Бракк ничего не ответил и уставился на приборы, словно ожидая от них объяснения. Выработка энергии уменьшается - это он видит и сам. Стрелки приборов далеко не доходят до нужного деления шкалы. Но, как ни странно, это почти не трогало его, он как бы утратил связь со своей работой.
Он дал несколько указаний, но инженер Бер только махнул рукой.
- Все это мы уже проверили, господин доктор. Причину нужно искать только в самих атомных батареях.
Бракк глубоко и шумно вздохнул.
- Просто невообразимо! Какой дефект может обнаружиться в батареях? Там ведь не бывает коротких замыканий, как в генераторах. Нет в них и обмотки, подверженной пробоям. Судя по приборам, интенсивность радиации тоже не изменилась.
- И все-таки напряжение падает даже при такой малой нагрузке, как сегодня ночью. Я больше ничего не понимаю, господин доктор! - сказал Бер, удивленный спокойствием и нерешительностью Бракка. - Должны же мы все-таки что-то делать! Если завтра утром мы включим солнце, напряжение упадет чуть ли не до нуля.
Бракк снова подошел к пульту управления, посмотрел на приборы, стрелки которых отошли еще на одно деление назад. И тут его, словно вспышка молнии, озарило воспоминание о словах доктора Хенеля. Неужели Хенель был прав? Голос главного инженера доходил до Бракка, как далекое эхо. При таком низком напряжении солнце завтра утром не зажжется. Работы в долине приостановятся и...
- Принесите меховую одежду и ручной прожектор! - крикнул Бракк инженеру. - Надо сейчас же проверить атомные батареи. Быстро, мы не можем терять времени.
Забыты были все горести. Им владело только одно: атомные батареи больны. Он еще не думал о возможности серьезной аварии, но при мысли о том, что утром не взойдет искусственное солнце, у него сжималось сердце. Без энергии остров умрет. Мы должны во что бы то ни стало найти причину.
Солнце ярко освещало Научно-исследовательский институт, словно уже наступила весна. От снега сохранились только ноздреватые клочья в тени стен.
Профессор Экардт, закрыв лабораторию, неторопливо шествовал по двору, наслаждаясь теплом. Тихо насвистывая, он вытянул руки, словно желая поймать побольше солнечных лучей. Он постоял на лужайке у бездействующего пока фонтана и, задрав голову, смотрел на путаницу еще голых веток.
А в это время в комнате его секретарши застучал телеграфный аппарат.
- Опять перед самым концом дня, - сердито сказала фрейлейн Марран, но едва стала принимать текст сообщения, как вся превратилась во внимание. Напрягшись, затаив дыхание, она читала слово за словом. Аппарат замолк, но еще несколько секунд она сидела неподвижно. Потом схватила листок и без стука ворвалась в кабинет профессора Экардта. Однако там было пусто. Секретарша в задумчивости остановилась у стола. Где он может быть? Побежала к секретарше Хегера, которая как раз выходила из кабинета своего шефа.
- Профессор там? - спросила она, кивнув в сторону кабинета.
- Нет, он ушел отсюда добрый час назад. Чем ты так взволнована? Что случилось?
- Я только что приняла телеграмму от Бракка из Арктики. На острове что-то произошло. У них нет тока. Атомные батареи не работают.
Доктор Хегер, собиравшийся запереть свой сейф, застыл на месте. Держа ключ в поднятой руке, он прислушивался к голосу фрейлейн Марран в приемной.
Вот оно! Фотоэлементы распадаются, атомные батареи не дают больше тока. Он давно был готов к этой вести и даже ждал ее, подчас с нетерпением, но в эту минуту она вызвала в нем какое-то странное чувство, совсем не такое, как он предполагал. Он испугался. 'Но ничего ведь доказать нельзя', успокаивал он себя.
В соседней комнате захлопнулась дверь. Это ушла фрейлейн Марран. Он услышал, как она почти пробежала по коридору, посмотрел на часы. Вот-вот завоет сирена, возвещая окончание рабочего дня. 'Шеф тотчас же созовет совещание, - подумал он, решив в тот же миг, что не примет в нем участия. - Мне нужно побыть одному, собраться с мыслями'.
