этого. По мере того как солнце опускалось за горизонт, в комнате становилось все светлее - освещение регулировалось фотоэлементами. А он все считал, перелистывал справочники, рылся в журналах, но ясности не было. Результаты не удовлетворяли его. Отсутствовало главное... Вдруг у него блеснула еще одна мысль. Он перевернул лист и принялся писать на чистой стороне, размашисто, крупно. Потом откинулся в кресле и засмеялся:
'Ну и дурак же я! - Он хлопнул себя по лбу. - Теперь все это выглядит совершенно иначе, - думал Хегер. - И все же дело безнадежно, господин Бракк. С этими фотоэлементами вы не добьетесь коэффициента полезного действия больше двух процентов. Два процента! - говорю я. И только. А я-то бьюсь над этой формулой. Найден поразительно простой и дешевый способ производства соединения алюминия - это следует признать. Но что толку? Решающим фактором является коэффициент полезного действия элемента. Следовательно, и вы, Бракк, зашли в такой же тупик, в каком в свое время очутился я. Да, да, я уже давно побывал в темном углу, в котором теперь засели вы, уважаемый коллега. Дальше и вам нет ходу!'
Он закурил сигарету и задумался. Сможет ли он применить в своей исследовательской работе способ производства соединения алюминия, открытый Бракком? Вот удивится-то профессор Экардт. А Бракк?..
Это надо еще хорошенько обдумать. На сегодня довольно. Он встал, взял книгу, начатую накануне, и с комфортом устроился на кушетке.
Вернер Бракк не мог уснуть. Вера дышала глубоко, ровно. Наверное, она и не подозревает, что вот уже несколько дней его не покидает тревога за нее, за их совместную жизнь.
Когда он вернулся из поездки на завод, Вера встретила его дружелюбно и ласково. И ему показалось, что она даже не заметила, как он удивился, услышав о визите Хегера. Неужели никто другой не мог забрать документацию? Только Хегер, и именно тогда, когда Бракк уехал по служебным делам?
Он беспокойно ворочался с боку на бок, не в силах отогнать ревнивые мысли. Вполне возможно, что для Веры эти дни прошли далеко не столь тягостно, как для него. А ведь он решился на эту разлуку только для того, чтобы разобраться в самом себе.
Бракк снова прислушался к ее спокойному дыханию. Может быть, он несправедлив к ней? За последние месяцы собственная работа занимала его больше, чем все, что касалось Веры, ее музыки, ее мира. С мучительной ясностью он сознавал, что так будет до тех пор, пока он не добьется решения проблемы.
Вера, конечно, ни в чем не виновата. Разве не права она была, сомневаясь в успехе его работы? Ведь опыты так и не дали положительного результата. Он сам разуверился в собственных силах после того, как провалился и последний опыт, на который он возлагал такие большие надежды. Ей нужен успех, ощутимый, действенный!
Вдруг он отчетливо увидел испорченную опытную пластинку. И опять все началось сначала. Он мысленно записывал формулы, стирал их и выводил новые.
Мало-помалу им овладела усталость. Часы в столовой пробили два. Он повернулся на бок и закрыл глаза. Но и засыпая, видел тот самый злополучный диск, видел четкую разграничительную полосу, вычерченную разогнанными до огромной скорости элементарными частицами...
И вдруг его словно кто толкнул. Сна как не бывало. Затаив дыхание, словно опасаясь, что оно может прервать ход его мыслей, несколько минут он пролежал спокойно. Потом его охватило нетерпение. Вскочив с постели, как был босиком, он бросился в кабинет, сел за письменный стол, вынул из ящика блокнот и схватился за карандаш.
Уже начало рассветать, а Вернер Бракк не отрывался от расчетов. Около шести утра он наконец положил карандаш и с бьющимся сердцем стал просматривать результаты своих вычислений. Решение проблемы казалось ему слишком простым. Ломаешь себе голову, экспериментируешь часами, неделями, месяцами, и вдруг какая-то испорченная пластинка, небрежно отложенная в сторону, сулит успех! Нет, это невероятно! Он взъерошил и тут же пригладил волосы, голова его медленно начала клониться вниз, лоб коснулся стола. Несколько минут он просидел так, потом вскочил, раскрыл окно, высунулся наружу и втянул в себя пряный запах утра.
