Гнезда Химер

снолли отчасти превратились друг в друга: желтая кожа людей конш стала огненной, как у снолли, и изменились они не только внешне, что-то неведомое коснулось их духа, многое из своих дел человеческих забыли они, многое из тех дел, что людей не касаются, вспомнили. Так появились на Хомана люди птихт, странный народ, отрешенный от многого. Но не о них здесь речь, о них повествуют другие письмена. О снолли говорится в этом Атуба. Не изменился их облик, но дух их стал духом человеческим. И непостижимые существа, сотворенные для непостижимой цели, стали людьми. Странные воспоминания обременяли их, теперь уже человеческую, память, некое безмолвное знание осталось с ними, но все же это были люди, и все человеческое было присуще им с той минуты. Лишь Хамарах, самый могущественный из снолли, счел нужным сопротивляться силе, превращавшей его в человека, на долгие годы оцепенел он в этой непостижимой борьбе, невидимая преграда встала между ним и остальными снолли, непостижим он стал для них, а они для него. Что же дальше? Ставшие людьми снолли и люди конш, ставшие людьми птихт, расстались, не сказав друг другу ни слова, ибо по-прежнему не о чем было им говорить. Люди птихт покинули то место, но не вернулись на родину, о которой они забыли, а поселились в другом месте, и это – все о них. Снолли же отправились искать свою человеческую судьбу на Мёшаханланг, ибо тайные знания, которых они отнюдь не лишились, говорили им, что это место скоро станет центром мира и землей обетованной, и людям, желающим жить правильной человеческой жизнью, жить следует именно в тех местах. Там, на Мёшаханланге, по сей день живут их потомки, именующие себя шомго (ибо когда меняется сущность, меняется и имя). И это все о них, ибо Атуба повествовали о снолли, дела же людей шомго запечатлены в Тигуа.

Осталось сказать о Хамарахе, предводителе снолли. Долгие годы сопротивлялся он тому, что превращало его в человека, ибо носил он в себе частицу сердца Афуабо и черпал могущество откуда-то из мест, недоступных другим существам. Но никто не может сопротивляться силе, сотворяющей предназначенное, ибо безлика она и бесстрастна, и нет вызова в ее деяниях. Из глубин, в которых черпал Хамарах свою силу, пришла к нему эта мудрость. И отказался он от борьбы, и открыл глаза Хамарах, и посмотрел на мир глазами человека, и нашел, что мир великолепен. Многое утратил Хамарах, но многое осталось при нем, ибо как был он могущественнейшим из снолли, так стал мудрейшим из шомго. И обрел он спутников для долгого пути, и пришел к людям шомго, и многому научил их, но и об этом повествуют Тигуа.

Огненнотелые шомго живут на Мёшаханланге, знающимведомо, что после смерти многие из них следуют к очагу, из огня которого были сотворены их предки непостижимым Афуабо. Мы не знаем, что ждет их там, знаем лишь, что таким образом возвращают себе потомки снолли свою первоначальную истинную сущность, о которой неосознанно тоскуют до сих пор. Известно также, что это не нарушает течение жизни в Аббае и не отвлекает Хуру от его размышлений. Хуру же ожидает предрешенного: в начале следующего Шумало Шапитук вернется в свой Шой и воссоединится с Хуру, к чему приведет это событие, неведомо никому из тех, кого это интересует.

Тенями земля укрыта,
незыблемы Путь и Вечность,
и пишет, строка за строкою,
о том, что уже и после,
Владыка пределов мира,
что мал, но в себе безмерен.

Аймым

Аймым – один из самых странных и своеобразных народов планеты Хомана. Являясь Хурмангара по происхождению, они совершенно самостоятельно развили свою странную культуру и отличаются от прочих Хурмангара не меньше, чем Рум-тудум, муммэо или асайя. О них ходят разные слухи, но никто не может сообщить ничего достоверного. Во всяком случае, нам известно, что время от времени у человека аймым «голова летать уходит, потом приходит, новости приносит». Видимо, именно из этих прогулок головы людей аймым почерпнули свою часть информации о событиях в мире Аббае. Других источников такой информации у них, насколько нам известно, нет.

Атуба Аббае, версия народа аймым

Аймым сидели, аймым делали.
Время то было – время, считаемое вверх от земли.
Тогда Вартинеге были,
и никого больше.
Но вот прошло все,
и перевернулась вода,
и шмурт поменял свой цвет.
И появились тогда Кундрат пузатые.
А аймым стали делить
все «Мое – не мое».
Так-то земля поменялась.

