твоего решения.
Может быть, выпитое вино придало горячность ее ответу:
- Ты не даешь мне подождать и требуешь всего сразу. Да, ты давно уже не безразличен мне, ты и сам знаешь об этом. Вернер постепенно становится мне чужим. Но разве этого достаточно, чтобы решиться? Получи я завтра или послезавтра хотя бы короткое письмо от Вернера - и все предстанет передо мной в ином свете. Чего ты испугался?
А Хегер действительно испугался. Стараясь, чтобы Вера не замечала, как у него дрожат руки, он налил доверху бокалы. Но Вера не стала пить.
Да, не такого вечера ждал Хегер.
- Вера, - снова начал он, - ты не можешь идти против самой себя. Я знаю, что ты сама провела черту, разделившую вас, чувствую, что даже внутренне ты далеко отошла от него.
Она слушала его с бьющимся сердцем, 'Он преувеличивает наше с Вернером отчуждение! И не без цели...'
- Все это не совсем так, - сказала она, - хотя мне и понятно твое нетерпение. Но ты не можешь требовать от меня решения, пока я не поговорю с ним. Я не могу... - она остановилась, подбирая подходящие слова, - не могу бросить его теперь, когда он занят трудной, важной работой.
Вера сама себе удивилась. Вернер никогда еще не слышал от нее таких слов. Выходит, она все еще любит его.
Хегер залпом выпил вино.
- Я говорю тебе, что этот бредовый эксперимент на арктическом острове добром не кончится, - раздраженно воскликнул он. - Кому ты хочешь сохранить верность? Этому человеку, который забыл обо всем, кроме своего неистового стремления к мировой славе, человеку, который пользуется твоей нерешительностью? И ты еще пытаешься оправдать его! Жертвуешь своим творчеством, своими чувствами.
Вера испуганно посмотрела на него и впервые прочла на его лице то, чего не видела раньше...
- Скажи мне, Курт, скажи честно: ты его ненавидишь?
Только теперь до его сознания дошло, насколько он потерял контроль над собой. Хегер нервно провел по лицу пальцами и взял Веру за руку.
- Пойми меня правильно, Вера. Для меня дело не в нем, - хрипло сказал он, - а в тебе одной. Ты страдаешь из-за него и чувствуешь это лучше меня. Но ведь я люблю тебя, Вера!
Она отняла у него руку.
- Курт, в тебе есть что-то такое, чего я до сих пор не замечала, серьезно сказала она. - Я прошу, не принуждай меня. Возможно, нам обоим понадобится еще много времени, чтобы прийти к какому-то решению.
Увидев огорченное лицо Хегера, Вера пожалела его, но брать свои слова обратно ей не хотелось.
- Давай пройдемся еще немного, - сказала она, вставая.
Серая облачная завеса, над которой летел из Москвы в Берлин пассажирский самолет, напоминала море.
Доктор Вернер Бракк сидел у окна. Держал в руке газету, но не мог читать ее. Мысленно он был уже дома, представлял себе, какое лицо будет у Веры, когда она откроет дверь и неожиданно увидит его. Он не сообщил ей точного дня своего возвращения.
Сложив газету, Бракк посмотрел в окно. Самолет шел на посадку. Уже Берлин. Он рассчитывал, что там ему удастся взять вертолет-такси.
Едва самолет приземлился, Бракк схватил портфель и против своего обыкновения стал энергично проталкиваться к выходу. Ему повезло: он нашел свободное воздушное такси.
Двадцать минут спустя он уже шел по оживленной главной улице своего города. Вот и цветочный магазин, где он так давно не был. Надо зайти.
Еще через десять минут он выходил из другого магазина, а потом из третьего. Он нес целый ворох подарков - цветы, конфеты.
'Теперь, - думал он, полный ожидания, - у нас начнется новая жизнь. Я буду к ней внимателен. Ведь ей пришлось так долго ждать! Но клянусь, скоро, очень скоро я возьму длительный отпуск, и мы вместе поедем к морю. Я должен загладить свою вину перед ней. Я твердо решил, и скоро она убедится в этом...'
