Сэр Мартин сразу сообразил, что коллега «занят». Оба приветствовали друг друга едва заметным кивком, достаточным для выпускников Оксфорда. Не в британских традициях хлопать друг друга по плечу при встрече.
– Я пригласил вас сюда, Джон, – сказал «Си», раскладывая льняную салфетку на коленях, – чтобы выразить вам мою глубокую благодарность и поздравить вас. Замечательно проведенная операция и отличный результат. Я предлагаю заказать рагу из баранины, замечательное в это время года.
– Что касается поздравлений, сэр, то, боюсь, я вряд ли смогу их принять, – тихо сказал Престон.
Сэр Найджел изучал меню сквозь свои узкие очки.
– Действительно? Скажите, вы настолько скромны или не настолько благодарны? А я – горох, морковь и, возможно, жареный картофель, мой друг.
– Я надеюсь, я просто реалист, – сказал Престон, когда официант отошел. – Поговорим о человеке, которого мы знали как Франца Винклера.
– Которого вы с таким блеском довели до Честерфилда?
– Позвольте мне быть откровенным, сэр. Он не отделался бы от головной боли, будь у него даже целая коробка аспирина, не то что от «хвоста». Он непрофессионал и дурак.
– Мне кажется, он всех вас провел на вокзале в Честерфилде.
– Случайность, – сказал Престон. – Если бы у нас было больше людей, они бы дежурили на каждой станции по пути следования. Я хочу сказать, что все его трюки были очень неумелыми; он очень плохой профессионал.
– Понятно. Что еще о Винклере? А, вот и барашек, и, кажется, великолепно приготовлен.
Они подождали, пока их обслужат и официантка уйдет. Престон ковырял у себя в тарелке, он был явно озабочен. Сэр Найджел ел с удовольствием.
– Франц Винклер прилетел в Хитроу с настоящим австрийским паспортом и британской визой.
– Да, это так.
– Мы с вами оба знаем, как знал это и контролер-пограничник, что австрийским гражданам не требуется виза для въезда на территорию Великобритании. Любой работник нашего консульства в Вене сказал бы Винклеру об этом. Именно виза навела контролера в Хитроу на мысль проверить номер паспорта в банке компьютерных данных, и он оказался фальшивым.
– Мы все не застрахованы от ошибок, – заметил сэр Найджел.
– Но не КГБ. Там таких ошибок не делают, сэр. Их документы всегда безупречны.
– Не переоценивайте их, Джон. Все время от времени совершают «проколы». Еще моркови? Нет? Ну тогда, если позволите…
– Видите ли, сэр, в этом паспорте было два слабых места. Красный свет на дисплее компьютера зажегся потому, что три года назад другой, якобы австрийский гражданин с паспортом под таким же номером был арестован в Калифорнии ФБР и теперь отбывал свой срок на Соледах.
– Что вы говорите? Да, все-таки очень неумно со стороны Советов.
– Я позвонил представителю ФБР здесь в Лондоне и спросил, по какому обвинению его судили. Оказывается, тот человек пытался шантажировать служащего «Интер Корпорейшн», чтобы он продал ему технологические секреты.
– Очень нехорошо.
– Речь шла о производстве ядерного оружия.
– И это навело вас на мысль…
– Что Франц Винклер приехал сюда, светясь, как неоновая вывеска. Это был знак, послание – послание о двух ногах.
Лицо сэра Найджела все еще светилось благодушием, но искорки в глазах уже потухли.
– И что же сообщило это столь необычное послание?
– Думаю, следующее: я не могу вам выдать тайного агента, потому что я не знаю, где он находится. Идите за мной, я приведу вас к их передатчику. Так и произошло. Я организовал засаду у передатчика, и агент в конце концов туда пришел.
– Ну и что вы хотите этим сказать? – Сэр Найджел положил вилку и нож на пустую тарелку и промокнул рот салфеткой.
– Я считаю, сэр, что операция была провалена. Мне кажется, нужно сделать вывод, что кто-то с другой стороны преднамеренно сделал это.
– Крайне неожиданное предположение. Позвольте мне вам порекомендовать пирог с земляникой. Я уже пробовал такой на прошлой неделе. Это, конечно, другая партия. Да? Два кусочка, моя дорогая, если вы позволите. Да, и немного свежих сливок.
– Можно мне задать вопрос? – спросил Престон, когда посуду убрали.
– Вы же все равно зададите его, я уверен, – улыбнулся сэр Найджел.
– Почему русский должен был умереть?
– Как я понимаю, он полз к ядерному устройству с явным намерением взорвать его.
– Я ведь был там, – сказал Престон, когда принесли пирог с земляникой. Они подождали, пока нальют сливок. – Он был ранен в бедро, живот и плечо. Капитан Линдхерст мог бы остановить его одним ударом. Не нужно было сносить ему полголовы.
– Полагаю, бравый капитан хотел быть на сто процентов уверен, – предположил старик.
– Если бы русский остался жив, мы бы приперли Советы к стенке, застали их на месте преступления и так далее. Без него у нас нет никаких доказательств. Другими словами, придется делать вид, что ничего не произошло.
– Верно, – кивнул старый разведчик, тщательно пережевывая кусок пирога с земляникой.
– Оказывается, капитан Линдхерст – сын лорда Фринтона.
– Действительно? Фринтона? А я его знаю?
– Очевидно. Ведь вы вместе учились в школе.
– Правда? Я учился с очень многими, очень трудно вспомнить.
– По-моему, Джулиан Линдхерст – ваш крестник.
– Да, мой дорогой Джон, вы действительно навели справки.
Сэр Найджел закончил десерт. Он оперся локтями на стол, а подбородок положил на переплетенные пальцы рук и пристально посмотрел на контрразведчика. Он все еще был вежлив, но хорошее настроение улетучилось.
– Что-нибудь еще?
Престон очень серьезно кивнул.
– За час до начала захвата капитану Линдхерсту позвонили. Я уточнял у коллеги, который первым взял трубку. Звонили из телефона-автомата.
– Наверное, кто-нибудь из его коллег.
– Нет, сэр. Они держали связь по радио. И никто, кроме принимавших участие в операции, не знал, что мы находимся в этом доме. Да и в Лондоне об этом знали всего несколько человек.
– Могу я спросить, что вы хотите этим сказать?
– И еще вот что, сэр Найджел. Перед смертью русский прошептал одно слово. Казалось, он собрал все силы для того, чтобы обязательно сказать его перед тем, как умрет. Я нагнулся почти к самым губам. Он сказал: «Филби».
– Филби? Бог мой, что он имел в виду?
– Я думаю, я знаю. Он сказал, что его предал Гарольд Филби. Уверен, что он не ошибся.
– Понимаю. И можно мне послушать, каким образом вы пришли к этому выводу? – «Си» говорил очень спокойно, но в голосе не было и тени недавнего благодушия.
Престон набрал побольше воздуха:
– Я пришел к заключению, что предатель Филби принимал участие в планировании операции, может быть, даже с самого начала. Если это так, то он ничего не терял. Я слышал, что он хочет вернуться домой, сюда, в Англию, чтобы умереть здесь.
Если бы план удался, он, вероятно, смог бы рассчитывать на то, что советские хозяева отпустят его, а правительство левых радикалов разрешит ему вернуться. Возможно, через год. Он мог передать в Лондон основные детали операции. А затем предать его.
