задумалась.
Кейт смотрела на него, открыв рот. Впервые после смерти жены Коул говорил о Мегги без отчаяния в голосе, впервые не клял судьбу. Неужели эта незнакомка совершит чудо, о котором Кейт молила Бога столько дней, и забота о другом человеке отвлечет Коула от тяжелой утраты?
– Боже, что это я? Стою туг с тобой, болтаю, а у меня суп на огне! Посиди-ка с ней, а я схожу посмотрю.
Коул проводил Кейт недоуменным взглядом. Не в ее привычках так быстро кончать разговор. Должно быть, у нее еще найдется, что сказать. Может, она и права... Время покажет.
Коул рассматривал женщину, так внезапно вторгшуюся в его жизнь. Высокая – это он понял, еще когда поднимал ее с земли, но тогда ему было некогда разглядывать. Теперь он заметил, что через плечо у нее переброшена длинная, почти до пояса, коса. Лучи заходящего солнца окрасили рыжевато-каштановые волосы мягким светом, и лицо казалось еще бледнее в этом сияющем ореоле.
Ее лицо ничего не выражало, и Коул не взялся бы сказать, хороша она или нет. Прямой нос, полные нежные губы, ямочка на подбородке, трогательная россыпь веснушек, длинные ресницы... Интересно, а какого цвета глаза? Неужели судьба будет к ней жестока, и эти глаза никогда больше не увидят дневного света? Коул взял ее руку и снова пощупал пульс. Сильнее, чем прежде. Почему же она никак не очнется?
Вдруг Коул почувствовал – ясно и четко, – что рядом стоит Мегги. Она смотрит вместе с ним на незнакомку и так же, как он, заклинает: «Не умирай! Не умирай!» Коул понимал, что это всего лишь игра воображения. Но у него екнуло сердце, и ему снова захотелось защитить и уберечь незнакомку – как тогда, на дороге. Какая разница, кто она и что натворила? Она должна жить!
2
...Темные волны покачивают ее постель. Далеко-далеко в море непроглядной тьмы мерцает слабый огонек. Слишком далеко... Не доберешься. Лучше лежать здесь, в теплой и мягкой колыбели. Издалека доносится нежный голос: «Анни... Анни... Не оставайся здесь...» Что-то мягко, но настойчиво подталкивает ее вверх, к свету. «Тебя ждут, Анни...»
Огонек приближается, и меняется зовущий голос.
– Стефани... Стефани... Стеф...
Она открыла глаза. Возле кровати сидел мальчик. Это его голос вывел Стефани из тьмы забытья: но его веснушчатое лицо и веселые серые глаза она видела впервые.
– Папа! Бабушка Кейт! Она проснулась! Послышались торопливые тяжелые шаги.
– Джошуа Кентрелл, что ты здесь делаешь? Я, кажется, велела тебе оставить ее в покое!
– Но, бабушка, я думал, она почувствует, что рядом кто-то есть, и проснется. – Джош выглядел победителем. – И видишь, она проснулась!
Над Стефани склонилось еще одно незнакомое лицо, круглое и благодушное.
– Слава Богу! Коул, она очнулась!
Услышав стук шагов по дощатому полу, Стефани повернула голову и встретила взгляд невероятно синих глаз. И эти глаза, и загорелое мужественное лицо их обладателя она видела в первый раз. Ее охватило смятение. Кто все эти люди? Где она, в конце концов?
– Ничего не понимаю, – беспомощно простонала она. – Я... я вас знаю?
Голова раскалывалась от боли. Стефани поднесла к ней руку – тяжелую, точно чугунную – и нащупала повязку. Что же с ней случилось? Стефани пыталась припомнить, но в голове как будто стоял туман, не пропускавший ни одного, даже самого смутного воспоминания.
– Ничего не помню, – наконец прошептала она с отчаянием.
Трое переглянулись. Женщина ободряюще похлопала ее по руке.
– Ну-ну, Стефани, не переживайте. Лучше поспите, а проснетесь – глядишь, полегчает.
Стефани немного успокоилась. Эти люди знают, кто она такая, и, когда перестанет болеть голова, все ей объяснят. Страх отступил, и она погрузилась в целительный сон.
