Эдит объяснила.
– Глупость какая-то, – не выдержал Карим. – Любой идиот может зайти в банк и сказать, что он – владелец такого-то счета. Если Гемютлих никогда его не видел…
– У нас же есть специальные способы подтверждения личности, дурачок. Очень сложные коды, особые правила написания писем, определенные места для подписи – тысячи способов, чтобы убедиться, что автор письма и в самом деле владелец счета. Если хотя бы одно из правил будет нарушено, то герр Гемютлих ни за что не выполнит инструкцию. Так что из твоей затеи ничего не получится.
– Должно быть, у него неплохая память.
– Ох, ну и глуп же ты! Все коды, все шифры записаны, конечно. Ты меня поведешь на обед?
– А ты заслужила?
– Ты же знаешь, что заслужила.
– Ну хорошо. Только мне нужна закуска.
Эдит была озадачена.
– Ладно, закажи закуску.
– Я имею в виду тебя.
Карим протянул руку, согнутым пальцем ухватился за пояс узеньких трусиков Эдит и потянул ее к себе. Она довольно хихикнула. Карим принялся ее целовать, но потом вдруг замер, так что Эдит даже немного растерялась.
– Я знаю, что я бы сделал, – сказал он. – Я нанял бы опытного медвежатника, он взломал бы сейф старины Гемютлиха и списал все коды. Тогда я запросто забрал бы все деньги.
Эдит облегченно рассмеялась. Слава Богу, он не передумал заниматься любовью.
– У тебя ничего не получится. М-м-м-м. Сделай так же еще раз.
– Получится.
– А-а-а-а. Не получится.
– Получится. Сейфы взламывают то и дело. Посмотри любую газету.
Эдит провела рукой по телу Карима, добралась до «там, внизу» и широко раскрыла глаза.
– О-о-о, и все это для меня? Карим – ты прекрасный, сильный мужчина, и я тебя очень люблю. Но – как ты его называешь? – старина Гемютлих немножко умнее тебя…
Через минуту Эдит уже совсем не волновало, умен или глуп герр Гемютлих.
Пока моссадовский агент занимался любовью в Вене, Майк Мартин устанавливал антенну спутниковой связи в своей хижине. В Багдаде приближалась полночь; наступало 12 февраля.
До 20 февраля, когда в Кувейт и Ирак должны были вторгнуться наземные армии союзников, оставалось восемь дней. К югу от кувейтской границы огромный пустынный район Саудовской Аравии ощетинился танками, пушками, военными складами, войсками. Со второй мировой войны на такой территории еще никогда не концентрировалось столько военной техники.
Бомбардировки иракских военных объектов продолжались круглые сутки, хотя большинство целей, внесенных в список генерала Хорнера, авиация союзников уже навестила, а иногда и не раз. Наконец было ликвидировано отставание от плана, вызванное отвлечением значительных сил на охоту за «скадами» после в сущности безвредного иракского ракетного удара по Израилю. Каждое известное союзникам предприятие по производству или хранению оружия массового поражения, включая двадцать новых объектов, выданных Иерихоном, было превращено в кучу щебня.
Иракские ВВС прекратили свое существование как реальная военная сила. Истребители-перехватчики Саддама и раньше редко осмеливались вступать в единоборство с «иглами», «хористами», «томкэтами», «фэлконами» и «ягуарами» союзников, а к середине февраля и вовсе прекратили такие попытки. Лучшие истребители и истребители-бомбардировщики были отосланы в Иран и там немедленно арестованы. Другие боевые самолеты Ирака были навечно погребены в своих укрепленных ангарах или уничтожены на взлетных полосах и открытых стоянках.
Военное командование союзников никак не могло взять в толк, почему Саддам решил отослать лучшие самолеты своему заклятому врагу. А причина была проста: Саддам твердо верил, что рано или поздно все государства Среднего Востока будут вынуждены опуститься перед ним на колени. Вот тогда он и вернет свой воздушный флот.
