возбудителей сибирской язвы?
– Что ж, в принципе это возможно. Сибирская язва – особенно опасное заболевание. Она поражает главным образом крупный рогатый скот и других домашних животных, но ею могут заразиться и люди, если они имеют дело с инфицированными животными или употребляют в пищу их мясо. Возможно, вы помните, во время второй мировой войны британские правительственные организации экспериментировали с сибирской язвой на одном из Гебридских островов, на Гриньяре. Этот остров до сих пор не обеззаражен.
– Крепкая штука, а? Откуда Хуссейн достает эту дрянь?
– Вот в этом-то все и дело, мистер Синклэр. Едва ли вы пойдете в какую-то известную европейскую или американскую лабораторию и скажете: «Не продадите ли вы мне парочку этих симпатичных культур сибирской язвы? Видите ли, мне очень хочется заразить ею людей». Беда в том, что в этом и нет нужды. Зараженный скот есть во всех странах третьего мира. Надо только не прозевать вспышку очередной эпидемии и купить две-три зараженных туши. В документах все будет чисто.
– Итак, у Саддама Хуссейна могут быть культуры возбудителей этого заболевания, подготовленные для использования в бомбах или снарядах, но есть они на самом деле или нет, мы не знаем. Я правильно вас понял? – резюмировал сэр Пол Спрус, нацелив ручку с золотым пером на свой блокнот.
– Примерно так, – ответил Брайант. – Но это лишь одна сторона медали, пессимистическая. Другая же выглядит намного лучше. Честно говоря, я сомневаюсь, чтобы такое оружие остановило наступающую армию. Полагаю, что если на вас собирается наступать чья-то армия и если вы достаточно безжалостны, вы сделаете все, чтобы она не смогла выйти из окопов.
– В общих чертах вы правы, – подтвердил Синклэр.
– Так вот, в такой ситуации сибирская язва вам не поможет. Если вы бросите бомбы на позиции противника и перед ними, то культурой возбудителя болезни будет пропитана вся почва. Следовательно, будет заражено и все, что растет на этой почве – трава, фрукты, овощи. Любые животные, пасущиеся на этой траве, также станут носителями инфекции. Заболеют все, кто будет употреблять в пищу мясо этих животных, пить их молоко или выделывать их шкуры. Но пустыня – далеко не самый лучший субстрат для таких культур. Могут наши солдаты питаться заранее расфасованными продуктами и пить только привезенную в бутылках воду?
– Да, они уже так и делают, – ответил Синклэр.
– Тогда биологическое оружие окажется неэффективным, если только наши солдаты не будут вдыхать взвешенные в воздухе споры. Чтобы заразить человека, споры должны попасть в его организм через пищеварительный или дыхательный тракт. Если мы готовимся к газовой атаке, значит, солдаты будут обеспечены противогазами?
– Да, сэр, мы планируем обеспечить всех солдат средствами индивидуальной защиты.
– Мы тоже, – добавил сэр Пол.
– Тогда я вообще не понимаю, зачем Саддаму нужна сибирская язва, – сказал Брайант. – Она не остановит наступающую армию; в этом смысле она куда менее эффективна, чем отравляющие вещества. Даже тех немногих, что заразятся болезнью, можно будет вылечить мощными антибиотиками. Видите ли, это заболевание, как и большинство других, имеет определенный инкубационный период. Солдаты могут выиграть войну, а потом заболеть. По сути дела, сибирская язва – это оружие террористов, а не армии. Если вы бросите ампулу с концентрированной культурой возбудителя в источник воды, питающий город, вы сможете спровоцировать катастрофическую эпидемию, с которой не справятся медицинские и санитарные службы. Но если вы хотите остановить армию в пустыне, я бы рекомендовал вам один из нервно- паралитических газов. Действует быстро и не оставляет никаких следов.
– Итак, если у Саддама есть лаборатория биологического оружия, то вы не можете сказать, где она может размещаться? – спросил сэр Пол Спрус.