Кейт подоткнула одеяло, кивком указала Коулу и Джошу на дверь и вышла вслед за ними.
– Джош, добеги-ка до колодца и принеси воды. Я сварю ей бульон.
– А у меня рука... – заныл Джош, схватился за плечо и скорчил страдальческую гримасу.
– Вообще-то у тебя две руки, – напомнил ему отец. – По-моему, от ведерка воды они не отвалятся.
– Вечно я пропускаю все интересное, – пробурчал Джош и поплелся вон из комнаты.
Кейт озабоченно взглянула на Коула.
– Как думаешь, она в самом деле ничего не помнит?
– Она еще очень слаба. Док сказал, что, может быть, какое-то время она не будет понимать, кто она и где находится.
– Какое-то время? Ну, дай Бог. – Кейт помолчала и вдруг добавила: – Такая молоденькая... Неужели на ней и вправду лежит грех?
Бедняжка Кейт. Уже третий день она мужественно борется со своими подозрениями.
Сам Коул до сих пор об этом не задумывался. Он считал, что, как только женщина придет в себя, она объяснит, кто она и откуда, и он, Коул, известит ее родных и сбросит с себя эту ношу. Потеря памяти меняла дело. Теперь, пока Коул не разыщет ее семью, она останется у него на руках. И никак не узнаешь, что же она такого натворила. Прав ли он в своем желании оберегать и защищать ее? Ладно, во всяком случае, лежа в кровати, вреда она никому не причинит.
По крайней мере в одном Коул свое любопытство удовлетворил: глаза у нее зеленые, как свежая листва. Коул быстро шагал к конюшне, и ему хотелось свистеть.
Когда она проснулась, был уже вечер. Голова гудела, но мысли стали яснее. Стефани принялась обшаривать закоулки памяти. Увы – всюду непроницаемая стена.
Дверь приоткрылась, и в щелке показалось лицо Кейт.
– А, проснулись. – Она подошла, взбила подушки и помогла Стефани сесть. – Я вам бульончику сварила. Покушайте, сразу станет лучше.
Пока Стефани ела, Кейт развлекала ее разговорами, касаясь только самых безобидных тем. Наконец она поднялась со стула, но Стефани просительно протянула руку.
– Пожалуйста... я понимаю, это звучит странно, но я не помню ничего до того момента, как проснулась и увидела мальчика. Пожалуйста, объясните мне...
– Ох, милая моя, – Кейт явно была в замешательстве. – Я лучше позову Коула. Он вас нашел. Может, он сумеет вам объяснить.
Кто такой Коул? И почему эта добрая женщина не может все объяснить сама? Что-то тут неладно.
Через несколько минут дверь отворилась, и вошел синеглазый мужчина. Высокий – не меньше шести футов – и широкоплечий, он, казалось, заполнил собою маленькую спальню. Непослушный черный чуб по- мальчишески падал ему на глаза, но точеное лицо и аккуратно подстриженные усы выдавали человека зрелого. Такой мужчина заставил бы затрепетать сердце любой девушки. Впрочем, Стефани, мучимая дурными предчувствиями, смотрела на него с опаской.
– Я Коул Кентрелл, – представился он, подвигая себе стул и садясь. – Кейт говорит, что вы все еще ничего не помните.
– Ничего. Даже не знаю, где я.
– На этот вопрос легко ответить. Вы на территории Вайоминг, на ранчо «Тройное К». Но, боюсь, это все, что я могу вам объяснить. Я сам впервые увидел вас три дня назад. Джош, мой сын, ехал на зеленом жеребце...
– Зеленого цвета?
Коул широко улыбнулся, и лицо его стало еще привлекательней.
– Зеленая лошадь, мэм, это лошадь не совсем еще воспитанная – то есть невыезженная.
–А-а...
– Джошу пришлось нелегко, ведь ветер был встречный. А тут еще ваша шляпка попала Вороному прямо в морду. Он встал на дыбы и, должно быть, ударил вас копытом по голове.
– Так вы меня не знаете? – нахмурилась Стефани.