По мере приближения к дому, Бракк все ускорял шаг. Перед калиткой он остановился на несколько секунд, огорченный тем, что в окнах нет света. Может, она на кухне? Он бесшумно запер за собой калитку. Недавно выпавший снег заскрипел под его ногами, когда Бракк пошел по дорожке палисадника. Он осторожно повернул ручку двери, вошел в дом. Сердце его гулко колотилось, когда он нажал кнопку звонка своей квартиры. Никто не открыл. Позвонил второй раз, третий... Он слышал, как дребезжит звонок в пустой квартире. Радостное возбуждение спало. Разочарованный, он положил подарки на площадку, вынул из кармана ключ и открыл дверь.
Прошло два часа. За окнами была уже темная беззвездная ночь. Бракк сидел в кресле в кругу света, очерченном абажуром торшера, и раздумывал, где же могла быть Вера. На шахматном столике лежал букет орхидей. Свет падал на целлофановую обертку, которую он начал было разворачивать, чтобы поставить цветы в вазу.
От переполнявшей его радости не осталось и следа, на смену ей пришло отчаяние. 'Она посмеялась над моим письмом, - с горечью думал он, - должно быть, скомкала и сожгла!' И сейчас же отгонял эти мысли от себя. Скоро она вернется. Ждать осталось меньше, чем он уже прождал. Но время шло, а Веры все не было.
Внизу хлопнула дверь, послышались шаги. Отчаяния как не бывало. Бракка заполнила радость. Он прислушивался, затаив дыхание. Вот сейчас она откроет дверь. Но тут он сообразил, что, увидев с улицы свет в окнах, она бы обязательно узнала по входному телефону, кто в квартире. Может быть, это совсем не Вера? Он вышел на лестницу и увидел жившего над ними старого садовода.
- А, это вы, господин доктор?! - сказал тот, крайне удивленный. Он уже успел подняться на несколько ступенек выше, но теперь вернулся и протянул Бракку руку.
- Какая неожиданность, господин доктор. Ваша супруга, вероятно, будет жалеть, что уехала.
- Моя жена уехала? - спросил Бракк.
- Да, часов около трех. Я как раз стоял у окна и видел ее.
- Вы, случайно, не знаете, куда она уехала?
Старик пожал плечами и изобразил на лице недоумение.
Не выкладывать же сразу все как есть человеку, который ничего не подозревает! Прежде он был совсем другого мнения об этой хорошенькой молодой женщине. Но теперь-то ему известно, как часто она уходит из дому и как поздно возвращается. Он прекрасно разглядел того господина с усиками, который приезжал за ней на темно-синей машине.
- Нет, этого я не знаю. На ней был лыжный костюм, а в руке она держала чемоданчик. Машина пришла, как я уже сказал, около трех. Ваша жена села в нее, и они тотчас же уехали.
- Жена уехала не на нашей машине?
- Нет, это был большой темно-синий автомобиль. Он часто приезжает за вашей женой.
Готовность и обстоятельность, с которой говорил этот человек, была Бракку неприятна. Верно, старик постоянно торчит у окна и любит совать нос в чужие дела.
Бракк пробормотал что-то о некоем друге, заботам которого вверил жену, пожелал соседу спокойной ночи и скрылся в квартире.
Но, войдя в комнату, он вдруг остановился. Темно-синяя машина! Вздор! Как будто у одного Хегера такая машина. Он сел в кресло, но тут же вскочил. Нет, этого не может быть. Вера с Хегером! Не могу поверить! Он закрыл глаза, прижался лбом к оконному стеклу.
Старик сказал, что машина приезжала за ней уже не раз. Может, из Союза композиторов? Боже правый, у меня раскалывается голова.
Следуя внезапному побуждению, он бросился к телефону и поспешно набрал номер. Ему ответил хриплый мужской голос.
- Я бы хотел переговорить с господином Хегером, - сказал Бракк. Что?.. Нет дома?.. Отправился в горы на воскресенье?
'Она уехала в лыжном костюме', - вспомнил он и спросил, как ему разыскать доктора Хегера.
