въезда в Туннель Линкольна. – Не беспокойтесь за меня, Дэниел. Тот, кто не может найти себе занятие в Нью-Йорке, не заслуживает вашей жалости. Сегодня, думаю, я прогуляюсь по Сорок второй улице и среди театров. Большинство театров в понедельник закрыто, так что будет не очень людно.
– Звучит… хм… восхитительно, – заметил Дэниел, в душе признаваясь самому себе, что умер бы со скуки через двадцать минут. Он подобрал листочки, соскользнувшие на пол салона машины во время недавнего инцидента, и вновь забыл про своего водителя.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– «Лэнгли Букс». С ума сойти! – повторила Джо едва ли не в десятый раз, выходя с охраняемой автостоянки; она была обута в тёмно-красные ботинки на толстой подошве, которые стучали о грубую мостовую. – Интересно, чем Дэниел там занимается, но уж наверняка он не мальчик на побегушках!
«Лэнгли Букс», как ей было известно, являлось одним из крупнейших издательств мира и все ещё принадлежало одному лицу – не стало частью издательского концерна. К тому же оно было одним из наиболее уважаемых и многоотраслевых издательств, здесь печаталось все, начиная от учебников и самоучителей и кончая романами, научной фантастикой, триллерами, причём книги выходили как в твёрдой, так и в мягкой обложке.
Джо знала о «Лэнгли Букс». Ещё бы ей не знать! Разве не они три недели назад прислали ей её же письмо, в котором она просила – только и всего – просмотреть её рукопись?…
«Одна на дороге» – так назвала Джо своё детище, выплеснув на бумагу сокровенные мысли и личные размышления, возникшие у неё после ухода из «Рэнсом Компьютере». «Лэнгли Букс» отвергло её, можно сказать, прямо с порога: «…не отвечает нашим требованиям…» – гласило напечатанное на машинке официальное письмо, из которого её брат Энди мгновенно свернул самолётик и запустил его в мусорное ведро в углу кухни. «Им же хуже, Джо, им же хуже, – ободряюще проговорил он. – Не сдавайся. Книга замечательная». – «И это от того, кто не прочёл из неё ни единого слова, – ответила Джо, поднимая голову от скрещённых на столе рук. – Но всё равно, спасибо. Обиднее всего, что они не дали мне ни малейшего шанса. Как можно узнать, подходящая книга или нет, не прочитав её? Это третье издательство, которое вернуло рукопись, не читая. Если бы я только знала кого-нибудь, кто имеет вес в этих кругах…»
– А теперь знаю, – громко сказала Джо. Никто из прохожих не обратил на это никакого внимания, так как встретить разговаривающего с самим собой человека, в особенности на улицах Нью-Йорка, было так же привычно, как видеть непрекращающийся поток машин. – Я знакома с Дэниелом Куинном. Черт, я даже спасла этому парню жизнь, будем говорить начистоту. Интересно, хорошие ли у него связи с властями предержащими в «Лэнгли Букс»? Из того, что мне о нём известно, он, скорее всего, руководитель финансового отдела. Весьма симпатичный руководитель финансового отдела, – поправилась она, невольно улыбнувшись.
– Мистер Куинн, – раздался из селектора женский голос, – у меня на проводе представитель Кортни Блэкмун. Он заявляет, что будет разговаривать только с самим директором. Что-то насчёт рекламной кампании мисс Блэкмун. Мне сказать ему, что вы на заседании и вас нельзя беспокоить?
Дэниел нажал кнопку и наклонился к небольшому коричневому аппарату:
– Нет-нет, миссис Федер. Я отвечу.
Подняв телефонную трубку, он растянул губы в улыбке, надеясь, что и голос будет звучать приветливо.
– Гарри! Рад тебя слышать. Как проходит поездка? Кортни получила цветы, которые мы ей посылали? Я видел её в начале ток-шоу на прошлой неделе. Как всегда, она была великолепна.
Быстро отставив трубку подальше от уха, чтобы не оглохнуть, Дэниел замер в ожидании разгневанных воплей Гарри.
– Как проходит поездка?! – орал тот на другом конце провода. – Как проходит поездка! Она не проходит, чёрт побери! Какому идиоту понадобилось упоминать в пресс-релизе название закрытой школы, где учится дочь Кортни? Кортни увидела это сегодня утром и чуть не разнесла отель. Она отказывается продолжать рекламную поездку до тех пор, пока вся пресс-команда не будет полностью заменена.