Хегер достал из шкафа шляпу и пальто, взял портфель, приоткрыл дверь. Что угодно, только не встреча с профессором! В коридоре было пусто и тихо. Он вышел из кабинета, бесшумно захлопнул дверь и поспешными шагами пошел к запасному выходу. Когда завыла сирена, он уже сидел в своей машине. Хегер невольно оглянулся, подумал, что ведет себя, словно преследуемый преступник, дал газ, и машина на большой скорости выехала из ворот.
Ехать домой он не хотел - Экардт, не найдя его в кабинете, конечно, позвонит ему на квартиру. 'Зачем начинать со лжи? Пусть меня действительно не будет дома. Поеду-ка я в 'Серебряный бар', в это время дня там еще мало народу. Можно сесть в уголок, выпить рюмку коньяку и спокойно все обдумать'.
'Серебряный бар' находился на другом конце города.
Движение было оживленным, Хегеру пришлось собрать все свое внимание. Все же он едва не въехал под красный свет, но вовремя успел затормозить. Он даже не заметил, как к машине подошел полицейский. Только стук в стекло заставил его повернуть голову. Увидев человека в форме, он вздрогнул, словно тот собирался его арестовать. Без возражений выслушав внушение полицейского, Хегер, теперь уже совсем медленно, поехал по главной улице.
Он поставил машину на стоянке против бара.
Как он и ожидал, посетителей было немного. Красно-желтые светильники на стенах создавали в зале уютную обстановку.
Хегер удобно устроился в уголке, где сиживал не раз. За несколько столиков от него сидела молодая женщина. Она чем-то напомнила ему Веру Бракк. Нет, Вера, пожалуй, чуть выше.
Подошел официант. Хегер заказал коньяк, закурил сигарету и снова посмотрел на молодую женщину. 'Она хороша, - решил Хегер, - но Вера красивее'.
Хегер задумался. Как примет она эту новость? Уже через несколько дней первые сообщения несомненно появятся в печати. Мысленно он уже видел газетный заголовок: 'Атомные батареи Бракка отказали!' Ему стало не по себе. Чувства торжества как не бывало. Что это - страх или сожаление о своем поступке? Впрочем, стоит ли об этом думать - если бы он случайно не заметил ошибки, результат был бы тот же. Хегер допил коньяк и закурил новую сигарету. 'Ты увидел ошибку и промолчал', - как бы со стороны укорил он себя. Но тут же овладел собой, попытался даже улыбнуться, однако это ему не удалось.
К столику подошел официант и спросил, не подать ли еще коньяку.
Хегер кивнул, вынул изо рта сигарету:
- Принесите мне бутылку.
В бар вошел хорошо одетый мужчина и направился к женщине, похожей на Веру. Хегер заметил, как засияли ее глаза. Она, видимо, уже давно ждала этого человека.
И снова он подумал о Вере. Их последняя поездка в горы, прогулка по заснеженному лесу... Он многого ждал, надеялся, что она любит его и когда-нибудь будет принадлежать ему. И вот все! Кончено!
Он осушил рюмку одним глотком. 'Никогда она меня не любила. Боялась одиночества, хотела развлечений, которых этот... этот... - Он проглотил бранное слово. - А я-то служил ей, как верный пес', - горько подумал он, издеваясь над собой, и опять почувствовал удовлетворение при мысли о поражении Бракка. Снова налил себе рюмку до краев, выпил. 'Как ничтожен человек, - думалось ему. - Владычествует над миром, и не может справиться со своими чувствами. Мне жалко Бракка, но... Э, да что там! Если всех жалеть, не на кого будет охотиться. Охотник на то и охотник, он должен убивать. Убивать, - повторил он. - Ха, что за ерунда! От этого не умирают'.
Он снова взялся за бутылку. Застыл с рюмкой в руке. 'Что мне до какой-то формулы! То, что произошло, - просто случайность, как и многое другое на этом свете'.
Вера Бракк была довольна тем, как она провела этот день, - он был заполнен новой интересной работой. Союз поручил ей руководить группой исполнителей народной музыки. Проведя несколько занятий с этими молодыми, веселыми парнями, она почувствовала в себе какую-то, пусть едва заметную, перемену.
Сначала она сомневалась, принимать ли это поручение, но теперь поняла, что, замыкаясь в своем камерном творчестве, только сужает свои возможности. Народное искусство было неисчерпаемым кладезем средств и форм. Что-то в ней пробуждалось новое. Вообще со времени поездки в горы с Хегером в ее жизни многое изменилось. Тогда она отчетливо поняла, что он ненавидит Вернера, и решительно положила конец
