чрезвычайно холодно, а летом чересчур жарко. Он был вблизи полюса зимой и сам видел сухой падающий снег. Он с ужасом говорил об этом, и Хан не мог осуждать его – при таких температурах больше всего подходил бы космический скафандр.
В этом ущелье жили лишь разбросанные фермерские семьи. Они жили, невзирая на опасности, исходящие от кочевых племен, от холодной зимы, от неизвестности высокогорной долины… По другую сторону гор плотность населения была много выше. Там были даже города. Например, Лелиас, который фермер считал центром разврата и коррупции. Лелиас был столицей для людей. Правящая верхушка леров жила в замках, расположенных выше по течению реки.
Хан был крайне разочарован. Он понял, что на планете царит феодализм. К тому же жуткий климат планеты заставлял население жить в изоляции друг от друга. На планете не было ни морей, ни океанов – только озера. Вся поверхность была покрыта высокими горами, разделенными ущельями и долинами. Здесь довольно часто случались землетрясения, и Хан скоро привык к ним.
И еще над планетой постоянно висела зловещая тень Воинов.
Бывало, многие годы проходили без всяких инцидентов, и о Воинах забывали. Но они появлялись снова, сея ужас среди мирных жителей. Они всегда захватывали пленных. И, естественно, захваченных никто и никогда больше не видел.
Жители планеты не имели понятия о ее размерах и других звездах. Они считали, что мир плоский. Хан не стал расспрашивать фермера об этом подробнее, не желая оказаться втянутым в теологический диспут.
Хан и Лизендир согласились остаться и помочь в полевых работах, а затем и в торговле на рынке в Лелиасе. Фермер, со своей стороны, согласился подвезти их по реке на ту сторону гор.
Фермер добавил, что к тому времени, как они вернутся из Лелиаса, наступит первая половина зимы. Первой зимы. Однако она не так страшна, как вторая зима, которая будет длиться полгода. Во всяком случае, у них еще будет время подготовиться к ужасам второй зимы. Исходя из этого, Хан решил, что сейчас они находятся примерно на тридцатой широте. Однако эта информация была бесполезна для них. Ведь они все равно не знали, куда двигаться дальше.
Глава 7
~Это не настоящий мир. Настоящий мир – это Яр, мир блистательных городов, высоких башен, магии, плодородной земли и ласковых дождей. За наши грехи мы были выброшены сюда, в этот мир. И здесь мы искупаем грехи наших предков. Мы не знаем, что это были за грехи. Вероятно, они были ужасны – ведь за них расплачивается целый народ. Говорят, эти грехи нельзя даже выразить словами. И вот мы здесь, и рядом с нами два ада. Один расположен на крайнем Севере, другой – на крайнем Юге.
Те, кого гложут ненасытные страсти, попадают на Север, где Бог обжигает их жутким пламенем. Те, в ком течет холодная кровь, попадают на Юг, где Бог обволакивает их невообразимым холодом. Первые люди поддерживали чистоту мира, и Воины были предназначены для искоренения нечистых дум и ереси, особенно среди молодежи, которая всегда отличалась легкомыслием. Таких судили и наказывали сообразно их поступку. Воины жили в мире, но подчинялись приказам Бога, который видит все и от которого зависит, вернемся ли мы когда-нибудь на Яр Прекрасный, на Яр Ласковый.
История сотворения мира,
рассказанная Лизендир Нарманом Даскином,
фермером из ущелья.
Только когда человек узнает, куда ему нужно идти, для него становится важным знать свое местонахождение.
Канниадин Срит-Морен.
Плот, сделанный из бревен и досок, плыл вниз по реке. Он был до предела нагружен мешками, тюками, коробками с товаром. Впереди и позади них виднелись другие плоты, тоже сильно нагруженые. Некоторые люди на плотах приветствовали фермера, другие проплывали мимо молча.
