была медленнее, чем она. Я смотрела и смотрела. В ее глазах был кто-то очень маленький, маленький мальчик лет восьми, белый, несчастный, потому что работал на человека, которому было на него наплевать. Может, трубочист, умерший, задохнувшись дымом. Я сказала про трубочиста, но промолчала про удушье. Я просто не смогла себя заставить. Потом я увидела нечто, и решила, что это кто-то жестокий, тиран. Вспомнился древний Египет. Я сказала, что увидела ее римлянином, ведущим рабов-израильтян. У нее в руках был кнут. Тогда я добавила как бы в оправдание:
– Не знаю, что с вами случилось в том детстве, что сделало вас такой ожесточенной, но это было что- то, полностью лишенное любви.
Я посмотрела снова и увидела кого-то очень старого. Мудрого шамана или знахаря-колдуна. Его общество боялось его и благоговело перед ним. Он был целителем, волшебным образом использовал самые разные травы и растения и призывал на помощь духов. Он был одинок в этих трудах, но зато по-настоящему помогал другим.
Потом я увидела белую женщину в кринолине, с зонтиком. Она была очень хорошенькая и знала, как использовать свою женственность, чтобы добиться того, чего хотела. Она обладала богатством и властью.
Потом я увидела веселье. Шута, которого обожал весь двор. И это опять был человек очень мудрый, прячущийся за своим остроумием и шутовством, но на самом деле он присматривал за каждым и руководил ими с шутками и большим тактом.
– Это все? – спросил, наконец, доктор Вуглер.
– Я вижу вас, как душу с огромным опытом, мудрую душу, прожившую много жизней и многому научившуюся. Мудрость и доброта.
Юная черная певица улыбнулась мне. Надеюсь, все это была она.
После этого упражнения все оживленно заговорили, и многие интересовались, что из сказанного было воображением «медиумов» и в чем суть упражнения. Мы на Западе очень любим, чтобы подобные процессы были аккуратно сложены в коробочку, иначе их не понять. Одна женщина спросила:
– Но это правда или нет? – и все засмеялись. К этому моменту я полностью выпала из своей интеллектуальной точки зрения, чтобы не обращать на это внимания. Может, в этом и был смысл тяжеловесного тома в 350 страниц? Измучить нам мозги, и тогда мы будем с готовностью наслаждаться здесь. Мне, похоже, было совершенно все равно, были эти жизни настоящими, придуманными или воображенными – мне очень понравились образы, особенно арабский юноша, скачущий в пустыню и так любящий жизнь и свободу. Мне хотелось пойти и купить себе мотоцикл «в знак уважения к моему внутреннему арабу».
На ленч мы отправились в паб. Рыба с картошкой никогда не казалась мне такой вкусной. Разговор неожиданно перешел в совершенно другое измерение. Одна женщина сказала девушке-азиатке:
– Я очень люблю Индию. Я там долго жила. – Пауза. – Я имею в виду, в этой жизни.
После обеда мы собрались путешествовать. Все легли на пол.
– Окиньте внутренним взором мир и отправляйтесь туда, куда вас тянет. Отметьте, какие страны для вас особенно привлекательны, сделайте туда краткие визиты и можете отправиться еще куда-нибудь.
Эта игра мне понравилась. Я быстро скользнула на площадь Св.Марка в Венеции, покормила там голубей, потом перенеслась в амазонские джунгли, чтобы посмотреть на обезьян.
– Теперь отметьте страны, которые вас каким-то образом отталкивают. Подумайте, есть ли места, которые вам ни в коем случае не хочется посещать.
Я прочесала мир и к своему великому удивлению обнаружила, что в одном месте в центре Северной Америки чувствую себя неуютно. Может, там и находится моя деревянная дверь? В это время на заднем плане продолжались инструкции.
– Если вы заметили что-нибудь, взволновавшее вас, отправляйтесь туда. Не имеет значения, в какое время вы там окажетесь. Вы можете посетить любой исторический период, который вас привлекает. Просто отправляйтесь туда и посмотрите» какая картина вам откроется.
Я увидела большой котел средневекового вида в комнате без пола. В земле была вырыта яма, чтобы готовить над ней. Я вроде бы склонилась над котлом, в котором булькала омерзительная вязкая масса. Вероятно, предполагалось, что это похлебка, но в ней было так мало зерна, что она больше походила на воду.
Потом он вернул нас на Холлоуэй-роуд, дал нам бумагу и мелки, чтобы мы нарисовали последний увиденный образ. Я взяла черный и нарисовала круглый котел, свисающий с треноги. Потом я нарисовала фигуру женщины в грубом холщовом платье и в накидке с капюшоном. Ее я раскрасила красным, чтобы показать боль, которую она испытывала. Она была суровой, больной и плохо питалась. Плечи она ссутулила.
– Дайте своему образу заголовок, как в газетах, – сказал он.
Свой я назвала
Потом доктор спросил, кто хочет поработать со своим образом. Разумеется, я вызвалась вместе с еще шестью добровольцами. Он предложил нам поднять вверх свои картинки. Я шла вторая, после женщины, нарисовавшей солдата с русской внешностью. Она легла на пол, на одеяло, и я порадовалась, что очередь не моя.
Роджер попросил женщину описать одежду, которая была на ней на картинке, и заговорил с ней, будто она и есть тот русский. Солдат стоял посреди деревни, вокруг никого не было. Она сказала:
– Я не знаю, чего жду. Все ушли.
Роджер говорил очень тихо.
– Мы сейчас вернемся во время последнего крупного события и посмотрим, что произошло. Я считаю до трех. Один, два, три – что вы видите?
– Идет бой. Множество людей, все сражаются. Хаос. Я растерялся. Я должен командовать, но не знаю, что делать. Я потерял над ними контроль. Они бунтуют. Я как будто парализован.
