нужен. И если для того, чтобы подцепить его на крючок, ему придется в одиночку построить по кирпичику огромный дом, он был готов сделать даже это. И Морган без колебаний согласился на все условия.
Когда кеб, минуя запруженные экипажами улицы, пробился к перекрестку, где Бродвей пересекается с Пятой авеню, цоканье лошадиных копыт стало более ритмичным – движение в этот час здесь было не слишком оживленным. Увидев впереди окантованный рамкой стеклянный указатель «Сорок пятая улица», Морган постучал в стенку кучеру и, когда лошади остановили бег, спрыгнул на узкую мостовую Пятой авеню прямо перед больницей святого Луки. Протянув кучеру монетку, Морган быстро зашагал в сторону Пятьдесят девятой улицы, где и находился Блэкмор-Хаус. Ему просто необходимо было немного пройтись.
Через несколько минут мысли Моргана прервал возглас:
– Мистер Элиот! – Голосок Кэсси прозвучал совсем рядом.
Он замедлил шаг и только тут понял, что по привычке, чисто механически обошел дом и уже стоит у заднего входа в Блэкмор-Хаус.
Кэсси была самым младшим ребенком Клода Блэкмора, недавно умершего брата Лили. Морган знал, что именно безвременная кончина Клода, покинувшего этот мир четыре месяца назад, стала причиной возвращения Лили на Манхэттен. Элиот хорошо помнил тот день, когда получил известие о том, что тридцатитрехлетний Блэкмор умер, оставив своих троих детей на попечение сестры. Вся нью-йоркская знать была ошеломлена и поражена новостью –
– Мистер Элиот!
Морган отвлекся от своих мыслей и обратил наконец внимание на маленькую девочку. Кэсси было всего шесть лет, кудряшки пышных волос обрамляли ее чуть удлиненное, в форме сердечка, прелестное детское личико.
– Мы ждали вас, – сообщила она Моргану, расправляя оборки на платье. На талии у нее красовался съехавший набок бант, который она, судя по всему, завязала сама и очень гордилась этим.
Морган взглянул в сторону кухни. У входа в дом, на ступеньках, стояли старшая сестра Кэсси и ее брат. Пробыв в Блэкмор-Хаусе совсем недолго, Морган тем не менее успел заметить: из всех троих Кэсси – самая ласковая, милая и беззаботная. Пенелопа, ее сестра, которой уже восемь, чувствует себя несчастной, и ее трудно назвать нежным ребенком. Роберт же в свои двенадцать лет почти все время проводит за книгами, буквально проглатывая одну за другой, и чересчур серьезно смотрит на мир сквозь круглые стекла массивных очков.
– Я уже собиралась выйти за ворота, чтобы поискать вас на улице, – добавила Кэсси, широко улыбаясь.
Морган не улыбнулся ей в ответ. Он не хотел давать этой нежной девочке повод думать, что когда- нибудь может стать ей другом. Меньше всего Моргану было нужно, чтобы вокруг него крутились дети.
– Этого делать не следовало, – сказал он и прошел в дом, протиснувшись между детьми. – Видите, я уже здесь, и я ужасно голоден.
К счастью, было решено, что есть он будет на кухне вместе с поваром и дворецким, а не в своей комнатушке во флигеле. Это было большой удачей, не потому, конечно, что кухня оказалась чуть ли не единственным помещением, которому не грозило немедленное разрушение, а потому, что таким образом он получил возможность появляться в доме гораздо чаще и мог ближе узнать его жильцов.
Дети, как оказалось, тоже обычно ели на кухне. Морган решил, что здесь так заведено, поскольку в столовой довольно холодно и сквозит из всех щелей. Эту комнату следовало бы отремонтировать как можно быстрее, но в списке неотложных дел, который он уже успел себе составить, верхние строчки занимали протекающие водопроводные трубы и испорченные газовые вентили. Еще Моргана очень беспокоил прогнивший пол. Перекрытия между этажами необходимо привести в порядок в самые ближайшие дни. Невеселая улыбка искривила его губы. За три дня, проведенные здесь, он уже переделал чертову уйму дел, почти не выходя из дома, как будто сросся с ним и превратился в неотъемлемую принадлежность Блэкмор- Хауса.
Кэсси вскарабкалась на стул, Пенелопа последовала ее примеру. Роберт тоже уселся, но тут же уткнулся в очередной фолиант. Морган хотел было сказать мальчику, чтобы тот отложил книгу, но вовремя одернул себя:
Морган закрыл входную дверь и собрался присоединиться к детям, сидевшим за столом. Стол был пуст.
– А где же завтрак? – спросил он и осмотрелся в надежде увидеть повара. Только сейчас он заметил, что в кухне непривычно холодно и пусто.
Дети также удивленно смотрели по сторонам. Никого! Но не успели они и слова произнести, как дверь, ведущая в коридор, распахнулась, и перед ними предстала только что проснувшаяся Лили.
Лили.
Ее глаза сверкали, как сапфиры, и вся она словно излучала свет.
«Боже! – пронеслось в голове Моргана, и у него перехватило дыхание. – Как она прекрасна!»
Больше всего на свете в этот момент ему хотелось обнять ее, каждой клеточкой своего тела почувствовать ее близость и спросить, все ли у нее в порядке. Это было настолько неожиданно и непривычно для Моргана, что ему не оставалось ничего другого, как признаться себе: прошлая ночь непостижимым образом изменила окружающий мир и его самого. В глубине души он ощущал, что теперь эта женщина принадлежит ему. Почему? Он не знал ответа на этот вопрос и не собирался докапываться до причин происшедшего. Просто Морган нашел то, что искал всю жизнь. И как бы ни старался он все утро убеждать себя в том, что его волнует исключительно судьба Джона Крэндала, на самом деле значение для него имел только один человек – Лили Блэкмор.
– Доброе утро, доброе утро! – скорее пропела, чем произнесла Лили, вплывая в кухню. – Я ужасно, просто ужасно хочу чашечку кофе!
Ее манера держаться изменилась настолько разительно, что Морган был ошарашен. Как во сне, он
