- Так что мне теперь делать?
- Убираться домой.
- То есть... как домой?
- Ногами! Вот как, - гаркнул Козицкий.
И положил трубку.
Глеб озадаченно взирал на трубку в своей руке. Он не услышал ожидаемого вопля отчаяния, на который был способен единственный человек в НИИ - доцент Козицкий. На голову Глеба не обрушилась лавина проклятий. По голосу Козицкого вообще нельзя было сказать, что услышанное потрясло его, и это больше всего обеспокоило Глеба.
Но уходить Глебу было никак нельзя. Он должен был объяснить Козицкому свой поступок.
...Минут через сорок в коридоре послышались знакомые шаркающие шаги. Войдя в лабораторию и покосившись на Глеба, доцент на ходу освободился от своей волчьей дохи мехом наружу, швырнул ее на слесарный верстак, швырнул следом большую мохнатую шапку, шарф, перчатки. Все так же молча, только шумно дыша, он подошел к установке. Присев, открыл круглую крышку лючка. Ни в движениях его, ни на лице его Глеб не увидел ожидаемого крайнего возбуждения.
Козицкий извлек из установки кварцевый накопитель.
Он заглянул в цилиндрик-стакан и не увидел в нем изотопной воды. Он замер, не веря глазам своим. Потом всем телом повернулся к Глебу.
- Где вода?
Глеб глотнул. Боже, как он ненавидел и как боялся этого человека! Но что было сделано, то уже сделано.
- Я выпил ее...
Превратившись в два стеклянных шарика, глаза Козицкого устремились на это сущее для него наказание, на эту 'черную кошку', которая на каждом шагу перебегала ему дорогу.
- Я ведь как рассудил, Максим Арсеньевич, - презирая себя за то заискивание, которое прозвучало в его голосе, пояснил Глеб, - изотопной воде конец. Вы же сами говорили: без защитного поля - пятнадцать- двадцать минут. А биологам важно знать, как изотопы водорода будут воздействовать на живые клетки. Вот пусть они на меня и воздействуют. Я согласен поступить в полное распоряжение биологов, пусть ставят надо мной любые эксперименты. Пожалуйста, сколько угодно.
Козицкий с трудом добрался до кресла. Опустившись в него, он обессиленно уронил руки, и кварцевый цилиндрик, выскользнув из ослабевших пальцев, упал на бетонный пол и рассыпался на множество радужных осколков.
- Уходи, Санкин, - приказал Козицкий. - Немедленно!
Глеб поспешил ретироваться.
Он добрался до дома, когда родители уже ушли на работу. Он долго стоял в прихожей, не зажигая огня. Перед глазами его все маячила согбенная фигура, так разительно непохожая на энергичного и подвижного Козицкого. Напрасно пытался Глеб постигнуть эту перемену в поведении доцента. Мысль, что того придавило сознание впустую потерянных одиннадцати лет, пришлось сразу же отбросить. Потрясению следовало произойти сразу, едва Козицкий снял телефонную трубку у себя дома. Так нет же, Козицкий вошел в лабораторию с таким же спокойствием, с каким всегда входил, сколько его помнил Глеб.
Глеб разочарованно вздохнул. Втайне он рассчитывал, что хоть на сей раз Козицкий по достоинству оценит поступок своего лаборанта. Ведь что ни говори, а выпить изотопную воду, не ведая о возможных последствиях, решился бы далеко не каждый в лаборатории. Тут все-таки какая ни на есть, а отвага требуется. Так нет же: 'Уходи, Санкин! Немедленно!'
На кухонном столе мать оставила ему завтрак, заботливо прикрытый полотенцем. Несмотря на неприятности, Глеб поел с аппетитом, вымыл за собой посуду. Затем прошел в комнату и привычно включил телевизор. Он бы его, наверное, тут же и выключил, чтобы завалиться спать, но с удивлением увидел, как по экрану вместо изображения побежали стремительные разноцветные полосы.
