Анимист

– Да-да, – нетерпеливо сказал Чернан. – Так. А разве тебе не любопытно, почему я до сих пор не убил тебя?

– M-м… – выдавил Алекс.

– Алекс. Все это… Это сила. Это волшебство. Понимаешь? Не просто научить крыс танцевать, а заставить грызов, хуманов… любое племя, какое пожелаешь, танцевать под твою дудку. Самое лучшее то, что они даже не знают, что это ты играешь.

Чернан простер руки и улыбнулся.

– Но… зачем? – беспомощно спросил Алекс. – Почему ты беспокоишься из-за меня? Грызы пытаются убить твоего короля и твою… принцессу! – пробормотал Алекс, стараясь не обращать внимания на постепенно охватывающий его холод. Кровь капала на камни, он ощущал симптомы шока.

– Принцесса? – едко усмехнулся Чернан. – Она ничего для меня не значит, как никогда не значил этот идиот-король… дьявольщина, оба эти идиота-короля. Полагаю, она наплела какую-нибудь историю обо мне, чтобы ты суетился вокруг нее и перестал защищать Кэрэвана.

– Она… ты как-то заколдовал ее? Восстановил ее против Кэрэвана? Но я бы увидел…

– Нет. Мне наплевать на нее. Дурак. Ты же видел, что я могу. Если бы я захотел, я бы уже тысячу раз получил бы ее, и ты бы никак не смог помешать мне.

Алекс потряс головой, пытаясь заставить мир перестать вращаться.

– Я не… А как же все это? На чьей ты стороне? – прошептал он.

– Как всегда, на своей, – улыбнулся Чернан. – На своей. А все это? – Он склонил голову набок. – Это забавно. Вот зачем. Все это, вся эта кровь, смерть, смятение, интриги… во все это было удивительно забавно играть. Мне на самом деле наплевать, кто победит или проиграет, будет жить или умрет, – было бы интересно наблюдать.

– Ты… ты сумасшедший, – выговорил Алекс, в ужасе уставившись на окруженного офирным свечением чародея. – Когда мы познакомились, ты казался хуманом, другом Темита, с домашней кошкой. Но теперь я вижу какое-то чудовище, скрывающееся за оболочкой хумана.

Беспечное, веселое настроение Чернана исчезло, взгляд стал суровым.

– Замолчи, анимист… мальчишка. И я скажу тебе, почему позволил тебе жить до сих пор. Я показал тебе силу, показал, что она может. И я могу научить тебя… у тебя есть талант, растрачиваемый на жалостную, сдерживающую связь с этим несносным зверенышем у тебя на голове. Да, мое предложение остается в силе. Но теперь выбор очень прост. Присоединяйся ко мне или умри.

Он протянул Алексу руку.

Это был выбор. В колледже рассказывали об этом. Талант, который делал анимистов опасными для волшебников, мог быть использован волшебниками, если анимист решится отказаться от своего дара. Согласиться для Алекса будет означать свободу от рабства, от зависимости от Пылинки, от слабости, вины, неудачи. Чародей шагнул к нему, и Алекс почувствовал, как словно сама по себе склоняется голова. Просто согласиться, снять защиту и позволить чародею колдовать над мозгом Алекса… согласиться принять нового хозяина.

– Нет! – закричал Алекс.

гнев ярость защита!

Пылинка запищала и укусила Чернана за палец; прежде чем Алекс смог пошевелиться, Чернан сорвал Пылинку с его головы. Она запищала

ужас! ярость! паника!

и вонзила зубы в руку Чернана; тот даже не вздрогнул, внимательно рассматривая ее.

– Ну что же, я разочарован, но, пожалуй, не слишком удивлен, – вздохнул чародей.

Алекс попытался отобрать ее, но Чернан небрежно толкнул его, и анимист привалился к стене; стрела в плече чуть повернулась. Алекс издал задыхающийся, почти беззвучный вопль.

– Насколько я понимаю, на этот раз она настоящая? – добавил Чернан, поднимая зажатую в кулаке Пылинку.

Она извивалась и корчилась, кусая руку, потом захрипела и задергалась, когда он сильнее сжал окровавленный кулак, но не давя ее. Алекс крепко зажмурился, снова беспомощно потянувшись к своей аниме. Чернан отступил и помахал ею, держа за хвост. Алекс, спотыкаясь и оскальзываясь, шагнул следом, пытаясь схватить ее. Чернан тихо рассмеялся.

