предвидеть развитие перевозок по этому пути, хотя охотно допускаю, что здесь могут встретиться затруднения, которые даже не приходили мне в голову. Воображение рисовало мощные грузовые автомобили, доставляющие пиленый лес из глубинных областей страны, которые могли бы поставить подходящую, если не наилучшую, древесину для любых
промышленных нужд. Однако у меня не было ни знаний, ни опыта относительно нагрузок на полотно и мосты, нзкоса шин и специфики поворотов на горных дорогах. Я видел лишь возможные преимущества автодорожного транспорта и невыгоды железнодорожного. Последний уже зарекомендовал себя наиболее эффективным методом перевозок тяжелых грузов, особенно в критические для государства моменты, и в глазах общественного мнения казался несравненно более солидным, чем какие-то фантастические автомобильные концерны.
Однако я с таким энтузиазмом поддерживал идею строительства автомобильного шоссе, что представители правительства, которым я доложил свои соображения, как будто склонялись в мою пользу. Казалось вероятным, что они гарантируют возмещение затрат на строительство из государственных средств, и я не предвидел особых затруднений со сбором средств на местах. Увы, разразилась война1, и мой проект был отложен на неопределенное время.
Рождество 1913 года мы мирно отпраздновали в ЛаПасе и вернулись поездом в Кочабамбу через Оруро. Потом мы наняли мулов, пополнили запасы и отправились в Санта-Крус - тяжелое путешествие в сезон дождей, когда реки то и дело разливаются.
Мы шли по узкому ущелью, как вдруг над нами в горах разразился ливень. Я прекрасно понимал, что может за этим последовать, и стал искать путь вверх по склону ущелья. Нам посчастливилось дойти до такого места, где мулы наконец смогли начать подъем. Мы ушли со дна каньона как раз вовремя. Из ущелья донесся глухой рев, и, обернувшись, мы увидели внизу стену пенящейся воды высотой в 12 или 15 футов, сметающую все на своем пути. Запоздай мы на минуту или на две - и она захлестнула бы нас, да и то наш последний мул едва успел увернуться от скачущих валунов и потоков коричневой пены.
На день- другой мы задержались в Тоторе, где нам представилась возможность познакомиться с местными обычаями. Здесь мы видели, как муж женщины, которая собирается родить, ложится в кровать, обвязав себе голову, и лежит так четыре дня, тяжело охая и вздыхая. За это время его жена не только производит на свет дитя с обычной для индианок легкостью, но и ухаживает за своим бедным мужем, кормит его маисом, разбавленным
1 Имеется в виду война 1914 года. ^- Прим. мл. сына Фс-сетта.
чаем, между тем как соседи, собравшись вокруг, выражают сочувствие несчастному отцу, которому жестокая природа послала такие муки. Этот нелепый обычай * встречается не только в Тоторе, он распространен среди отсталых народов во многих странах мира.
По прибытии в Санта-Крус я заболел брюшным тифом или чем-то вроде этого и несколько дней был совсем плох. Спартанское лечение - сидеть часами обнаженным на солнцепеке - выжгло недуг из моего организма. Потом последовал неприятнейший приступ сусу - заразного конъюнктивита, весьма распространенного здесь из-за пыли и грязи. Веки у меня сильно распухли и покрылись ячменями. Мне удалось вылечить себя с помощью содержимого медицинского ящика, но только потому, что заболевание было незначительным. Слечь в постель - для меня чрезвычайное происшествие, и мне было страшно стыдно за самого себя.
В Санта-Крусе принято называть болезни espasmo, то есть удар. Ревматизм будет espasmo de aire (воздушный удар), любая лихорадка - espasmo del sol (солнечный удар). Всякая болезнь от расстройства желудка до желтой лихорадки становится espasmo того или другого! Жители города так бедны, что немногочисленные врачи с трудом зарабатывают на пропитание. Болезни обычно не лечат, предоставляя им беспрепятственно развиваться. Все это свидетельствует о том, как необходимо здесь государственное медицинское обслуживание. Во внутренних районах Боливии и Бразилии нет иного способа оказать медицинскую помощь тем, кто более всего в ней нуждается. Рано или поздно эти страны придут к необходимости создать у себя систему здравоохранения, как и все другие страны, считающие себя цивилизованными.
Жизнь в Санта-Крусе дешевле, чем где бы то ни было, и, несмотря на свою бедность, народ здесь гостеприимен и ни на что не жалуется. За плату, эквивалентную 30 шиллингам в месяц, я снял новый, прекрасно построенный дом (на этот раз без bulto!). Питание, включая мясо, хлеб, молоко, фрукты и овощи, стоило всего лишь один шиллинг шесть пенсов в день на человека. Не удивительно, что иные иностранцы никак не могли расстаться с этим местом!
Земля здесь продавалась примерно по 80 фунтов за квадратную лигу, и мне пришло в голову, что здесь имеются блестящие возможности для предприимчивых иностранцев, готовых развивать неограниченные природные ресурсы, благоустраивать город и строить железнодорож
ные ветки для доставки товаров в центральный распределительный пункт.
