– Мне придется общаться с представителями ООН. Если я хочу убедить их, мне йадо увидеть всё собственными глазами, самой сделать фотографии.
– Лучше пусть едет мужчина.
– С какой стати?
– Значит, поедем послезавтра, – наконец произнес О'Рурк. – Втроем.
За ужином все возмущенно обсуждали мою поездку в Эль-Даман. Наш план поехать в Кефти встретил неоднозначную реакцию.
– Если вас подстрелят по дороге, кому-то придется вытаскивать вас оттуда, – сказала Линда. – Подумайте, как отразится на репутации агентства сообщение о том, что персонал “Содействия” разъезжает по Кефти в компании повстанцев, врагов правительства Абути.
– А если в новостях Би-би-си покажут умирающих от голода беженцев Сафилы, это хорошо отразится на репутации агентства? – сказал О'Рурк.
– Это совсем другое, – возразила Линда.
– Ты считаешь, что легче прокормить тысячи голодающих, чем вытащить три трупа из Кефти?
– Ради бога, Роберт, – вздохнула Линда.
– Проклятье, атмосфера накаляется, пойду-ка я лучше в хижину, надену бронежилет и заберусь под одеяло, – пробормотал Генри и вышел из столовой.
– Я не хочу, чтобы вас убили, – сказала Шарон. – Не стоит так рисковать.
– Нас не убьют, – вмешалась я. – Мы всё обсудили с Мухаммедом и солдатами Освободительного фронта.
– По-моему, риск вполне оправдан, учитывая, чего мы планируем добиться, – произнес О'Рурк.
– Знаете, мои дорогие, все это очень хорошо. Только помните, там идет война, – сказала Бетти.
Вернулся Генри и принес бутылку бренди. Наверное, берег для особого случая. Он долго разливал по чуть-чуть в оранжевые пластиковые стаканчики. Все понемножку выпили – даже Линда, даже Бетти.
Спустя какое-то время О'Рурк сказал:
– Это опасный, необдуманный, безответственный, преступный и рискованный план.
– Согласна, совершенно безответственный, – добавила Линда.
– Безрассудная, опрометчивая, самовольная, неосмотрительная, предательская затея, – сказала я.
– Надо ехать, – сказал О'Рурк.
В дверь моей хижины громко постучали.
– Черт, что происходит? У тебя что, мужчина под кроватью? Негр? – Генри вломился в хижину с бутылкой джина и пакетом сухого апельсинового сока.
– Слушай, у тебя есть бутылка воды? – спросил он. – Я подумал, пока ты еще состоишь из одного кусочка, руки-ноги на месте, такая красивая, как богиня, надо выпить по маленькой в последний раз.
Внезапно меня захлестнула волна нежности – наверное, потому, что мне было страшно. Я обняла его.
– Спокойно, спокойно, старушка. Хочешь, вернемся к остальным – или посидим здесь?
Генри уже достаточно принял. Когда он был пьян, то становился серьезным, что было для него нехарактерно.
– Ты уверена, что эта безумная, необдуманная, фанатичная, поспешная благотворительная миссия того стоит?
Сегодня все будто помешались на длинных цепочках прилагательных.
– Не виляй, Генри. Говори, что у тебя на уме.
– Дорога заминирована. С неба падают бомбы. Если тебя поймают, лишишься работы. Опять бросаешь лагерь на четыре дня. Это того стоит, старушка?
– Я бы не поехала, если бы не была уверена. Он уже отхлебывал прямо из горла.
– Мне бы твою уверенность, старушка. Должен сказать, меня беспокоит, кого ты выбрала себе в компаньоны.
– Но Мухаммед – прекрасный человек.
– Я имею в виду не Мухаммеда, а нашего секс-символа.
– Кого?
– Нашего секс-символа, доктора. Значит, он ревнует к О'Рурку.
– О'Рурк – не секс-символ. – На самом деле я так не думала. – Он добрый, умный, ответственный, серьезный, упорный, смелый человек. Он любит командовать, но никогда не переступает черту. И ты знаешь, что он
– Знаю, знаю. Нужный человек. Кто-то должен пришивать оторванные руки, ноги. Я этого не умею. К тому же надо оставить кого-то в лагере за старшего, но не доктора. Бетти тоже нельзя поехать – она доктор, но не мужчина. Безумие какое-то.
Похоже, Монтега занесло. Он уже совсем не соображал, что говорит.
– Ты прав. Поэтому О'Рурк должен поехать.
– Донжуан долбаный.
– Не будь идиотом. Между мной и О'Рурком ничего нет, и он не донжуан. К тому же не тебе клеветать на него – учитывая твои грязные любовные делишки.
Он захихикал.
– Это другое.
– То же самое.
– По-моему, лучше мне поехать вместо тебя.
Я не помню, чтобы Генри раньше так напивался. Я и забыла, что он совсем еще мальчишка. Он был напуган. Может, он боялся оставаться в лагере за главного?
– Я уезжаю всего на четыре дня. С тобой все будет в порядке. Вот увидишь, скоро все будет позади. Ты прекрасно знаешь, что делать.
Вдруг он плюхнулся на кровать, обнял меня за шею и уткнулся Головой в плечо, как маленький ребенок.
– Я боюсь, Рози. Все рушится. Не хочу, чтобы ты подорвалась на мине. Не хочу, чтобы все полетело к чертям, чтобы повсюду валялись мертвяки и умирающие с голоду.
Куда делся прежний Генри – храбрец и задира? Но таким он мне нравился больше. Я погладила его по голове и стала успокаивать, как ребенка.
Сорок минут назад мы пересекли границу между Намбулой и Кефти. О'Рурк нервничал – обычно он вел машину, придерживая руль снизу и выставив локоть в окно, а сейчас крепко вцепился в руль, повернув его влево. Я изучала его колени, которые чуть касались моих. Он был в джинсах, я – в хлопковых брюках. Это отвлекало меня от происходящего. Мы следовали за грузовиком Освободительного фронта на расстоянии двухсот ярдов, точно по отпечаткам колес. В грузовике сидели трое повстанцев и Мухаммед – он настоял на том, чтобы ехать с ними до опасной зоны. С нами в “тойоте” ехали двое солдат – на заднем сиденье. Мы планировали добраться до опасной зоны и дождаться темноты. Потом Мухаммед пересел бы к нам, и мы отправились бы дальше с притушенными фарами. Сейчас было три часа дня, солнце палило вовсю.
Дорога пошла в гору. Мы выехали из пустыни, по обе стороны дороги появились кусты и деревья. Повеяло прохладой и свежестью, в воздухе ощущалась сырость. Грузовик исчез за поворотом. И тут послышался глухой взрыв. О'Рурк резко затормозил.
Над деревьями клубился черный дым. Двое солдат позади закричали, выпрыгнули из джипа и бросились в кусты слева от нас.
Я потянулась к дверной ручке.
– Оставайся в машине, – тихо произнес О'Рурк.
– Вдруг это засада? Мы должны выйти. – Я тоже говорила шепотом.
– Подожди.
– Мы должны догнать их, там Мухаммед...
– Подожди.
И тут раздался второй взрыв. Воздух перед нами стал плавиться, как над раскаленным асфальтом. Мы ждали, застыв в напряжении. Казалось невероятным, что все произошло так быстро.
– О'кей, – спустя какое-то время произнес О'Рурк. Он завел мотор. Мы медленно ехали по следу