– Честно говоря, я бы на всякий случай проверил все западные ветеринарные институты и колледжи. Посмотрел бы, не ездил ли кто из сотрудников и преподавателей в Ирак в течение последних десяти лет. Опросил бы тех, кто был в Ираке, не видели ли они там предприятий, в посещении которых им было категорически отказано, и не оснащены ли эти предприятия системами строгого карантина. Если такие найдутся, то, должно быть, это и есть заводы по производству биологического оружия, – сказал Брайант.
Синклэр и Полфри торопливо записывали. Еще работа для проверяющих.
– Если же из этого ничего не выйдет, – заключил Брайант, – можно попытаться разыскать живого свидетеля. Иракского ученого, который уехал из страны и обосновался на западе. Бактериологи обычно держатся друг за друга, живут своим обособленным миром, как в деревне. Обычно мы знаем, что делается в наших собственных странах, даже при диктаторских режимах, как в Ираке. Если у Саддама есть интересующие нас предприятия, то, возможно, такой ученый слышал, где они расположены.
– Что ж, мы, безусловно, очень вам признательны, – сказал поднимаясь сэр Пол. – Нашим правительственным детективам прибавилось работы, не так ли, мистер Синклэр? Я слышал, что приблизительно через две недели наш другой коллега из Портон-Дауна, доктор Райнхарт, сможет представить нам свои выводы относительно иракских отравляющих веществ. Разумеется, джентльмены, я буду поддерживать с вами связь. Благодарю вас за участие в работе комитета.
Лежа на песке, все шестеро смотрели, как над дюнами загорается заря. Накануне вечером они пришли в дом бедуина в полной уверенности, что им предстоит очередная лекция. Они и думать не могли, что придется отсутствовать всю ночь.
Разумеется, они не взяли с собой никакой теплой одежды, а ночи в пустыне, даже в конце августа, очень холодные. Теперь они ежились от холода и гадали, как лучше объяснить свое отсутствие обезумевшим от неизвестности родителям. Не успели до комендантского часа? Тогда почему не позвонили? Телефон не работал… пожалуй, это лучше всего.
Трое из пяти молодых заговорщиков засомневались, правильный ли выбор они, в конце концов, сделали, но возвращаться домой в любом случае было слишком поздно. Бедуин не спрашивал, он просто сказал, что им пора хотя бы понаблюдать за активными действиями, и повел их к большому джипу, стоявшему через две улицы от его дома. Они успели выехать из города до комендантского часа. Потом бедуин повел машину в южном направлении по бездорожью – ровной, твердой поверхности. В пустыне им не встретилось ни души.
Примерно через двадцать миль джип выехал на узкую дорогу, которая, как догадались юноши, соединяла нефтяное месторождение Манагиш на западе с прибрежной автомагистралью на востоке. Конечно, они знали, что все нефтепромыслы охраняются иракскими войсками, а главные магистрали кишат заставами и подвижными постами. Где-то южнее, на границе с Саудовской Аравией, окапывались шестнадцать дивизий народной армии и Республиканской гвардии; они должны были противостоять американской армии, силы которой нарастали с каждым часом. Молодые заговорщики чувствовали себя неспокойно.
Трое молодых людей лежали на песке рядом с бедуином и наблюдали за дорогой. Постепенно становилось все светлей. Дорога была настолько узкой, что встречные машины могли разминуться, лишь свернув на покрытую гравием обочину.
Половину ширины дороги перекрывала доска с острыми гвоздями. Бедуин достал ее из машины, тщательно уложил на дороге и прикрыл старой мешковиной, а потом приказал своим молодым помощникам насыпать сверху песку. Теперь ловушка ничем не отличалась от обычной песчаной полосы, нанесенной ветром из пустыни.
Два других молодых подпольщика, банковский клерк и студент-юрист, были наблюдателями. Они лежали на песчаных дюнах возле дороги в ста ярдах к западу и востоку от того места, где притаился бедуин. Он объяснил, что если покажется большой иракский грузовик или несколько машин, то они должны подать определенный сигнал.
В начале седьмого студент-юрист махнул рукой. Сигнал означал: «Слишком много, не справиться». Бедуин потянул за леску, которую он не выпускал из рук, и доска легко соскользнула с дороги. Через тридцать секунд проехали два грузовика, битком набитые иракскими солдатами. Бедуин подбежал к дороге, снова уложил доску с гвоздями, мешковину и забросал ловушку песком.