Молодые женщины в Санта-Крусе большей частью очень хороши собой, но нравы оставляют желать лучшего. На улицах часто можно перехватить беззастенчиво смелые взгляды, и если по ночам вы услышите легкое постукивание в дверь или ставню и голос, осведомляющийся, не нуждается ли сеньор в чем-нибудь, не удивляйтесь здесь это в порядке вещей! Легкость нравов особенно заметна во время трехдневного карнавала, когда отбрасывается всякая благопристойность и мужчины, и женщины предаются пьяным оргиям.
Во время карнавала произошло землетрясение - несколько подземных толчков, и дома сильно шатались, однако все обошлось испугом, и особых разрушений не было. Мы отважились ходить по улицам, рискуя тем, что нас забросают яйцами с краской или чернилами, или выльют на голову ведро с нависающего над тротуаром балкона. Это весьма потешало тех, кто пользовался правом необузданно веселиться в течение этих сумасшедших дней. Но мы были рады, когда все кончилось, и короля карнавала торжественно похоронили на кладбище.
Как только мой старый друг Мэнли прибыл из Ла-Паса, мы попрощались с нашими многочисленными друзьями в городе и верхом отправились к бразильской границе. По дороге повсюду были видны последствия сезона дождей, который в 1913 году затянулся почти до середины августа, вода в реках стояла ненормально высоко. Через Рио-Гранде пришлось переправляться на pelotas - оригинальных лодках, сплетенных из тростника и обтянутых сыромятной кожей, однако при сильном течении даже этот способ переправы был небезопасен. Затем мы прошли тридцать шесть лиг ничем не примечательным лесом, где небольшой отряд боливийских солдат блокировал диких индейцев. Вся область к югу от реки Парапети и к северу между реками Пирай и Рио-Гранде находилась в руках индейцев племени янаигуа, которые иногда нападали на путешественников. Мы прошли через лес, никого не встретив, и вышли к холму Эль-Серро, где было небольшое скотоводческое ранчо, на котором работало около пятидесяти рабочих индейцев.
Спустившись с Эль-Серро, мы попали в страну пальм. Озеро Пальмарес разливалось здесь в период дождей обширными баньядос. Мы шли по сухой дороге, лежавшей на десять футов ниже уровня последнего паводка, и достигли Эль-Серрито - другого скотоводческого ранчо. Оно
занимало площадь в две квадратные лиги, здесь легко можно было содержать 500 голов крупного рогатого скота, и тем не менее имение было куплено всего за 240 фунтов стерлингов. Вот наглядный пример того, сколько стоила здесь земля в те времена!
По сухой и пыльной дороге мы прошли отсюда до СанИгнасио. Местность эта богата минеральным сырьем. В горах на севере есть золотые месторождения с выходом золота полторы унции на тонну руды. Первоначально рудники разрабатывались иезуитами. Сейчас весь этот район из-за оторванности от внешнего мира пришел в упадок и запустение. Даже Сан-Игнасио - столица провинции Чикитос - оказалась всего-навсего обнищавшей деревней с населением в 3000 человек, главным образом индейцев, влачивших жалкое существование.
Тем не менее карнавал в Сан-Игнасио еще продолжался - новогодние праздники никак не могли кончиться. Из многих, весьма жалких с виду домов слышалось бренчание гитар и заунывное пение, в воздухе густо висел запах качасы. Там и сям валялись пьяные, кто опираясь о стену или растянувшись на пороге, кто распластавшись на земле, словно жертвы побоища. Не было слышно ни собак, ни птиц; казалось, все погрузилось в оцепенение, предшествующее смерти.
Мы подходили к местам, в которых змей, вероятно, больше, чем где-либо в Южной Америке. Огромное число людей гибнет здесь от их укусов. Многие уверяли меня в том, что в этих краях водится змея около трех футов длиною, которая перед нападением складывается, как подзорная труба. Словно для того чтобы смягчить впечатление от сказанного - мне это казалось просто невозможным с анатомической точки зрения,- они добавляли, что змея эта не очень ядовита. Я был бы не прочь увидеть ее, но мне так никогда и не удалось.
Коренные жители провинции Чикитос отличались светлым цветом кожи и жили в пещерах - ямах в земле диаметром около двенадцати футов. Вход делался в виде длинного наклонного туннеля, яму наглухо закрывали сверху ветвями и пальмовыми листьями. Индейское племя морсего * в Бразилии все еще живет таким образом.
В лесу, росшем в низине за Сан-Игнасио, мы шесть дней с трудом пробирались через баньядос по жидкой грязи; во время дождей местность здесь совершенно затопляется. Вертикально подымаясь от земли, стволы хлопчатниковых деревьев * стояли подобно белым призрачным башням с корнями-подпорками; их сплетающиеся
наверху ветви,
