошлись: я пошел работать на завод, а Игорь поступил в политехнический институт. Не хочу лукавить, это произошло не вдруг и не случайно. Кузин еще в школе показывал свои способности и усидчивость. В последние годы мы потеряли друг друга из виду, у каждого свои заботы, тревоги, семьи. И для меня сегодняшняя встреча с ним в техникуме была приятной неожиданностью. Не хочется признаваться, но я и не знал, что он здесь трудится. - Кто же из вас кого 'нашел'?- спросил я. Оказалось, что Игорь преподает в техникуме информатику и вычислительную технику. Он мне показал компьютерный класс. Вот мы с ним несколько минут и поболтали у него в седьмом кабинете. - Что он тебе рассказал интересного? - Ну, поговорили о школьных друзьях, о том, о сем, а потом речь зашла об убийстве директора. Самое странное то, что Игорь не очень сожалеет о нем. - Как так? - не понял я. - Кузин о нем отзывался очень плохо. - Что конкретно он говорил о Козакове? - Я тоже об этом у него спросил. Игорь немного помялся, а потом рассказал следующее. В техникуме приняли его с женой Светланой очень хорошо, дали квартиру в новом доме, помогли материально. Жену приняли преподавателем - она у него экономист. Они восприняли такое отношение к себе с благодарностью и старались работой оправдать доброе отношение директора. Но он потребовал взамен нечто большее. Стала замечать Светлана, что руководителя она чем-то заинтересовала, и стал Михаил Моисеевич к ней все чаще захаживать на уроки, а в перерывах - в лаборантскую. Все это преподносилось как желание помочь молодому преподавателю освоить методику преподавания предмета и так далее. Но делалось это с какими двусмысленными намеками, шутками, что истинную цель 'помощи' нельзя было не увидеть. Светка - женщина правильная и в ухаживаниях директора навстречу ему не пошла. Он это почувствовал, и такое поведение молодой преподавательницы его еще больше раззадорило. Козаков усилил натиск, желая добиться ее. Светлана всячески избегала директора, старясь не оскорбить его достоинство. Но он наглел не по дням, а по часам и осмелился в открытую сказать о том, что он ожидает от нее в знак благодарности за предоставленную им работу, квартиру. Не задумываясь, Светлана ответила категорическим отказом и вдобавок обо всем рассказала Игорю. Кузин, хоть парень тихий и покладистый, вспылил и осмелился на разговор с директором. По словам Игоря, самое страшное произошло, когда этот разговор состоялся. Директор, по словам моего друга, и не скрывал, что сделал Светлане такое 'предложение'. Наоборот, он предъявил Игорю ультиматум: или они уберутся из техникума, или Светлана переспит с ним. - Неужели такое возможно?- невольно вырвалось у меня. - Я и сам, товарищ полковник, этому не могу поверить, но тем не менее, это случилось. - Игорь врать не будет. - Что же дальше?- не утерпев, спросил я. - А дальше он высказал директору все, что о нем думает. Козаков в ответ обозвал Игоря 'сопляком' который должен понимать, что работа и квартира за так не даются и что им с женой нужно быть благодарными за все лично ему. Игорь от него ушел, так и не