котором лежало несколько упаковок с едой. – Благодаря вам мы будем сыты всю следующую неделю, а по ночам нас будут греть ваши шерстяные одеяла.
– Значит, мальчики могут неделю не работать?
Питер грустно усмехнулся:
– Пока мы сыты и обогреты, никто не станет опустошать карманы лондонцев. Но я не могу поручиться за мальчишек Барнаби Флинта.
Дейрдре похолодела.
– Барнаби Флинт? – прошептала она. Внезапный спазм сжал ее горло. Ее пальцы с силой впились в ручки кресла.– Барнаби Флинт снова в Тотхилл-Филдз? Ты уверен в этом?
– Да. Я сам видел его. – Питер с любопытством взглянул на виконтессу. – На прошлой неделе двое его людей пытались ограбить Дейви. Хотели забрать весь его дневной заработок, но мы успели поймать этих парней и надавать им как следует.
Барнаби Флинт! Это имя вспыхнуло в голове Дейрдре, словно молния, и тревожные мысли закружились вихрем. Виконтесса так старалась забыть тот день, который вселил в нее ужас и хранился в ее памяти все эти долгие восемь лет.
Стараясь не показать своего испуга, Дейрдре положила руку на плечо Питера:
– Пожалуйста, и ты, и мальчики будьте осторожны. Барнаби Флинт – опасный человек.
– Я знаю, миледи. Мне хорошо известно все о его банде, но мы не станем стоять в стороне и спокойно смотреть, как у нас пытаются отобрать кусок хлеба.
Именно этого виконтесса и боялась. Конечно, Питер – блльшой, крепкий и очень умный мальчик, но Барнаби Флинт – взрослый мужчина. Человек, который не остановится ни перед чем. Его методы тоже хорошо известны – обман, подлог, мошенничество и даже убийство.
Дейрдре с ужасом представила себе, что Питер может ввязаться в борьбу с Барнаби Флинтом, могущественным главарем опасной банды.
– Нет, Питер, послушай, – снова заговорила виконтесса, – ты не должен вставать у него на пути. И предупреди мальчиков, чтобы они держались от него подальше. Ты слышишь меня?
Подбородок Питера упрямо выдвинулся вперед, и виконтесса внутренне простонала. О, она очень хорошо знала этот взгляд и прекрасно понимала, что ей будет не так просто заставить Питера последовать ее совету. Несмотря на свою мягкость и дружелюбное отношение к людям, Питер Куик был невероятно упрям и умел настоять на своем. Впрочем, возможно, благодаря именно этим качествам ему удавалось выбираться из весьма затруднительных положений и так долго сохранять жизни своих товарищей.
Разумеется, она могла сразу же выбросить из головы все мысли о Барнаби Флинте, но Дейрдре считала себя обязанной помочь этим мальчикам. И еще она помолится Богу и попросит его сделать так, чтобы Флинт никогда не узнал о том, кто она такая.
Вздохнув, виконтесса поднялась со своего кресла.
– Пожалуй, мне пора. Уже слишком поздно, и, если я не вернусь вовремя, миссис Годфри вышлет за мной отряд полиции.
Питер внимательно взглянул на виконтессу.
– Хотите, я провожу вас, миледи? – мягко спросил он. – Уже совсем темно, и в этом районе опасно ходить одной. Особенно если вы плохо его знаете.
Дейрдре горько рассмеялась. Она знала этот район гораздо лучше, чем мог предположить Питер.
– Нет, не нужно меня провожать. Спасибо, Питер. Со мной Каллен, так что ничего не случится. Он ждет меня у кареты.
Взяв плащ, Дейрдре подошла к тюфяку Бенджи. Мальчик уже крепко спал, прижимая к груди подаренную книгу. Виконтесса погладила его спутавшиеся кудрявые волосы. Ей так хотелось взять малыша на руки и унести с собой.
Она посмотрела на Питера:
– Позаботься о нем.
Питер вздернул подбородок, в его голубых глазах вспыхнули огоньки.
– Обязательно, миледи. Я всегда это делаю.
Дейрдре в этом и не сомневалась. Питер всегда защищал своих мальчишек, а к Бенджи он испытывал настоящую нежность.
Она направилась было к двери, но неожиданный вопрос Питера заставил ее остановиться.
– Вы и в самом деле верите, что у всех детей есть ангелы-хранители, миледи?
Виконтесса с удивлением взглянула на Питера, но выражение его лица из-за темноты рассмотреть так и не смогла.
– Да.
– Даже у плохих детей?
Его голос прозвучал так грустно и неуверенно, что сердце Дейрдре дрогнуло. Виконтесса обняла Питера. В детстве она без конца задавала себе этот же вопрос. Сколько раз, лежа на грязной кровати в жалкой лачуге, она умоляла Господа простить ее за то, что ей пришлось совершить неблаговидный поступок, грех, просто потому, что она хотела есть, жить!
– Ты вовсе не плохой. Среди вас нет плохих.
Его губы дрогнули и сложились в насмешливую улыбку.
