– Христиане и евреи! – громким голосом закричал он, – оставайтесь спокойно на своих местах. – Я рыцарь гроба Господня и сумею наказать дерзкого негодяя.
Заволновавшаяся было толпа остановилась, глядя с доверием на высокую фигуру рыцаря, который ловко взбирался на балкон, где кричащая еврейка тщетно старалась вырваться из рук Оливеротто.
– Чего ты так кричишь, моя голубка, ведь я только поцелую тебя! – говорил Оливеротто, в порыве страсти не замечая, что творится вокруг него.
Вдруг сильный удар кулаком в плечо отрезвил его. Оливеротто в бешенстве оглянулся и не успел опомниться, как его схватили за шиворот и сбросили вниз с балкона.
Толпа, находившаяся непосредственно у балкона, состояла преимущественно из христианской черни. Оскорбления еврейки она не считала преступлением и потому громко и весело смеялась над быстрой и ловкой расправой с кавалеристом. Оливеротто, вскочив с земли, лишь слегка прихрамывал и, повернувшись лицом своему оскорбителю, потребовал, чтобы он сошел вниз и дрался с ним не на жизнь, а на смерть. Народ продолжал добродушно смеяться и не трогал кавалериста. Но вот раздался голос доминиканца, требовавшего, чтобы мятежник был отведен в храм Божий для суда над ним. Оливеротто, как излюбленный воспитанник Вителлоццо, имел полное основание держаться вдали от церкви, а потому он поспешил убежать пробиваясь через толпу, которая не оказывала ему большого сопротивления. Однако Бруно не так легко было обмануть. Соскочив с кафедры и размахивай серебряным крестом, он пошел вслед за беглецом в сопровождении рыцарей, паломников и черни.
ГЛАВА II
Еврейка убежала в дом, как только Альфонсо освободил ее из рук Оливеротто, и оставила на земле зажженный факел. Рыцарь поднял его и вошел в большую пустую, полуразвалившуюся комнату, к которой примыкало несколько маленьких, таких непустых комнат. Там он остановился и начал прислушиваться. Везде царило гробовое молчание. Несомненно, испуганная девушка убежала в жилую часть дома, находившуюся, вероятно, в нижнем этаже. Вскоре рыцарь заметил небольшую отвесную лестницу, которая вела вниз. Подойдя к самой лестнице, он громко позвал беглянку, но и внизу была та же тишина. Н думая о том, что его, может быть, ждет опасность рыцарь спустился по лестнице и, судя по запаху лекарственных трав и специй, охватившему его, очутился в аптеке или в лавке аптекарских товаров. Лавка носила такую же печать запустения, как и верхние комнаты. По-видимому, уже давно никто не занимался ею. Убедившись, что и здесь нет ни одной живой души, и что единственная дверь заперта глухим замком, Альфонсо решил, что красавица все-таки спряталась наверху.
Он только собрался снова подняться, как вдруг услышал где-то невдалеке глубокий вздох. В то же время он заметил, что холодный пустой камин слегка освещен каким-то тусклым пламенем. Подойдя поближе, он увидел за камином неплотно прикрытую потайную дверь. Сквозь ее щель пробивался свет, который и освещал камин. Альфонсо открыл дверь, предварительно поставив свой факел в камин, и очутился на лестнице, которая спускалась в темную сводчатую комнату в виде погреба. Потухающий огонь топившейся печки слабо освещал это неприглядное помещение. Около печи сидела на корточках молодая еврейка, подняв голову и тревожно прислушиваясь.
Не зная, какое действие произведет на беглянку его появление, Альфонсо остановился на последней ступеньке. Вдруг пламя в печке вспыхнуло и отразилось в латах рыцаря. Молодая девушка увидела его и громко вскрикнула. Альфонсо, стараясь успокоить беглянку, вошел в комнату. Первые же звуки голоса рыцаря, по-видимому, оказали благотворное действие на девушку. На ее губах появилась блуждающая улыбка, а затем, в конце концов, она радостно захлопала в ладоши и бросилась навстречу Альфонсо. Подойдя совсем близко к нему, она вдруг остановилась, по-видимому, пораженная его полувоенным, полумонашеским одеянием, и воскликнула:
– Ах, это – ты! Как давно мы не виделись! Ты так вырос, так вырос, точно высокий кедр. Ведь это – ты?.. Нет, впрочем, нет! Скажи, кто ты такой?
– Я – тот, который вырвал тебя из рук грубого солдата. Ты, кажется, ждала кого-то похожего на меня, девушка. Отчего ты так смотришь на меня? Как твое имя? – задавал вопросы Альфонсо.