Бракк потянулся. Он больше не чувствовал усталости. Расхаживая по комнате, прикидывал, в котором часу приходит в институт вахтер. Часы показали шесть. Он отправился в ванную. Двадцать минут спустя Бракк уже стоял в кухне с портфелем в руке и уплетал ломтики колбасы, заедая их печеньем. Запив еду стаканом воды, он направился к двери. Только тут он вспомнил о Вере. Вернулся, набросал несколько строк в блокноте и положил его на обеденный стол.
Бракк быстро шагал по еще пустынной улице. Мысленно он уже начал опыт, который собирался провести в ближайший час. Он напал на след, на совершенно новый след. Правда, это еще только путь к успеху. Это лишь веха, знак. Если бы ему удалось сегодня...
Нетерпение подгоняло его. Когда он подошел к институту, из широких железных ворот выезжал грузовик. Вахтер что-то крикнул водителю. В этот момент он увидел Бракка.
- А, господин доктор! Доброе утро! - вахтер вынул изо рта трубку. - Вас подвели часы? Ведь нет еще и семи.
- Да, да, я знаю, господин Мильке. Мне нужно подготовить срочную работу.
- Так... Хорошо, что сегодня пришлось пораньше отправить грузовик, иначе настоялись бы вы у запертых ворот. Я ведь работаю только с семи.
Бракк взял у него ключи. Ему не терпелось поскорее попасть в лабораторию.
Шаги его глухо отдавались в пустом помещении. Он рывком раскрыл дверцы шкафа. Вот она, небрежно брошенная пластинка. Почти любовно взял он ее в руки и стал разглядывать.
- Ерунда! - одернул он себя. - Еще ничего не доказано.
Наспех накинув белый халат, Бракк принялся за работу. Вынул из несгораемого шкафа ящик с радиоактивным веществом, достал защитный экран и установил в небольшой комнате рядом. Держатель для пластинки он переставил по-новому, так как контакты для подводки электрического тока тоже нужно было разместить иначе, чем прежде. Наконец, все было готово. Бракк закрепил пластинку и подключил измерительные приборы. Есть! Опыт можно начинать. Проверил установку еще раз. Утечки тока нет. Он приложил руку к груди, словно хотел успокоить биение сердца. Что принесут ближайшие минуты?
Боязливо и в то же время с надеждой скользнул он взглядом по шкалам измерительных приборов. Стрелки были еще неподвижны. Усилием воли он заставил себя нажать кнопки дистанционного управления. Открылся свинцовый ящик. Бета-лучи радиоактивного вещества, упав на фотоэлемент, вызвали в нем такой сильный поток электронов, что стрелки приборов резко метнулись к последнему делению шкалы.
Бракк вздрогнул и инстинктивно отпрянул, словно ждал взрыва, хотя ничего подобного случиться, конечно, не могло.
Как зачарованный, глядел он на измерительные приборы и не верил собственным глазам. Ясно, что приборы полетят к черту, если он тотчас же не переключит их на менее чувствительную шкалу. Но Бракк был почти в шоковом состоянии. Словно под гипнозом, он продолжал глядеть на танец стрелок. Лишь несколько секунд спустя нервное напряжение спало, на лбу выступил пот. Он коснулся кнопки дистанционного управления, свинцовый ящик закрылся, поток электронов прервался. В изнеможении он сел на табуретку и машинально вытер лоб. Наяву ли все это?
Он медленно повернул голову, посмотрел на аппаратуру, словно не доверяя собственному рассудку.
- Да не могло же это мне присниться! - вскричал Бракк. Он взял себя в руки и повторил опыт. Стрелки снова достигли последнего деления. На этот раз Бракк сразу же переключил приборы на менее чувствительную шкалу. К нему вернулись спокойствие и уверенность ученого. Он методично зафиксировал данные измерений, но когда начал подсчитывать коэффициент полезного действия, рука его задрожала. Результат превосходил все ожидания.
Внезапно к горлу подступила тошнота. Он сел, судорожно глотнул слюну и стал ровно и глубоко дышать, чтобы побороть дурноту. Сейчас самое главное - закончить эксперимент!
Бракку стало немного лучше. Он встал, взглянул на измерительные приборы и сразу понял, что поток электронов ослабел, напряжение в фотоэлементе понизилось. Бракк прекратил облучение бета-частицами, дал сильно нагревшемуся элементу остыть, затем снова включил ток. Приборы опять зафиксировали высокое напряжение. Все ясно, необходимо охлаждение!
В это время завыла институтская сирена, и спустя миг глуховатый голос пожелал ему доброго утра. Это пришла его ассистентка.
