Лукас высокомерно приподнял черную бровь и бросил на нее взгляд, явно нацеленный на то, чтобы ее запугать. Однако Элис чувствовала себя слишком разочарованной, чтобы обращать на это внимание, и сердито сверкнула на него глазами:
– Если слухи на ваш счет верны…
– Я никогда не придавал значения слухам.
На ее лице появилась язвительная улыбка.
– Без сомнения, ваша мать может вами гордиться. А я иногда позволяю себе прислушиваться к сплетням. Меня всегда удивляло, сколько полезных сведений порой можно из них почерпнуть. Ходят разговоры, будто бы вы самый богатый человек и к тому же имеете брата-адвоката. – Она обернулась к другому посетителю: – Вы, должно быть, Грейсон Хоторн!
Старший брат с царственным видом кивнул.
Изумленная сверх меры тем, что два самых известных и влиятельных человека во всей Новой Англии обращаются к ней за помощью, Элис снова уселась в кресло и сложила заметку, после чего поправила свои и без того аккуратно разложенные на столе бумаги, чтобы дать себе время поразмыслить.
– Итак, – спросил Грейсон, – вы согласны взяться за это дело или нет?
Сердце в ее груди екнуло. Эти двое не производили впечатление головорезов и, похоже, действительно нуждались в ее помощи. Вернее, Грейсон Хоторн нуждался в ней, однако Грейсон Хоторн, насколько ей было известно, принадлежал к плеяде самых знаменитых адвокатов во всей стране. Какой бы нелепой ни казалась ей эта мысль, кровь в ее висках стучала от волнения. Это было как раз то, о чем она мечтала в течение стольких лет. По-настоящему крупное дело, когда тебя уважают и на тебя рассчитывают те самые юристы, которые устанавливают законы.
Но защищать человека, подозреваемого в убийстве, имея адвокатской практики менее года, было слишком рискованно. Любой адвокат в городе мог это понять – во всяком случае, такой хороший адвокат, как Грейсон Хоторн. Ее снова охватило разочарование, глаза подозрительно прищурились.
– Вы так и не ответили на мой вопрос, – произнесла она, глядя прямо в глаза Грейсону. – Почему именно ко мне вы обратились?
Лукас Хоторн прислонился спиной к стене, искоса взглянув на Грейсона:
– Можешь считать меня наивным, брат, но это адвокат должен уговаривать нас, а не наоборот!
– Кроме того, почему вы сами его не защищаете? – вызывающим тоном осведомилась Элис.
Грейсон перевел взгляд с нее на брата и обратно.
– Во-первых, я занимаюсь гражданскими делами, а не уголовными. Во-вторых, ни одно жюри присяжных во всей стране не поверит в мою беспристрастность. Нам нужен кто-то, не имеющий отношения к моей фирме.
– Тогда как насчет других адвокатов, чьи конторы находятся в этом здании? – колким тоном осведомилась она.
– Далеко не все они окончили с отличием юридический факультет и получили высший балл на экзамене. Вам это удалось.
Последние слова вызвали у нее невольный прилив гордости. Элис позволила себе немного смягчиться, хотя прекрасно знала, что ей еще никто и никогда не делал комплиментов, разве что отец, когда в свой восемнадцатый день рождения она впервые уложила волосы в высокую прическу. Без сомнения, это была самая беззастенчивая лесть, но все равно ей было приятно.
– Я также слышал о том, что вам не было равных на всем факультете по части выстраивания стратегии защиты, – продолжал Грейсон. – Нам нужен новый человек, жаждущий славы. – Он внимательно пригляделся к ней. – И, если моя догадка верна, вам еще предстоит доказать, на что вы способны. С моей точки зрения, это самое выигрышное сочетание.
Она бы непременно просияла от гордости, если бы для нее не было так очевидно, что Лукас Хоторн не разделял мнения брата. Скорее, напротив. Прикусив губу, Элис взглянула в его сторону. Этот человек явно был чем-то разгневан.
– И какое ему предъявлено обвинение? – спросила она Грейсона так, словно его брата не было рядом. – Убийство умышленное, при смягчающих обстоятельствах или непреднамеренное?
– Умышленное убийство, – ответил вместо него Лукас, с небрежным видом скрестив руки на груди, как будто его это совсем не волновало.
Сердце в ее груди встрепенулось, и ей стоило немалого труда не обращать на него внимания.
– Очевидно, есть веские основания для столь серьезного обвинения.
Лицо Грейсона Хоторна прорезали глубокие морщины.
– Все, что у них есть, – это глубоко укоренившаяся ненависть к моему брату и тому образу жизни, который он для себя избрал.
Не в силах удержаться, она обернулась в сторону Лукаса, губы которого, приводившие ее в такое волнение, все еще были растянуты в улыбке, не то сердитой, не то удивленной.
– Вы действительно это сделали? – не долго думая, спросила она.
Улыбка тут же исчезла с его лица. Прежнее равнодушно-скучающее выражение исчезло без следа, остались только сжатые в тонкую линию губы и напряженная линия плеч. Казалось, атмосфера в маленькой конторе накалилась до предела.
– Я думал, что адвокаты не задают подобных вопросов, – произнес Лукас с нескрываемой враждебностью.
– Этот адвокат задает.
Лукас отошел от стены и направился к ее столу с грацией пантеры, стараясь обуздать свою ярость.
