воспоминаний у нее на глазах выступили слезы. Какое-то время тогда она решала, жить ей или не жить, но потом усилием воли отогнала навязчивую мысль. Следующим ее желанием было немедленно встать и, взяв свои еще не распакованные пожитки, навсегда уехать из этого проклятого Богом техникума. Спустя какое-то время она отвергла, как неприемлемое, и это решение. Ей не хотелось терять квартиру, которую она осматривала всего несколько минут назад. Кроме того, после институтской скамьи в ней жило неуемное желание работать, ежедневно выкладываться на уроках, передавая свои знания учащимся. Ляховой понравилось и живописное место, где располагался техникум, и сдержанная красота среднерусского черноземья, окружающая поселок. Ее устраивало все, кроме этого мерзавца-директора, который с такой наглостью и беспардонностью овладел ею. В конце концов, под утро она успокоилась, и только неуемная злость, распиравшая грудь изнутри, взывала к мщению. Ирина Владимировна решила, что, наперекор сложившимся обстоятельствам, останется работать в техникуме, а Козакову она при случае постарается отплатить за его 'гостеприимство' и внимание к ее особе. Если бы она знала тогда, какое испытание ей уготовила судьба и сколько горестных минут предстоит ей еще пережить, то, наверное, не осталась бы в техникуме и на один день. Смирив гордыню, она с первого сентября приступила к работе на полную ставку математика. Первые дни взгляд любого человека, останавливавшийся на ней, больно отдавался в сердце, Ирине Владимировне казалось, что все знают о ее недавней близости с директором. Сам Михаил Моисеевич не проявлял к ней никакого внимания, и это обстоятельство ее несколько радовало. Работа с учащимися захватила ее с первых же дней, что в большей степени и способствовало ее душевному и моральному выздоровлению. В середине сентября в клубе техникума проводили вечер первокурсника, после которого была дискотека. На празднество были приглашены многие преподаватели, в том числе и Ирина Владимировна. Они не только принимали активное участие в культурной программе вечера, но своим присутствием обеспечивали проведение мероприятий на высоком эстетическом и нравственном уровне. Хоть и не было у Ляховой настроения, но, в силу вышеперечисленного, на дискотеку она осталась. Нет, она совсем не собиралась танцевать, но тайное желание послушать музыку у нее было. Разместившись на диванчике, стоящем неподалеку от входа, Ирина Владимировна, полузакрыв глаза, слушала знакомые мелодии. Они навевали на нее воспоминания о беззаботной студенческой жизни и мысленно возвращали в стены института, где она была так счастлива. Приглушенный свет в зале создавал особую атмосферу, позволяя молодежи чувствовать себя более раскованно. От избытка нахлынувших чувств на ее длинных ресницах навернулись слезы. Легко ранимая женская душа никак не могла избавиться от перенесенного унижения, варварски совершенного над ней Козаковым. Она уже была готова разрыдаться , но этому помешала преподавательница Климинченко, которая сидела рядом с Ириной Владимировной. После предварительного толчка локтем в бок она наклонилась к уху Ляховой и стала оживленно ей что-то втолковывать. Громкая ритмичная музыка мешала Ирине вникнуть в суть сказанного, но из добрых побуждений она на всякий случай поддакивала Клаве, боясь, что последняя может заметить ее состояние. Танец неожиданно закончился, и молодежь стала медленно освобождать центр зала, рассредоточиваясь по его периметру. После небольшой паузы музыка заиграла вновь. На этот раз это было танго. Молодые люди парами медленно и торжественно стали заполнять танцевальное поле Дома культуры. Ирина Владимировна сквозь слезы смотрела на них завистливым взглядом, внутренне желая оказаться среди танцующих пар. Состояние было настолько впечатляющим, что она готова была подняться и покинуть зал, чтобы никто не мог увидеть ее слез. И вдруг, словно всевышний услышал стон ее души и решил отвлечь молодую женщину от грустных мыслей. Перед Ляховой остановился мужчина, явно желающий пригласить ее на танго. Ирина Владимировна невольно подняла глаза и обомлела от удивления. Перед ней стоял тот самый парень, который подвозил ее месяц назад к сельскохозяйственному техникуму. Когда их взгляды встретились он немного склонил голову и улыбнувшись, сказал: - Разрешите пригласить вас на танец? - Пожалуйста,- засмущавшись, пролепетала она и, поднявшись с диванчика, протянула кавалеру свою руку. Он бережно, принял ее маленькую ладонь и повел Ирину Владимировну в круг танцующих. Она шла, увлекаемая сильной рукой партнера, все еще не смея верить, что это тот самый Аркадий, о котором она с надеждой вспоминала почти ежедневно весь последний месяц. * * * Поведение Макушина несколько взвинтило нервы, но, стараясь внешне не показывать, этого я попросил кладовщика оставаться на месте, а сам вышел на улицу. Капитан Найденов ожидал меня неподалеку, держа в руках прозрачный полиэтиленовый мешочек с предметами, извлеченными