придерживать лошадей, и карета буквально ползла.
Конечно, грабитель мог выбрать другое место, но до сих пор этого не сделал, так что у Мери не было причин думать, что что-то изменится этой ночью. Сквайру Хедли, трусу до мозга костей, и в голову не пришло организовать патрулирование дороги, чтобы выследить грабителя и схватить его. Куда там! Он слишком занят, читая анонимные письма и слушая свою благочестивую Сару.
Весь день Мери рассматривала задуманное под разными углами зрения. И все же пришла к выводу, что нет оснований не доверять своей интуиции.
Кроме того, во всем этом отчасти была и его вина.
Ему не следовало уезжать так надолго и предоставлять ее самой себе. Через год-два она бы подросла и стала такой, какой он хотел ее видеть. Но она была вынуждена быть самостоятельной целых пять лет.
Она всем сердцем, всей душой любила Джека. А после ночи, проведенной с ним, полюбила еще сильнее. Она не верила в то, что можно так любить.
Но она не собирается сидеть дома за пяльцами — или чем там еще занимаются жены? — тем более когда Генри Шерлок задумал уничтожить ее мужа. Кроме того, он наплел ей самую чудовищную и гнусную неправду, какую только можно выдумать.
От Алоизиуса она узнала, что, по мнению Джека, Генри крадет давно. С тех пор как Август в пьяном виде имел глупость поручить Шерлоку ведение всех дел поместья. Джек и Уолтер в этом уверены, но надо еще доказать. Поэтому-то они и заперлись в кабинете. Как бы хитер ни был мошенник, он непременно где- нибудь да ошибется.
Ключ к разоблачению Шерлока находится в тех бухгалтерских книгах, которые изучают Джек и Уолтер. И они обязательно его отыщут.
Мери согласилась, что этот план заслуживает одобрения. Весьма цивилизованный план, который мог предложить такой человек, как Уолтер (а такой, как Джек, возмужавший под руководством Уолтера, одобрить).
Но до известного момента. Это-то и беспокоило Мери. Она нервничала весь день и почти ничего не ела, позволив Хани хихикать и уверять, что у влюбленных никогда не бывает аппетита, кроме как на определенные вещи.
Долго Джек намерен ждать разоблачения Генри Шерлока? Нарушит ли Джек данное ей обещание не бросать в лицо Шерлоку обвинение во лжи и не драться?
К тому же цивилизованный план Уолтера не распространялся на разоблачение Шерлока как нового Рыцаря Ночи. Сквайр Хедли, конечно, идиот, и не отличил бы одну бухгалтерскую запись от другой. Иное дело — связанный Шерлок в костюме разбойника, запертый в карете, которую собирался ограбить. Она довезет его до самого дома Хедли — даже сквайр примет это за доказательство.
Мери чувствовала себя предательницей: она оставила Клэнси и Клуни на дороге, но это было то, что она обязана была сделать одна, без их вмешательства, какими бы хорошими друзьями те ни были. Да и дело может кончиться тем, что ей придется кого-нибудь застрелить — вот бы не хотелось, чтобы привидения стали тому свидетелями.
Она солгала мужу, отвергла помощь Клэнси и Клуни и поскакала в ночь с твердым намерением спасти Джека, обезвредив самозванца.
Когда она привязала лошадь и устроилась на полусгнившем бревне рядом с дорогой, ей вдруг пришло в голову, что как-то уж слишком легко удалось выскользнуть из дома.
Джек знал, на что она способна. А после прошлой ночи любви узнал еще лучше. От этой мысли она даже покраснела, но решила сейчас ничего не вспоминать. Он ее знает и, несмотря на это, спокойно пожелал доброй ночи и вернулся в кабинет к своей бухгалтерии.
Почему?
Мери сидела тихо, чуть дыша и вдруг услышала, как за ее спиной треснул сучок.
— Выходи, Кипп, — сказала она и подождала, пока Кипп, переступив длинными ногами через бревно, сел рядом.
— Привет, дорогая, — сказал он довольно дружелюбно. — Прекрасная ночь, не правда ли? У меня есть холодное мясо и сыр. Хочешь?
Сдерживая гнев, Мери покачала головой.
— Тебя послал Джек, да? — Она все же взяла кусок сыра. — Он догадался, что я собираюсь делать, и послал тебя присмотреть за мной.