К середине февраля во всем Ираке не осталось практически ни одного моста, ни одной действующей электростанции. Теперь союзники стали все больше концентрировать свои воздушные удары на позициях иракской армии в южном Кувейте, а потом и в приграничных районах Ирака.
«Баффы» методично уничтожали артиллерию, танки, ракетные установки и пехоту Ирака на участке от саудовско-иракской границы до шоссе Багдад–Басра. Американские «тандерболты» А-10, за изящество в полете прозванные «летающими бородавочниками», были заняты тем, что умели делать лучше всех, – охотой за танками. «Иглам» и «торнадо» тоже было поручено «щелкать» иракские танки.
Однако генералы союзников не знали, что в иракских пустынях и в горах глубоко под землей скрыто еще около сорока важных предприятий, так или иначе связанных с производством оружия массового поражения, и что нетронутыми остались базы иракских ВВС, сооруженные компанией «Сикско».
Уничтожение подземного предприятия в Эль-Кубаи заметно подняло настроение четырех генералов, а также находившихся в Эр-Рияде сотрудников ЦРУ и Интеллидженс сервис, то есть всех, кто был осведомлен о том, что находилось на том предприятии.
Это настроение отразилось и в коротком сообщении, которое принял ночью Майк Мартин. Оно начиналось с информации об успешно проведенной «торнадо» операции, хотя радость победы омрачала потеря одного из экипажей. Далее Мартину выражали благодарность за то, что он решил остаться в Багдаде, несмотря на то, что ему было разрешено перебираться в Саудовскую Аравию, и за успешное выполнение всего задания. В заключение говорилось, что миссия Мартина практически завершена. Иерихону нужно будет передать последнее письмо, в котором следует от имени союзников поблагодарить его, сообщить, что все деньги уже переведены на его счет и что связь с ним будет возобновлена по окончании войны. После этого Мартину настоятельно рекомендовалось перебираться в Саудовскую Аравию – пока не поздно!
Мартин разобрал радиостанцию, спрятал ее в нише под полом, лег на койку и задумался. Интересно, размышлял он, значит, армия союзников не собирается входить в Багдад. А как же Саддам? Разве его свержение не было одной из целей войны? Очевидно, произошли какие-то важные перемены.
Если бы Майк Мартин знал о том, что происходило как раз в эти минуты в штаб-квартире Мухабарата, меньше чем в полумиле от его хижины, он не смог бы так быстро заснуть.
Известны четыре уровня технического мастерства: удовлетворительный, очень хороший, блестящий и «естественный». Последний означает уже не просто мастерство, а единство технических знаний и врожденной интуиции, некий инстинкт, шестое чувство, такое единение человека и машин, о котором невозможно рассказать в учебниках.
Что касается радиосвязи, то майор Мохсен Зайид, безусловно, достиг уровня естественного мастерства. Очень молодой, всегда в больших очках, делавших его похожим на студента-зубрилу, майор Завид жил радиосвязью. Его квартира была завалена новейшими западными журналами, а если он обнаруживал в них сведения о новом устройстве, которое могло бы повысить эффективность работы его отдела радиоперехвата, он немедленно требовал достать такое устройство. Хассан Рахмани высоко ценил Зайида и старался удовлетворить все его просьбы.
Вскоре после полуночи Рахмани и Зайид встретились в кабинете бригадира.
– Есть успехи? – спросил Рахмани.
– Думаю, есть, – ответил Зайид. – Он здесь, в этом я нисколько не сомневаюсь. К сожалению, он пользуется пакетными сигналами, которые почти невозможно перехватить. Слишком они непродолжительны. Почти, но не совсем. При умении и достаточном терпении удается засечь и такой сигнал, хотя он длится всего несколько секунд.
– Что же вы выяснили? – спросил Рахмани.
– Видите ли, я обнаружил, что эти сигналы передаются в довольно узкой полосе диапазона сверхвысоких частот. Это уже что-то. Несколько дней назад мне повезло. На всякий случай мы