Дэниел потёр подбородок, мысленно признавая, что кто-то из отдела рекламы допустил серьёзный промах. Кортни Блэкмун заслуживала того, чтобы в её личную жизнь не вмешивались. Она была одним из их самых высокооплачиваемых авторов, все её четырнадцать книг стали бестселлерами – как в твёрдой, так и в мягкой обложке.
Но Кортни являлась также и сущим наказанием для «Лэнгли Букс». Мало того, что она была требовательной и деспотичной – слава сделала её очень дорогой писательницей. Тщательно составленные с нею контракты – с учётом каждого слова – не давали никакой возможности варьировать с изданием её произведений. Плюс ко всему им требовалось постоянно ублажать Кортни, любой ценой, и неважно, что Дэниел безумно раздражался по поводу её капризов, порой просто возмутительных.
– Но, Гарри, – начал Дэниел неторопливо, – пресс-релизы были составлены больше чем за месяц до начала рекламного тура. Печатать сейчас новые, не упоминая названия школы, где учится её дочь, – значит, привлечь внимание именно к этому.
Он услышал, как Гарри тяжело вздохнул и устало произнёс в трубку:
– Ты знаешь это, Дэниел, и я это знаю… Однако наша задача состоит в том, чтобы удержать Кортни от дальнейших безрассудных поступков, то есть надо сделать всё возможное, чтобы успокоить её. Нам подойдёт один экземпляр пресс-релиза, который мы ей продемонстрируем. Подумай хорошенько над этим, ладно? В пятницу мы едем в Чикаго на телевизионное шоу. Позаботься, чтобы новый пресс-релиз ждал нас там.
– Договорились, – заверил его Дэниел, радуясь, что Гарри разумно подошёл к этому вопросу. – И передай Кортни, что буду рад пообедать с ней, когда она вернётся в Нью-Йорк.
Гарри засмеялся, его хихиканье, казалось, заполнило всю телефонную трубку.
– Хорошо придумано! Она всегда была неравнодушна к тебе, Дэниел, правда? Даже когда ты и Вероника… Ой, извини, должен бежать приводить нашу звезду в нормальное расположение духа. Десять процентов есть десять процентов, не так ли?
Дэниел повесил трубку и откинулся на высокую кожаную спинку своего вращающегося стула, унаследованного от Уилбура Лэнгли, когда его тесть вышел на пенсию и стал делить своё время между квартирой на вершине небоскрёба на Парк-Авеню и кругосветными путешествиями. Быть издателем – сумасшедшее занятие, любил повторять Дэниел, но мне это нравится… И всегда нравилось.
Дэниел пришёл в «Лэнгли» после окончания колледжа и быстро стал подниматься вверх по служебной лестнице благодаря своей предпринимательской жилке и таланту отыскивать заурядных писателей и превращать их в авторов бестселлеров. Сейчас, когда ему исполнилось тридцать четыре года, он достиг вершины своей карьеры. Он стал директором «Лэнгли Букс», заняв должность, которую ему суждено было занять, даже если бы он не женился на единственной дочери Уилбура Лэнгли – Веронике.
Вероника. Упоминание Гарри имени его покойной жены не понравилось Дэниелу, так как лишний раз напомнило ему, что даже в Нью-Йорке, где скандалы происходят на каждом шагу, сплетни о его неудавшемся браке не собирались прекращаться.
Вспомнив Веронику, Дэниел, естественно, сразу же подумал об их сыне, Ричи. Общение с Уилбуром Лэнгли было мальчику так же «полезно», как и Веронике. Уилбур любил Ричи и желал ему добра, но он не брезговал любыми способами, чтобы завоевать расположение внука. Он привык к тому, что всю жизнь осыпал свою единственную дочь щедрыми подарками и потакал любым самым невероятным её желаниям, и вот теперь, казалось, твёрдо намеревался повторить то же самое и с единственным внуком.
– Своими поблажками он разрушил жизнь Вероники, – громко произнёс Дэниел, ударив кулаком по столу. – Будь я проклят, если позволю ему превратить и Ричи в такого же испорченного, своенравного ребёнка!
Джо начала думать, что покупать мороженое было ошибкой. Двойное мятное, облитое сверху шоколадом, оно было вкусным и прохладным, но таяло на жарком дневном солнце гораздо быстрее, чем она успевала его есть. Переложив вафельный стаканчик в другую руку, Джо облизала растопыренные пальцы, догнав языком светло-зелёную каплю, и шагнула с тротуара на переход через Сорок вторую улицу.
Было ровно половина четвёртого, и ей оставалось убить ещё немногим более двух часов, прежде чем
