Абель уверен был, что рассчитал правильно: черная таблетка была виной, что они непрерывно пребывали в сумеречном состоянии, в тупой эйфории, заставлявшей поверить, что служба--это награда, приказ--источник радости, казарма--дом родной, а майор--бог, при этом они не различали уже справедливость и несправедливость, способность к критике отсутствовала полностью, как, впрочем, и воля, и способность принимать решения. Черный шарик--химический препарат, отравляющий мозг или парализующий железы, нарушающий гормональное равновесие или блокирующий нервные пути. Его тайком вводят в организм вместе с продуктами питания. Черный шарик виновен в том, что они--солдаты.
Дневная поверка прошла как обычно. Остин ничего не сказал. Весь день у Абеля не было возможности переговорить с ним; теперь он рассчитывал на ночь. В шестнадцать сорок пять, при второй выдаче таблеток, он следил, как Остин поднес черный шарик ко рту, но не проглотил его, а только сделал вид, будто проглотил. Потом украдкой сунул в карман. Чуть менее опасно, чем просто уронить на землю.
Два часа занятий в классе прошли, потом еще уборка и мытье в душевой. Двадцать часов двадцать минут -- время укладываться в койку. В двадцать тридцать выключают свет. Ровное дыхание некоторых свидетельствовало, что они уже спят, хотя капрал еще не проходил с последним обходом. Абель не чувствовал усталости. Он тихо лежал под кусающимся серым одеялом и не мог дождаться, когда наконец появится капрал пожелать всем 'спокойной ночи'.
Капрал не заставил себя долго ждать. Ярко вспыхнул свет, и солдаты в постелях услышали тяжелые шаги. Ногой он пихнул несколько табуреток, потом отворил шкаф, вытащил из-под кровати сапог. Проверил каску Альберта и подушку Абрахамса. Напряженное ожидание повисло в помещении. Сегодня капрал не спешил...
На сей раз под горячую руку попал Антон. От него потребовали показать ноги, под ногтями там осталась грязь.
-- Встать, грязная свинья!
Антон вскочил с постели, вытянулся по стойке 'смирно'. Капрал внимательно разглядывал его.
-- Наверно, устал, правда? Быстро в койку!
-- Встать!
-- Лечь!
-- Встать!
-- Лечь!
-- Ну что? Не получается? Так я вас научу! Всем встать, быстро! Вам необходимо взбодриться. Все во двор, бегом марш!
На улице царила хмурая тьма. Горело лишь несколько фонарей, на большом расстоянии друг от друга. Небо было черно-серым, с легким оттенком грязноватой желтизны.
-- В шеренгу становись, равняйсь!
В одном белье, босиком было холодно, ноги сильно мерзли, они с трудом заставляли себя стоять спокойно, не дрожать от холода.
-- В душевую, шагом марш!
Словно серые призраки, двигались они к длинному бараку, где размещались душевые, умывальники, краны, шланги и ведра.
-- Всем под душ, быстро!
Капрал сам отвернул кран. Солдаты стояли под дождиком тонких водяных струй. Горячая вода в такое время была, естественно, отключена.
-- Один за всех и все за одного!
Вода лилась на коротко стриженные головы, текла по лбу, затылку и вискам, проникала внутрь под белье, что холодным компрессом прилипало к окоченевшей спине, груди, животу, стекала по ногам вниз. Ноги давно уже стояли в пенящихся лужах.
-- Запевай!
Они затянули одну из песен о чести, верности долгу и приказу.
-- Сменить песню!
Они затянули, дрожа от холода, другую песню о чести, верности долгу и обязанности выполнять приказ.
-- Теперь вы чистые?
-- Так точно, господин капрал!
-- Разойдись! Быстро по койкам, марш!
Они бежали по каменным плитам и сырой земле, подстегиваемые колючим ветром; из темного коридора, толкаясь и налетая друг на друга, они влетели в казарму. Повалились в постели, мокрые, как были, натянули до ушей одеяла. Свет еще горел. Глухо зазвучали шаги капрала.
-- Среди вас есть грязная свинья, не моющая как следует копыта. Ему плевать, что за это расплачивается весь взвод. Парни!--прорычал капрал.--Вы сами позаботитесь о том, чтобы подобное не повторилось! Надеюсь, вы знаете, что следует предпринять! Спокойной ночи!
-- Спокойной ночи, господин капрал!
Дверь захлопнулась, свет погас. Мгновение не было слышно ни звука. Потом началось сопенье, толкотня, кого-то тащили по комнате, раздались первые удары, пинки ногами, потом донеслись вздохи, стоны и пыхтенье, слабые вскрики и хрипы, толпа бушевала, пока злоба не улеглась, потому что злость не прошла и не осталось ничего, что могло бы сопротивляться.
Стало тихо.
И воцарился ночной покой.
4
Сами сны были не так приятны, как это парение в полудремоте, между сном и бодрствованием, пусть даже никаких подробностей он не запоминал. Он открыл глаза и тут же зажмурился -- ярчайшее солнце ослепило его. Он попробовал повернуть голову, но это не удалось, как и в прошлый раз. Последовательно пытался напрячь мускулы--результат был далеко не обнадеживающим. Пальцы на руках и ногах -- вот все, что повиновалось его воле. И еще глаза.
Дышал ли он? Этого он не ощущал. Грудная клетка словно застила, окостенела. А между тем удушья не было. И объяснения всему этому тоже.
Он пошевелил пальцами рук и ног, попробовал согнуть их, потом выпрямить. Сначала это удавалось с трудом, миллиметр за миллиметром, но постепенно они подчинились ему.
Он попробовал представить себя со стороны... Скорее всего, он лежал. Тела он не ощущал вовсе, ноги были вытянуты. Руки, как ему показалось, тоже были вытянуты, да еще широко разведены в стороны, словно на кресте.
Он продолжил упражнения с пальцами, пока кончик указательного на правой руке не наткнулся на какое-то препятствие... Он явно до чего-то дотронулся. С новыми усилиями попробовал он согнуть и вытянуть пальцы, теперь уже средний и безымянный тоже до чего-то дотронулись, тоже твердый предмет, чуть в стороне от указательного. И на него можно было нажать... Раздался тихий щелчок.
-- Вы проснулись,--произнес незнакомый голос.--Вы очень долго спали... Говорить -- пронзило его мозг... Сможет ли он говорить?
-- Успокойтесь! Все будет в полном порядке.--Голос был нежным, и слушать его было приятно. Еще хоть бы несколько слов!
-- С каждым днем вам будет становиться лучше. Доктор сейчас осмотрит вас.
Он находился в больнице. Теперь понятно. Но почему в больнице? Он заболел. Или ранен. Что с ним произошло?
-- Не пытайтесь сейчас говорить! Вскоре речь вернется сама собой. А сейчас говорить не надо. Опустите векив знак того, что вы меня поняли.
Он на мгновение прикрыл глаза. Он понял.
-- Вы хорошо себя чувствуете? Вам что-нибудь нужно? Вы ощущаете боли?
У него не было болей.
-- Боли не должны вас мучить,--продолжал голос.--Доктор Миер с этим прекрасно справится.-- И после короткой паузы:--Я медсестра Кристина. Но все зовут меня Крис. Если вам что-то понадобится, нажмите снова кнопку. Я здесь специально для вас.
На мгновение в поле его зрения появилось лицо. Карие глаза, чистая, слегка загорелая, отливающая румянцем кожа, нежно очерченный рот, волна белокурых волос, выбившихся из-под белой повязки. Лицо
