посторонние мысли и приятные воспоминания. Во время операции в голове не должно быть ничего, кроме указаний хирурга.
Сначала она ассистировала Гарту — запланированная гистэректомия; затем доктору Греншоу — удаление костной кисты у четырнадцатилетнего мальчика. Керри и не заметила, как подошло время ленча.
— Ты не поверишь! — Джина, встретила Керри у приемного покоя номер 7. У нее, похоже, были удивительные известия. — Меня временно освободили от дежурств и перевели в отделение интенсивной терапии. Я теперь спецсиделка.
Керри была озадачена. В интенсивной терапии было тяжело работать. Там лежали в основном пациенты в критическом состоянии, им требовалось постоянное внимание и уход.
Джина, не теряя времени, продолжила, и Керри узнала причину ее радости.
— Моего пациента зовут Тревор Маккензи. Владелец «Маккензи эйркрафт». Богатый, разведенный и совсем не старый.
— Да ну тебя, Джина!
— Не удивляйся. Девушка должна использовать каждую возможность. Он сказал, что я красивая. Но конечно, он был накачан обезболивающими и к тому же в кислородной маске.
Керри захихикала. На Джину нельзя было долго обижаться. Она обезоруживала своей откровенностью.
— А что с ним, кроме того, что за ним охотится красавица медсестра?
— Сердечный приступ. Но доктор Мэдисон уверен, что с ним все будет в порядке.
— Да, только ты, с твоей фигурой, не наклоняйся к нему слишком близко, а то может случиться рецидив, — предупредила Керри.
— Частный разговор? Или мужчинам можно присоединиться? — раздался глубокий, богатый интонациями голос Бретта Тейлора.
— Присоединяйся. — В глазах Джины прыгали чертики. — Мы с Керри разрабатываем коварный план того, как заполучить мужчину.
— Для тебя или для Керри?
В голос Джины вернулся знакомый сарказм.
— Конечно, для меня. У Керри на крючке доктор Гамильтон. Только она этого не ценит.
Улыбка сползла с лица Бретта Тейлора.
— Так вы с Гартом теперь пара? Мои поздравления. Тебя ждут стерильные отношения. Никакой опасности заразиться сильными чувствами.
Керри разозлилась — на Джину за то, что та, не спросив разрешения, посвятила Бретта в ее дела; на Бретта за его почти оскорбительные слова.
— Это не ваше дело, доктор Тейлор, но я не ищу сильных чувств.
Бретт оглядел ее — с головы до ног, нарочито медленно:
— Я бы хотел, чтобы вы стали моим делом. Начну с того, что приглашу вас в пятницу на свидание.
— Нет, спасибо, — сухо ответила Керри. — У меня другие планы.
Нахальство Бретта беспокоило ее. Даже пугало. В Бретте не было безопасности. Только вызов. Он прервал ее мысли:
— Тогда оставайся в своей башне из слоновой кости, принцесса. Оставайся нетронутой и в общем-то едва живой. Не стану я штурмовать твою крепость.
Керри резко повернулась, чтобы уйти. От злости у нее на глазах выступили слезы. Доктор Тейлор ни за что не должен увидеть, как она плачет.
— Еще увидимся, — бросил он ей в спину. — У тебя в час операция во второй операционной. Со мной. Тебя назначили вместо мисс Миллз. Она почувствовала себя плохо и отпросилась домой.
— Но…
Он ухмыльнулся:
— Прежде всего, постарайтесь успокоиться, мисс Кинкайд. Я не хочу, чтобы вы перерезали мне глотку, когда я попрошу скальпель.
Спустя три четверти часа, когда Керри заняла свое место рядом с Бреттом, она чувствовала, что так до конца и не успокоилась. «Не стоит позволять ему себя расстраивать, — твердила, пытаясь успокоиться, Керри. — Он делает это нарочно, потому что я его отшила. Его непомерное эго не может этого вынести».
Керри не выносила Бретта как личность, но была поражена его профессиональными качествами. Oneрация была необходима трехлетнему мексиканскому мальчику — Бретт перевез его в Хартфорд в рамках «Проекта Эль Медико». Ему нужен был новый пищевод. Если бы эта редкая и тяжелая операция не удалась, мальчика неминуемо ждал бы летальный исход.
— Он сжег себе горло, выпив щелок, — объяснял Бретт группе врачей, медсестер и техников, задействованных в операции. — Я собираюсь сделать пищевод из части его желудка, провести его под грудиной и пришить к нижней части гортани. Думаю, нет необходимости напоминать, что это очень тяжелая и долгая операция. Давайте просто сделаем все возможное, чтобы помочь малышу.
Его «я», непропорционально выпяченное вне пределов операционной, теперь уступило место спокойной преданности делу. Керри не могла привыкнуть к мысли, что работает с тем же самым человеком, который так обидел ее всего час назад. Она отстранилась от мыслей о нем и взглянула на жалкое, худое тело ребенка. Он уже находился под наркозом. Как он, такой хрупкий с виду, сможет пережить столь серьезную операцию?
Время шло, и все постепенно теряли веру в успех. Три раза переставало биться измученное сердце мальчика. Когда это случилось в первый раз, Бретт, не теряя ни секунды, сделал надрез на груди ребенка и массировал неподвижное сердце до тех пор, пока оно не ожило. В отличие от Гарта он не старался привлечь внимание к своему искусству хирурга. Он работал тихо, тщательно. Бретт был полностью поглощен сложной операцией. Только бусинки пота, выступившие у него на лбу, выдавали сильнейшее напряжение, которое он испытывал.
Операция длилась четыре часа. Хуанито Санчес все еще был жив, и Бретт не собирался сдаваться. Если бы не чудовищная усталость, Керри, наверное, чувствовала бы радость.
Позже, когда они мыли руки, она попыталась дать понять доктору Тейлору, что восхищается им как хирургом.
— Вы сделали так много для этого мальчика, — сказала она. — Вы боролись за чудо и не сдались.
Его голос звучал устало. В нем не было обычной веселости.
— Иначе нельзя, Керри. Недостаточно просто хорошо делать свое дело. Хороший хирург отдает пациенту и сердце, и руки, и душу. Если он утаивает хотя бы что-нибудь, то не добьется успеха и не будет иметь права гордиться собой.
Керри удивилась. Она и не знала о существовании «серьезной» стороны доктора Тейлора. Преданный своему делу врач или самоуверенный плейбой? Который из двух настоящий?
Серьезность не покинула его голоса.
— Керри, я бы хотел, чтобы ты встретилась кое с кем. Она ждет меня внизу. Это не займет много времени. Что скажешь?
Она отвела взгляд от его пристальных серых глаз. Глядя в них, она всегда чувствовала себя немного неуверенно.
— Спасибо, доктор Тейлор, но мне уже пора домой. — Она посмотрела на часы. — Уже шестой час. Джина, наверное, беспокоится, что это я так долго.
— Это не приглашение на свидание, Керри. Это, скорее, профессиональная встреча. Я хочу, чтобы ты увиделась с матерью Хуанито. Она ждет в часовне.
— Ну… хорошо.
Пока Бретт придерживается профессиональных отношений, ей нечего бояться. А может, он хочет загладить свою грубость по поводу доктора Гамильтона. Тем более ей не стоило воротить нос.
По дороге в больничную часовню Бретт рассказал ей о сеньоре Санчес:
— Она замечательная женщина, Керри. Храбрая, в самом прямом смысле этого слова. Ее муж и трое других детей умерли от брюшного тифа. У нее нет никакого образования. Она так бедна, что ты не