— Вообще-то, — протянул Кипп, засовывая небольшой нож за голенище сапога, — мы не были уверены, куда именно ты поедешь. Ты могла, как только Джек отвернется, поехать прямо к Шерлоку, чтобы расквитаться с ним. Я тебя не виню, Боже упаси. Я бы и сам не прочь это сделать. Я наблюдал за конюшней весь день. Не самый приятный день в моей жизни, если учесть, что наиболее удобное место для наблюдения было в стороне, подветренной от навозной кучи. Но дружба требует жертв. Друг должен приходить на помощь, согласна? Если бы ты свернула с дороги в сторону дома Шерлока, я должен был бы остановить тебя, чего бы мне это ни стоило. Слава Богу, не пришлось. Значит, мы здесь, чтобы схватить разбойника, правильно? Вообще-то мы могли бы вернуться домой, но раз уж мы тут…
Мери не удостоила его ответом, а вместо этого потребовала:
— Когда это ты успел увидеться с Джеком и говорить с ним? До полудня он был со мной, а потом, насколько мне известно, заперся в кабинете с Уолтером до позднего вечера. Полагаю, он послал тебе записку, в которой написал об ужасающей лжи Генри Шерлока и о том, что Шерлок обкрадывает его. Да, скорее всего Джек послал тебе записку.
При упоминании о Шерлоке выражение красивого лица Киппа моментально стало жестким. Но тут же он лукаво улыбнулся:
— Неужели до полудня? И не стыдно Джеку быть таким соней, и это тогда, когда следует разобраться с Шерлоком. Брак с тобой сотворил чудо, усмирив горячий нрав нашего героя. Поздравляю, дорогая.
Мери снова зарделась, но очень скоро справилась со смущением. Ведь это был Кипп. Ее друг и наперсник. Его ли ей стесняться.
— Я думаю, он очень счастлив, — ответила Мери, положив голову на плечо Киппу. — Счастлив настолько, что не станет делать ничего необдуманного.
Кипп обнял Мери за плечи и слегка прижал к себе.
— А вот тебя счастье толкнуло на дорогу, и ты собираешься совершить самый безумный и нелепый поступок в своей жизни. Если вспомнить, как когда-то ты вбила себе в голову, что надо поднять на флагшток пару бриджей, принадлежавших Ужасному Августу, то от тебя всего можно ожидать.
Мери хихикнула и, просунув руку, обняла Киппа за талию.
— Ах, Кипп! Я так счастлива! Прошлой ночью я решила, что мир рухнул и моя жизнь кончилась. А сейчас? — Она отодвинулась от Киппа, чтобы посмотреть ему в лицо. — Ты даже не можешь себе вообразить, Кипп, как чудесно быть влюбленным. Любить и быть любимой.
Кипп прикоснулся к ее носу кончиком пальца, потом провел им вниз — по губам и по подбородку. Затем встал и решительно отступил от Мери на три шага.
— Ты права, дорогая. Я и представить себе не могу такое. Вы с Джеком заслуживаете счастья.
Мери слишком поздно поняла, что она наделала. Сказала, не подумав. Она медленно поднялась, и, подойдя к Киппу, прижалась щекой к его груди.
— Прости меня, Кипп, — тихо сказала она, чувствуя, что вот-вот заплачет. — Но я думала об этом. Ты меня не любишь. То есть по-настоящему. Я всегда буду жить в Колтрейне, и больше мне ничего не нужно. Ты любишь бывать в своем поместье, но ты не можешь жить без Лондона. Тебе нравятся развлечения, светская жизнь…
Он рассмеялся и, взяв Мери за плечи, постарался разглядеть в темноте ее лицо.
— Думаю, ты права, Мери. — Кипп нагнулся и поцеловал ее в щеку. — Вы с Джеком чудесная пара и всегда принадлежали друг другу. Я верю, что вы заслуживаете друг друга.
— Нам с Джеком повезло, что у нас есть такой хороший друг, как ты, Кипп. Спасибо тебе.
— Если уж ты решила меня отблагодарить, не могла бы ты пригласить на чай леди Сьюзен? Или на что угодно, только бы она убралась из моего дома! Она смотрит на меня слишком пристально. Как будто изголодалась. Я даже начал подумывать, не висит ли у меня на шее персиковое печенье.
Ему таки удалось рассмешить Мери.