Это уже была новая неприятность. Глеб знал, что мать без телевизора и дня прожить не может. Так или иначе, а устранять дефект предстоит ему. Не приглашать же мастера, если в доме есть свой специалист с высшим образованием.
Глеб переключился на другую программу, но и там было то же самое. В чем загвоздка: в самом телевизоре или в антенне? Глеб вышел в прихожую, чтобы позвонить по телефону знакомым, живущим поблизости, узнать, как там у них с телевизором.
Сняв телефонную трубку, он чуть не выронил ее - вместо привычных гудков вызова в ухо ему ударил оглушительный рев сирены. Поспешно положив трубку на аппарат, Глеб ошалело воззрился на него, затоптался на месте. Может, на телефонной станции по ошибке подключили телефон к осветительной сети?
Тут через открытые двери из прихожей в комнату он взглянул на телевизор и обнаружил, что с экрана исчезли радужные полосы, уступив место нормальному изображению.
Ну, хоть одна домашняя забота с плеч долой.
Глеб вошел в комнату, чтобы выключить телевизор и завалиться спать. По мере того как он приближался к аппарату, изображение начало расплываться, сдвигаться полосами, покрываться цветными трепещущими зигзагами.
Инженер-электроник Глеб Санкин не мог не догадаться, что за оказия происходит в квартире. Он пятился от телевизора обратно к дверям, и с каждым его шагом тускнели полосы, уступая место изображению.
Да, сомнений быть не могло: источником помех и для телевизора и для телефонного аппарата является он сам, а сделала его источником электрических помех выпитая им изотопная вода. Вот какая получается история.
Глеб услышал частое потюкивание собственного сердца, почувствовал озноб совсем такой же, какой был у него однажды, когда он схватил воспаление легких.
Изотопная вода в действии. Она действует и ее объект он, Глеб Санкин.
Он смежил глаза, и тут же перед ним возник плакат на стене лаборатории - большая салатная клякса, в которой плавали буро-коричневые перезревшие 'огурцы'-митохондрии.
- Митохондрии! - произнес Глеб вслух, и не узнал собственного голоса.
В его ушах прозвучали голоса биологов и голос Козицкого во время одной из встреч в лаборатории. Как они ожесточенно спорили, обсуждая механизм воздействия изотопной воды на клетку! А Глеб слушал спорщиков и ловил себя на том, что многие словесные выпады легко перевести на язык математики. Ах, как хотелось ему каждый раз вмешаться, изложить все на бумаге аккуратными строчками уравнений! Да разве бы Козицкий позволил ему?
А теперь все это происходило в его теле. В нем шел реальный процесс взаимодействия изотопной воды и митохондрий клеток. Желает того Козицкий или не желает, а он, Глеб, превратился в главного участника уникального эксперимента.
Глеб не заметил, как очутился на кухне и принялся ходить в узком пространстве вдоль стола и газовой плиты. Здесь, в привычной тесноте, ему думалось свободнее, чем в просторной комнате.
Собственная значимость и обрадовала и перепугала его. Обрадовала, ибо теперь биологам невольно предстоит выслушивать Глеба. Перепугала, поскольку он никогда еще не проявлял самостоятельности, выполняя только указания Козицкого.
Глеб взглянул на часы: начало девятого. К биологам идти еще рано. У него есть время подготовиться к этой встрече, благо рядом нет Козицкого.
У него не было под рукой приборов, с помощью которых можно было бы определить напряженность созданного .его телом электрического поля. Но на одной лестничной клетке с Санкиными жил Миша Юркин, молодой врач со 'Скорой помощи' и страстный радиолюбитель-коротковолновик.
Миша оказался дома. Он был в одной майке, туго обтягивающей его богатырскую грудь, в пижамных штанах и тапочках на босу ногу.
- А! - обрадовался он Глебу. - Проходь, проходь! Покажу, с кем я нынче ночью связь установил. На другом континенте обитается, бизнесмен, вроде.
Глеб принял протянутую руку. В то же мгновение Миша, весивший никак не меньше девяноста
