Кевин Браун и его команда из восьми человек не хотели спать. После перелета через Атлантический океан их биологические часы все еще шли по вашингтонскому времени, то есть на пять часов раньше, чем в Лондоне.
Браун настоял, чтобы Сеймур и Коллинз показали ему коммутатор и центр прослушивания в подвале посольства, где в конце комплекса американские инженеры, – британцев туда не допустили, – установили на стенах динамики, передающие все звуки, записанные всеми подслушивающими устройствами в кенсингтонской квартире.
– В гостиной установлены два «жучка», – объяснял Коллинз с явным нежеланием. Он не считал нужным объяснять технику ЦРУ человеку из Бюро, но у него был приказ, да и к тому же кенсингтонская квартира уже не годилась для оперативных целей.
– Конечно, если высший офицер из Лэнгли использует ее как свою базу, все «жучки» будут отключены. Но если мы проводим опрос советского перебежчика, невидимые «жучки» меньше пугают человека, чем работающий магнитофон на столе. Есть еще два «жучка» в главной спальне, там спит Куинн, но не в настоящий момент, как вы можете слышать, и в двух других спальнях и на кухне. Из уважения к мисс Сомервиль и нашему человеку МакКри мы отключили «жучки» в их спальнях. Но если Куинн зайдет туда для конфиденциального разговора, мы всегда можем их включить отсюда, – и он показал на два выключателя на панели.
– В любом случае, – спросил Браун, – если Куинн будет разговаривать с любым из них вне пределов слышимости «жучков», они доложат содержание беседы нам, не так ли?
Коллинз и Сеймур кивнули. «Для этого они и посланы».
– Кроме этого у нас есть три телефона там, – продолжал Коллинз, – одна новая «горячая» линия, по ней Куинн будет говорить, когда убедится, что на другом конце подлинные похитители. Никаких других разговоров по ней быть не должно. Все разговоры по этой линии перехватываются британцами на кенсингтонской подстанции и передаются сюда. Далее, у него есть прямой телефон в своей комнате, сейчас он разговаривает по нему с человеком, которого мы считаем самозванцем, но, может быть, он – настоящий похититель. Эта линия также идет через кенсингтонскую подстанцию. И есть еще третья линия – самая обычная, разговоры по ней тоже перехватываются. Куинн будет пользоваться ею, когда ему нужно позвонить куда-нибудь.
– Вы хотите сказать, что британцы также слушают все разговоры, как и мы? – спросил Браун мрачно.
– Только телефонные разговоры, – сказал Сеймур. – Мы должны сотрудничать с ними в вопросах телефона, ведь они хозяева подстанций. И, кроме того, они хорошо разбираются в голосах, дефектах речи и местных акцентах. И, конечно, они должны отслеживать звонки, прямо здесь на кенсингтонской подстанции. У нас нет линии, защищенной от подслушивания, от квартиры до этого подвала.
Коллинз кашлянул:
– Нет, есть. Но она работает только для «жучков». В этом доме у нас две квартиры. Все «жучки» в комнатах работают на внутренних проводах, идущих к нашей второй квартире в подвале. Сейчас там находится наш человек. В подвале речь кодируется, передается по ультракоротковолновому передатчику сюда в подвал, здесь раскодируется и подается прямо сюда.
– Вы передаете по радио на расстояние всего в одну милю? – спросил Браун.
– Сэр, у моего агентства очень хорошие отношения с британцами, но ни одна секретная служба в мире не станет передавать секретную информацию по линиям связи, идущими под городом, который они не контролируют.
Браун обрадовался этому. «Значит, британцы могут слушать телефонные разговоры, а разговоры в комнате не могут».
На самом деле он был не прав. Как только МИ-5 узнала о кенсингтонской квартире, о том, что двум старшим инспекторам полиции столицы не было разрешено жить там, и их «жучки» были сняты, там немедленно рассчитали, что где-то в другом месте должна быть вторая американская квартира для передачи информации от опросов советских граждан в ЦРУ. В течение одного часа на чертеже здания они нашли небольшую комнату в подвале. К полуночи бригада сантехников обнаружила провода, пропущенные через систему центрального отопления и подсоединились к ней в квартире на первом этаже. Жильца квартиры любезно попросили взять краткий отпуск и тем помочь Ее Величеству. К восходу солнца все могли слушать всех.
Работник электронной разведки Коллинза, сидевший у панели, снял наушники.
– Куинн только что закончил разговор по телефону, сейчас говорят между собой. Хотите послушать, сэр?
– Конечно, – сказал Браун.
Инженер перевел разговор в гостиной с наушников на динамик на стене.
Послышался голос Куинна:
– …прекрасно. Спасибо, Сэм. Молоко и сахар.
– Вы думаете, он позвонит еще раз, мистер Куинн? – это был МакКри.
– Нет. Возможно, и позвонит, но что-то в нем не то.
Люди в подвале посольства собрались уходить. В соседних кабинетах разместили койки. Браун намеревался быть на посту все время. Он назначил двух своих людей на ночное дежурство. Было 2 часа 30 минут утра.
Та же самая беседа по телефону и в гостиной была услышана и записана в центре связи МИ-5 на Корк-стрит. На телефонной станции в Кенсингтоне полиция услышала только телефонный звонок и за восемь секунд определила, что говорили из автомата в Паддингтоне, за двести ярдов от полицейского участка. Посланный туда офицер в штатском арестовал старика с психическим заболеванием.
На третий день, в девять утра одна из женщин на Гроувенор-сквер приняла еще один звонок. Голос был английский, грубый и говорил звонивший отрывисто.
– Свяжите меня с посредником.
Девушка побледнела. До этого никто не произносил это слово.
«Соединяю, сэр».
Не успел закончиться звонок, как Куинн уже схватил трубку. Девушка быстро зашептала: «Кто-то просит посредника. Это все».
Через полсекунды она соединила их. В динамиках послышался глубокий, убеждающий голос Куинна:
– Привет, приятель, вы хотели поговорить со мной?
– Вы хотите получить Саймона Кормэка обратно. Это будет стоить вам. И много. Теперь послушайте меня…
– Нет, друг, вы меня послушайте. За один день сегодня у меня была дюжина фальшивых звонков. Вы понимаете, как много психов в нашем мире. Так что сделайте мне одолжение – один простой вопрос…
В Кенсингтоне установили место звонка за восемь секунд. Хитчин, Хертфордшир, автомат на железнодорожной станции. Через девять секунд эту информацию получил Крэмер. Полицейский участок в Хитчине был не настолько оперативен. Их человек отправился к машине, через тридцать секунд, выскочил из машины за два квартала до телефона и пошел к будке, через 141 секунду после начала звонка. Звонивший говорил тридцать секунд и к этому времени уже затерялся в утренней толпе далеко от будки.
МакКри удивленно посмотрел на Куинна.
– Вы не дали ему договорить.
– Так надо было, – ответил лаконично Куинн. – К тому времени, как я закончил, мы уже исчерпали лимит.
– Если бы вы подольше продержали его на линии, то полиция могла бы поймать его, – сказала Сэм Сомервиль.
– Если это тот, кто нам нужен, я хочу придать ему уверенность, а не запугать сверх меры – пока, – сказал Куинн и умолк.