По небу ходят «круги светлые»,
«огни без дыма холодные».
Это все рыбы, что идут
за лодкой, в которой вода с землями,
что кругом аймым,
две из них неразлучные.
На одной живут те, кто к нам не ходит,
а другая и для аймым сгодится для кое-чего.
На той рыбе, что отдельно от других хвостом машет,
Буюхуррву живет.
Это он «Голова, летящая над водами»,
все видит. Умный.
Но аймым тоже умный.

Что интересно, то знать нужно,
но все это дальше.

Пришел в дом, где жил Буюхуррву
Тот, кто имя имеет разное.
Издалека пришел, кой-откуда,
взял он Буюхуррву пониже спины спереди,
поднял и надул его через палец.
А потом подвесил на одну из ниток,
что между мирами протянуты во множестве,
и заскользил Буюхуррву по той нитке в другое место,
и не мог остановиться, пока не добрался, куда надо.

И остался Тот, кто имя имеет разное,
в той земле один.
И сделал себе друга, формой зверя,
и покрасил его,
и доверил ему тайну,
как шмурт делать
неведомый
аймым.

Но не ведом Юхуфыг
Для того, кто есть
Тот, кто имя имеет разное.
Не случилось ему шмурт размазывать по пузу
время бесчетное.
Продолжились в нем желания, которые были раньше.
И сделал он себе помощника,
и дал ему Одинаковых, на него похожих,
и отправил вслед за Буюхуррву.
Затем, чтобы добыли они ему
шмурт «Огонь в камне».
Но только не дождался он,
Тот, кто имя имеет разное,
слуг своих возвращения.
Явился к нему Амофай
и мадандон учинил небывалый.
И исчезли они все, куда – неизвестно,
вряд ли кто скажет, и над шмуртом руки омыв,
что так оно и было.
Но кое-кто считает, что если все по-другому,
так это вряд ли.
Так- то.

А Буюхуррву прибыл на ту землю,
где жили люди, его именем себя имеющие.
Шупутук та земля,
и люди там – шупутук.

Аймым сидели, аймым делали.
Глядят, – Вартинеге идет,
Бухай Бухуй Туйбан,
мужик, салом натертый,
мужик, салом икающий,
опять тыбултыг несет в яму черную класть,
но это уже другого времени дела, жизни какой-нибудь.
АЙМЫМ, АЙМЫМ, АЙМЫМ.

Хэба

О возникновении людей хэба и их образе жизни было вкратце рассказано в шапитукской версии Атуба Аббае. Они, безусловно, относятся к категории Рум-тудум. Об этом загадочном воинственном народе известно немногое, т. к. все их общение с соседями ограничивалось исключительно кровопролитными и бесцельными войнами (бесцельными с точки зрения самих соседей, т. к. хэба никогда не предъявляли побежденным территориальных, или каких-либо других претензий. Они воевали, судя по всему, исключительно ради самого процесса битвы). Летописцы народа гархнарги, с которым хэба воевали неоднократно и с переменным успехом, записали большое количество песен, которые люди хэба поют во время боя. По поводу некоторых песен Шапитук утверждает, что в них «эзоповым языком» повествуется о мире Аббае, устройстве Вселенной и месте Аббае и Хомана в ней. Мы не осмеливаемся спорить с таким компетентным экспертом, как Шапитук, скажем только, что перевести эти песни с «эзопова языка» и извлечь из них какую-либо информацию довольно трудно. Во всяком случае, ниже мы приводим все боевые песни хэба, рекомендованные нам Шапитуком.

Боевые песни народа хэба

1

Над землею большой
светила плывут разные, как попало,
привычные к ходу времени.
Под небом, упруго растянутым,
человек сидит вида странного,
тагобаду в руках сжимает.
Откуда пришел он, мало кто знает,
зачем он пришел, вряд ли кто знает,
кто он такой, никто не знает.
Время делает, что ему нравится,
огибая выпуклости, годами установленные,
в разные стороны шевелящиеся.
Светила отражаются,
повторяясь в обновленьи бесчисленно,
вдоль всех путей ненамеченных.
Там, где небо рождает землю,
на саму себя похожую изредка,
насквозь огненную и холодную.
Человек идет откуда-нибудь,
будто в лодке стоит, что колышется
на спине воды, что сверху вниз.
Люди прочие