Нарман Даскин, фермер, стоял на передней части плота, направляя путь. Его две дочери, Узар Разинтира и Пелки Разинтира, гребли веслами в задней части плота, а по центру работали веслами Хан и Лизендир. Путь был на удивление легким: ни камней, ни отмелей, ни бурных перекатов.
Пелки объяснила, почему это так. Бурные вешние воды расчищают от камней русло реки, и все камни собираются на соляных отмелях ниже Лелиаса. Пелки была младшей дочерью. Она была общительна и довольно миловидна, в отличие от старшей дочери, Узар, которая была угрюма, молчалива, с грубыми чертами лица. Пелки совершенно явно флиртовала с Ханом.
Лизендир заметила это и сообщила об этом Хану, вогнав его в краску. Дочери фермера нисколько не привлекали его.
Хана приводили в смятение нынешние отношения с Лизендир. Их нежные чувства друг к другу, казалось, уснули, отступили на второй план. Может, они снова расцветут, а может, и нет. Сама Лизендир стала гораздо ближе к Хану, более доверительна. Та величественная, недоступная Лизендир, которую он встретил в Бумтауне, исчезла, но новая Лизендир тоже была непонятна ему. Может, даже больше, чем раньше. Она слишком ушла в себя, и это беспокоило Хана.
Лизендир сказала на общем языке:
– Если у нас ничего не выйдет, ты, по крайней мере, сможешь жениться на Пелки.
Хан ответил на этом же языке:
– Не могу себе представить, что мне захочется взять ее в жены. Нельзя сказать, что она самая соблазнительная женщина на планете. И, кроме того, она глупа.
Лизендир рассмеялась:
– Мне тоже так кажется, Хан, я просто дразню тебя. – Она сменила тему разговора. – Среди людей на этой планете странный обычай. Они дают детям двойное имя, причем второе имя – это имя отца для мальчиков и матери – для девочек.
Хан не поддался на это и продолжал разговор о Пелки.
– Почему ты решила, что я женюсь на ней? Если у меня будет только такой выбор, то я лучше останусь без жены.
– Напрасно. Тебе лучше взять жену, так как если я пробуду здесь долго, то останусь без мужчины.
– Оставайся, в чем же дело, – полураздраженно сказал Хан.
– Это не так просто, – ответила она. – Если у меня не будет мужчины, то у меня отомрет система воспроизводства.
– Значит, ты будешь бесплодной?
– Да. Мы устроены так, что либо нужно пользоваться этой системой, либо потерять ее.
– Но тебе пока не стоит думать об этом. Ведь ты в таком возрасте, что этот момент наступит еще через годы. Я надеюсь, что мы либо покинем эту планету, либо ты подыщешь себе партнера лера.
– При нормальных обстоятельствах так оно и было бы. Но здесь слишком короткий дневной цикл, и вероятно, это ускорит во мне все процессы. Все произойдет гораздо быстрее.
Хан смотрел в темную воду. Он не мог дать ответа на ее немой вопрос.
Они гребли и спали, спали и гребли. Нарман Даскин поторапливал их:
– Смотрите на солнце. Оно уже совсем на севере. Дни стали короче. Скоро наступят холода. Наверху река замерзнет, внизу высохнет. Она будет непроходимой. Тогда придется остаться здесь на год.
Все согласились, что это будет гораздо страшнее, чем просто не добраться до Лелиаса. Узкое ущелье, где протекала река, изобиловало бандитами. Они боялись реки, и, пока путешественники плыли на плоту, они были в безопасности. Но если застрять здесь и остаться на берегу, то это значило потерять все: и имущество, и жизнь.
Хан подозрительно осмотрелся. Река с легким шепотом терлась о каменистые бока утесов.
Пелки услужливо сказала:
– Они живут высоко над утесами. Они спускаются вниз на веревках, когда видят, что добыча близка.
– Но почему они не нападают на вас, когда вы возвращаетесь по суше?
– Никто не знает, почему, но все знают, что они исчезают с последним плотом.
– Куда же они уходят?