– Нет, нет, это не он, он никогда не придет больше! – тихо проговорила молодая девушка. – Не шути со мной, Джованни! Зачем ты нарядился в этот костюм, мой милый? Я никогда ни в чем не упрекну тебя, не скажу тебе, как я мучилась в течение твоего долгого отсутствия. Мой мозг совершенно высох от постоянных дум о тебе. Я выплакала все свои слезы и теперь совсем не могу плакать. Говори, о мой Джованни! Скажи, ведь ты не рассердился на свою Мириам? Ведь не потому ты так долго не приходил к ней? Почему ты молчишь, мой дорогой? Тебе нечего бояться, что колдуньи узнают о твоем приходе. Они сказали мне, что умер и больше не придут сюда. Что же ты не отвечаешь мне? Я сейчас принесу огонь и посмотрю на твои щеки. Они раньше были розовые, а потом стали бледные, ах, какие бледные!.. Нет, нет, он умер, он умер.
«Джованни! – подумал Альфонсо, невольно вспомнив убитого герцога Гандийского. – Впрочем в Италии имя Джованни встречается на каждом шагу!»– успокоил он себя.
Мириам отошла к печке, зажгла факел и, держа его в руках, вернулась к рыцарю. Затем она внимательно осмотрела его с ног до головы, печально покачала головой и с глубоким вздохом опустила факел вниз.
– Как видишь, я не тот, которого ты ждала, – проговорил Альфонсо. – Однако скажи мне, за кого ты приняла меня, прекрасная Мириам?
Молодая девушка недоверчиво взглянула на рыцаря, а затем воскликнула:
– Какое тебе дело до него? Его выдали колдуньи красному человеку с бледным лицом. Только вы все ничего не знаете, – с торжествующей улыбкой прибавила она. – Я так хорошо спрятала его, что никто из вас не найдет его. Не смейте трогать его, не то я начну так кричать, что мой крик услышит и ваш, и мой Бог. Ваш Бог милосердный, добрый. Ты слышал, что говорил ваш раввин?
Мириам села, подперев рукой подбородок, и задумалась.
Казалось, она вспоминает слова доминиканца.
– Наш закон – гора Гореб, – медленно проговорила девушка, – а ваш закон – светлая, чистая вода, струящаяся с этой горы. В этой воде люди находят радость и спокойствие. Что такое спокойствие? Смерть? Как спокойно он лежал, когда умер, несмотря на все свои страшные раны, нанесенные кинжалом!..
Мириам замолчала и смотрела какими-то пустыми, ничего не выражающими глазами на рыцаря.
– Ты была так же хорошо одета, как сейчас, когда сюда приходил «красный человек с бледным лицом?» – нерешительно спросил Альфонсо.
– Он не был здесь, как тебе известно. Он оставался наверху, – ответила Мириам, – но потом они принесли его сюда. Впрочем, это все мне только приснилось. Ах, какой страшный сон я видела!.. Я была тогда гораздо красивее, чем теперь. Меня все любили, осыпали бриллиантами. Для меня не существовало большей радости, как наряжаться для Джованни. Я вплела драгоценности в свои косы, когда знала, что он приедет.
– Какой тебе снился грустный сон, Мириам? Расскажи мне его!.. Я очень люблю печальные истории.
– О, нет, я не могу рассказать его ни тебе, ни кому-нибудь другому, не то мои тетки убьют меня. Как это было ужасно! Джованни схватили и вонзили в его дорогое тело длинные, острые кинжалы. Я закричала изо всех сил: «Убийцы, убийцы, убийцы!», – но моего голоса совсем не было слышно. В моих ушах стоял такой гул, точно от тысячи лошадиных копыт, как тогда на турнире, когда я в первый раз увидела Джованни. Твой костюм, рыцарь, нищенские лохмотья по сравнению с его нарядом! Пока старые колдуньи варили в бутылках свои снадобья, я убежала с Ревеккой на христианский праздник, а старухи думали, что я сижу за прялкой.
– Кто же такой твой Джованни, почему он носил такой богатый наряд? Тебе снилось, что его убили твои соплеменники? – спросил Альфонсо притворно равнодушным тоном, чтобы не возбудить подозрения в молодой девушке.
– Да, это все было только сон, ужасный сон! Мне придется кипеть в горячей смоле на том свете за то, что я все думаю о Джованни! – прибавила она скорбным тоном, и слезы потекли по ее щекам.
Альфонсо терпеливо ожидал конца этого припадка отчаяния, надеясь, что разум вернется к Мириам, и он узнает что-нибудь более определенное. Вдруг девушка открыла глаза, быстро вытерла слезы, взглянула на рыцаря с выражением недоверия и страха, и внезапно спросила:
– Ты ведь не та змея, которая приходила сюда ко мне и старалась льстивыми словами выпытать у меня