из карманов убитого директора. - Вячеслав Федорович, дайте мне ключи Козакова,- попросил я начальника местного уголовного розыска. - Подождите одну минуту,- сказал тот и раскрыл мешочек. Достав ключи, он протянул их мне, держа всю связку за брелок. Приняв их из рук капитана, я вернулся в помещение, где сидел кладовщик. Он немного успокоился и теперь пытался угадать, какую еще 'гадость' могу преподнести ему я. Когда я усаживался на тот самый стул Дмитрий Сергеевич, стреляя глазками по сторонам, боялся встретиться со мной взглядом. Долго не церемонясь, я положил ключи на стол одновременно с вопросом: - Вам знакомы эти ключи? Кладовщик слегка наклонился, чтобы рассмотреть их, и на какое-то мгновение задержался в этой позе. Потом, выпрямившись, он решительно сказал: - Нет, они мне не знакомы. - Не торопитесь с ответом, посмотрите внимательно, возможно, какой-то из ключей покажется вам знакомым? Кладовщик вновь наклонился и, протянув руку, хотел даже взять их, но не сделал этого, а лишь спросил: - Можно мне разглядеть их по лучше? - Конечно,- разрешил я, и только после этого ключи попали к нему в руки. Дмитрий Сергеевич самым тщательным образом рассмотрел каждый ключик и только потом положил их на стол. - Ну, не обнаружили среди них знакомого вам ключа?- спросил я его. - На внешний вид ключи очень трудно сравнивать, уж очень много похожих замков выпускает наша промышленность. Я по внешнему виду ключи не запоминаю, а делаю на них метки напильником или керном и только по своим меткам различаю ключи. - Покажите мне ключ от этого помещения,- попросил я Макушина. Тот достал из бокового кармана пиджака увесистую связку ключей. Отыскав нужный, он показал его мне и сказал: - Вот смотрите, на ключе от этого склада стоят три накерненные точки. - Сравните этот ключ с тремя ключами, лежащими перед вами. Дмитрий Сергеевич послушно выполнил эту просьбу. Убедившись, что один из ключей лежащих на столе, точная копия того, что был у него в руках, он спросил: - А кому принадлежат эти ключи? - Ваш вопрос звучит так, что вы знаете, кому они принадлежали, и мне хотелось бы услышать объяснения на этот счет. Чтобы вам была понятна моя настоятельная просьба, я кое-что вам поясню. Для меня совершенно понятно, что вы причастны к убийству директора. Об этом свидетельствует несколько фактов, главными из которых являются: а - наличие у Козакова ключа от этого складского помещения; б - то, что именно вы обнаружили рано утром убитого Михаила Моисеевича; в - вы сознательно что-то от меня утаиваете. Чтобы я не подозревал вас, объясните мне чистосердечно, как этот ключ оказался у директора и для чего он был ему нужен? Только не говорите мне, что вы не знали ничего о наличии ключа у Михаила Моисеевича. Поверьте, мои подозрения очень серьезны и свидетельствуют не в вашу пользу. Так что развейте все сомнения, правдиво ответив на мои вопросы. Мои слова возымели действие, с минуту помолчав, Макушин сказал: - Хорошо, я все скажу, утаивать что-либо уже не имеет смысла. - Дмитрий Сергеевич, вы приняли единственно верное решение,- подбодрил я его. Погладив пальцами дергающееся веко, кладовщик заговорил: - Ключ от этого помещения Михаил Моисеевич взял у меня сразу же, как только здесь организовали склад для белья. - Как же он мотивировал это?- спросил я Макушина, желая помочь ему разговориться. - Вначале он заставил меня организовать здесь уголок отдыха, а уж потом попросил дать ему ключ для разговора с нужным человеком. - Как давно это произошло? - Вот уже пять лет как действует это тайное гнездышко. Ключ директор оставил у себя и стал бывать здесь чаще всего ночью, тогда, когда ему это было нужно. Постепенно мне вменилось в обязанности смена постельного белья, приобретение спиртных напитков, конфет. Получилось так, что моими руками он организовал здесь комнату свиданий. - А вас не унижало то положение, в которое поставил вас директор? Прежде чем ответить, Дмитрий Сергеевич придержал рукой дергающееся веко, и только уняв нервный тик, продолжил: - Конечно, меня это унижало, но я не мог противиться воле Козакова. - Почему, что вам мешало отказаться от этого постыдного поручения? - Все объясняется просто, я материально ответственное лицо, а наш директор был человеком властным и безжалостным. Заметь он, что мне не нравится его увлечение, я моментально бы лишился работы, а об отказе в открытой форме и мечтать не приходилось. - Как же он ухитрился держать вас в таком страхе?- удивился я. - Михаил Моисеевич умел держать людей в повиновении, научился он этому искусству за долгое время работы в райкоме КПСС. Коммунисты ведь, в первую очередь, заботились не о благополучии простых людей, а о полном всеохватывающем контроле над ними. Безжалостно преследовались не только те, кто откровенно говорил, но и те, кто даже тайно вольнодумствовал. Многие люди в нашем техникуме выполняли явные прихоти директора, все видели и знали это, но никто не смел
Вы читаете Мотивы убийства неизвестны
