Пока Кейт отбирала с продавцом нужные ей товары, взгляд Стефани упал на рулоны ткани, сложенные за прилавком. Ее внимание привлекла ткань чудесного сапфирового цвета – совсем как глаза Коула. К его черным волосам и темному загару очень пошла бы такая рубашка. Он был бы неотразим... Стефани тяжело вздохнула и отвернулась. Рубашка – слишком интимный подарок.
Позади нее отворилась дверь.
– Вот так встреча! – послышался медовый голосок. – Это же наша милая малышка Стефани!
– Доброе утро, Салли. – Стефани повернулась к ней и приветливо улыбнулась. – Рада снова вас видеть.
Салли недобро прищурилась.
– Раз вы еще здесь, очевидно, память к вам не вернулась. Очень удобно, не так ли?
– Не так уж удобно. Но все Кентреллы так добры ко мне. Я чувствую себя членом семьи. – Она нахмурилась, сочувственно рассматривая противницу. – Салли, вы не больны?
– Нет, с чего вы взяли?
– Вы как-то осунулись. А может, просто свет так падает.
Не найдясь с ответом, Салли сердито повернулась к пожилому продавцу.
– Скоро приедет Том с фургоном. Наш груз уже прибыл?
– Да, мэм. Все готово, миссис Лангтон.
– Смотрите мне! – прикрикнула на него Салли и повернулась к Стефани. – Честно говоря, я не ожидала, что вы еще здесь. Мне казалось, вы уехали.
– Да? А почему?
– Коул недавно заезжал ко мне и не сказал о вас ни слова. Я, конечно, не спрашивала.
– Боже мой, еще бы! Это же страшно скучно – обсуждать людей за глаза. Надеюсь, Коул не докучает вам такими глупостями.
– У нас с Коулом и без вас есть о чем поговорить, – огрызнулась Салли.
Коул действительно неделю назад заезжал к ней, но Салли до сих пор не могла вспомнить этого визита без жгучей обиды. Приехал он словно по обязанности и, еще не войдя, думал, как бы поскорее смыться, – это у него было прямо на лице написано. Чего только не перепробовала Салли, чтобы затащить его в постель, – все было безуспешно. Наконец она применила свой коронный поцелуй, глубокий и страстный. И вот, когда она думала, что Коул у нее в руках, он вдруг оттолкнул ее и умчался в ночь.
– Ну как, вы продали ему корову?
– Корову? Какую корову?
– Ой, не знаю, – ответила Стефани, притворяясь смущенной. – Я слышала разговор Чарли и Леви. Чарли говорил, что Коулу нет смысла покупать корову, так как молоко достается ему даром. Я решила... Но они, наверно, говорили о ком-то другом, – закончила она уже совсем виновато.
Салли задохнулась от ярости, на щеках у нее выступили красные пятна. Она молча бросилась вон из магазина.
Во время перепалки Стефани казалась совершенно спокойной, но, когда она повернулась к продавцу, в глазах у нее горел гневный огонь.
– Мистер Коллинз, я передумала. Дайте мне, пожалуйста, вон той голубой материи – столько, чтобы хватило на рубашку рослому мужчине. – Она взглянула на Кейт. – Как ты думаешь, с твоей помощью я смогу сшить что-нибудь приличное?
– Да ты у меня за неделю начнешь шить как портниха!
Франк отмеривал материю и тихо хихикал.
– Давненько я не видывал такого представления! Спасибо, порадовали старика. Очень уж приятно смотреть, как вдову Лангтон ставят на место.
Стефани покраснела.
– Я не могла сдержаться. Эта женщина будит во мне худшие инстинкты.
– Да не стыдитесь вы! Она ведь, как всегда, начала первая – и получила по заслугам.
23
Приближалось Рождество. Все были чем-то озабочены, все бегали по дому с хлопотливым и таинственным видом. Стефани волновалась, пожалуй, не меньше Джоша. Даже шитье не охлаждало ее энтузиазма.
На рассвете долгожданного дня Джош прокрался в домик.
– Стефани, ты не спишь? – спросил он громким шепотом.
– Конечно, нет, – послышался с кровати голос Кейт. – Какой уж тут сон, когда ты топочешь, словно стадо бизонов?
Вскоре вся семья собралась за праздничным столом.
– Дядя Леви, а как празднуют Рождество в Китае? – спросил Джош.
– Честно говоря... – начал Леви, но тут отворилась дверь, и слова замерли у него на языке.
– С Рождеством!
Все повернулись к двери. Секунду царило изумленное молчание, затем все повскакали с мест. Кейт бросилась в объятия пришельца.
– Джонатан!
Все радостно окружили Джонатана и забросали вопросами. Рассматривая его, Стефани поняла, что узнала бы этого человека где угодно. Сыновья очень походили на отца: только он был пониже ростом и с более тонкими чертами лица. Несмотря на следы нелегкой жизни – серебряную седину и морщины, – он был еще очень красив.
– А вы, должно быть, Стефани, – повернулся он к ней. – Как я счастлив наконец познакомиться с легендой.
Стефани смущенно покраснела.
– Да, да. Мне в каждом письме только и писали, что о вас. – Он улыбнулся, и на щеках у него вдруг появились ямочки. Неудивительно, что Салли гонялась за Джонатаном. Должно быть, в юности этот человек разбил немало сердец!
– Дедушка, дедушка, ты мне что-нибудь привез? – Джош пустился в пляс вокруг Джонатана.
– Не знаю, внучек, не знаю. Ты хорошо себя вел, пока меня не было?
– Отлично! – ответил Джош и покосился на Кейт. – Ну, почти.
– У меня целый фургон посылок от тети Беллы, – рассмеялся Джонатан. – Наверно, она и тебе что- нибудь прислала.
– А можно мне его разгрузить?
– После завтрака. Возьми с собой папу и дядю, пусть они тебе помогут.
Кейт снова обняла Джонатана.
– Как ты доехал?
– Отлично. Мы с Даниелом прибыли в Чикаго в конце прошлой недели. – Он поцеловал ее в лоб. – Я хотел поспеть к Рождеству, чтобы устроить вам сюрприз.
– И сюрприз удался на славу! А теперь садись к столу.
Коулу и Стефани пришлось снова подробно описывать свои приключения в метель. Потом Джонатан рассказывал об Англии, а Леви – о Востоке. Стефани чувствовала себя как дома, и сердце ее было переполнено любовью к этим людям, принявшим ее в свою семью. Даже Джонатан, совсем с ней незнакомый, разговаривал с ней как с родной.
После завтрака разгрузили фургон, и настало время дарить подарки. Стефани с замиранием сердца следила, как Коул разворачивает рубашку. Рубашка действительно оказалась точно под цвет его глаз. Коул был явно рад, и Стефани облегченно вздохнула.
– Ее сшила Стефани, – с улыбкой объяснила Кейт.
Коул изумленно воззрился на Стефани, и та захихикала.
– Не надо на меня так смотреть. Мне помогала Кейт.
– А почему я не слышал гневных воплей? Стефани гордо подняла голову.
– Я теперь шью гораздо лучше и ругаюсь только про себя.