– Я мучаю тебя, верно? Х-ха. Как я говорил, это было забавно, но, боюсь, как и все хорошее, оно должно закончиться. До свидания, анимист… анимист до самого конца. Твой колледж гордился бы тобой. Образцовый раб.

Чародей подошел к ограждению балкона и пренебрежительно отшвырнул Пылинку. Крошечное серое тельце закувыркалось в воздухе. Алекс рванулся за ней, но ноги подогнулись, и он упал на камни перед Чернаном. Разум был полон ощущения падения, кувыркания, снова и снова… он в последний раз с любовью подумал о своей верной аниме и приготовился умереть, ощущая ее быстрое приближение к твердым, холодным камням внизу.

* * *

Пылинка упала на покрытое шерстью тело мертвого грыза; ее усы подрагивали. Повсюду вокруг топали ноги; где-то… она медленно поворачивала голову из стороны в сторону, взгляд был несфокусирован. Там, там был ее анимист, ее друг, ее Алекс. Сосредоточившись, сконцентрировавшись на нем, на его разуме, его мыслях, она бросилась вперед, как маленькая серая молния. Она бежала, петляя, прыгая и уворачиваясь от топающих вокруг ног; умирающий солдат рухнул, как срубленное дерево, едва не придавив ее вытянутой рукой.

Алекс чуть не заплакал от радости и облегчения, но сдержался. Биение сердечка Пылинки отдавалось у него в голове, в глазах плыло, когда ее зрение накладывалось на его; она изо всех сил пыталась защитить его от волшебства Чернана, но он знал, что анима недостаточно сильна и слишком далеко. Они обречены; короткий перерыв в пытке был определенно временным. Он медленно поднял взгляд на лицо Чернана и увидел глаза, наблюдающие за ним со странной, совершенно нехуманской холодностью, равнодушным любопытством… так случайный наблюдатель заглядывает в микроскоп на простейших паразитов. В голосе звучало некоторое любопытство, и соответственно поднялись брови, но глаза были холодны, как глубочайшие пучины моря.

– Ты все еще жив? – Чернан вздохнул. – Вот черт, приходится здесь делать все, – проворчал он и прищурился.

Хотя Пылинка была еще далеко, спеша к нему изо всех сил маленького тела, пробираясь среди мертвых и умирающих, Алекс ощутил внезапное потрескивающее нарастание силы, когда руки Чернана медленно задвигались, готовясь к заключительному, разрушительному заклинанию смерти.

Флип, разыскивающий Алекса, появился на другом конце коридора. Грыз увидел высокого чародея, возвышающегося над съежившимся беспомощным анимистом, на фоне открытого балкона. Не задумываясь, просто поддавшись наконец волне ярости, пытающейся увлечь его, Флип бросился вперед, оттолкнувшись мощными ногами.

Первый прыжок покрыл половину расстояния. Чернан поднял голову, заметил его во время второго скачка и произнес заклинание, когда Флип прыгнул в третий раз – через Алекса, прямо в лицо чародея, на широко открытый рот. Потрескивающая, шипящая синяя молния искрящейся дугой взорвалась вокруг него, иссушая мозг, выпаривая кровь. Боль, шум, свет и тьма…

Алекс, к счастью, потерял сознание, когда тело охватили припадки; волшебство пронзало его, сжигало, уничтожало. Во дворе Пылинка моргнула, остановилась и завалилась на бок, подергиваясь.

Флипа смерть поразила в прыжке. В смертельных судорогах щелкнули челюсти, длинные желтые зубы вонзились в горло чародея. Они сжались бульдожьей хваткой, разрывая артерии и дыхательное горло. Чернан зашатался; его глаза горели, стекленели – он умирал.

Смертные муки чародея разбегались потрескивающими, искрящимися кругами волшебной ряби. Во дворе, где грызы как раз сносили последних солдат и уже собирались броситься на съежившегося короля, волшебство обрушилось на сражающихся волной боли и шума, сбивая их с ног, тряся, как крыс. Солдаты кричали и, дрожа, падали на землю рядом с грызами. Король Бельтар свалился с трона и, беспомощно дергаясь, скатился с повозки; принцесса судорожно билась, путы врезались ей в запястья, пока не лопнули. Приступ конвульсий сбросил ее с телеги, и она свернулась в позе зародыша.

Волшебство как косой прошлось по толпе на площади, сбивая зевак с ног; они хватались за головы,