— Я решила, что утром поеду в Лондон, — сообщила Клио.
Глава 11
— Мы поедем, дорогая. — Леди Констанс плотнее затянула винт пресса и вытерла руки. — Я понятия не имею, что затеял мой внук, и не ожидаю, что вы мне расскажете, но, если существует хоть малейшая вероятность, что ему может потребоваться помощь, я предпочитаю не оставаться так далеко от него.
Клио начала что-то говорить, но, почувствовав, что не может найти слов, просто обняла леди Констанс, которая, засмеявшись, обняла ее в ответ. Несколько мгновений женщины стояли обнявшись в теплом душистом воздухе, а потом разошлись каждая по своим делам: леди Констанс распорядиться об отъезде, а Клио заняться собственными приготовлениями.
В середине дня Клио вернулась в подвал, но не для того, чтобы продолжить раскопки. Ее привела туда мысль, что она могла бы подробнее разобраться в своем «даре», который обрушился на нее, и в том, к чему он ее вел.
Снаружи в разгар лета розы изнывали на жаре, покорно склонив головки цветов перед тем, как настанут их последние дни, и над ними жужжали вечно занятые пчелы. Переходя от сияния солнечного света к сумраку подвала, Клио была вынуждена задержаться, чтобы дать глазам привыкнуть к освещению, а потом медленно пошла вниз по истертым каменным ступеням. Внизу, куда она спустилась, воздух был значительно холоднее, он приятно остужал ее разгоряченную кожу и снимал усталость, которая грозила одолеть ее.
Клио присела на одну из нижних ступенек и, не спеша, огляделась. Кроме следов ее собственных раскопок, на земляном полу ничего не было. Не появилось никаких проявлений прошлого, которые привлекли бы ее внимание. Возможно, это было к лучшему, потому что настоящее становилось достаточно пугающим.
Положив локти на колени, Клио закрыла глаза. В подвале было очень тихо, так тихо, что ей казалось, она вот-вот услышит собственные мысли.
Почему она сделала то, что сделала в пещере подчинившись импульсу и предавшись страсти, хотя никогда прежде даже близко не подходила к такому? Потрясение после борьбы с Макманусом и Платтом и осознание того, сколькими опасностями может быть наполнена жизнь, подтолкнули ее повести себя в такой несвойственной ей манере? Или она на самом деле любила Уилла Холлистера — как она верила — и просто воспользовалась случаем дать волю этой любви?
Но даже если любовь была настоящей, то мысль о замужестве очень обеспокоила девушку, особенно когда Клио начала понимать, что брак означает потерю независимости.
У нее вырвался глубокий вздох. Дочери, взлелеянной любящими родителями, во многом было позволено выбирать собственную дорогу с тех пор, как еще в юном возрасте стало очевидно, что это ей необходимо. С течением времени Клио создала для себя собственную жизнь, которая, возможно, и не была такой уж захватывающей, но вполне ее устраивала. Во всяком случае, так было.
Если она выйдет замуж за Уилла, ей придется покинуть любимую Акору. Одно это уже приводило Клио в уныние, но отдать себя — больше, чем она уже сделала, — мужчине, который, независимо от того, какие чувства она к нему питала, во многом оставался для нее чужим? Могла ли она на самом деле пойти на это? Сила его характера, привлекавшая ее, еще и давала понять, что между ними не будет таких простых отношений, как она ожидала.
Клио хотелось, чтобы Уилл до конца разобрался в своих чувствах, но, честно говоря, ей тоже необходимо было разобраться в своих собственных.
Посидев еще несколько минут, Клио встала, в последний раз окинула взглядом подвал и поднялась по лестнице. Теперь, когда прошлое больше не околдовывало Клио, как раньше, его образы предупреждали ее об опасности и побуждали двигаться вперед в неизвестное будущее — в то, которое нельзя отложить. Оно ожидало ее в конце длинной извилистой дорожки, которая через два дня приведет ее в Лондон.
— Со времени моей юности придорожные гостиницы стали намного лучше, — отметила леди Констанс, когда они подъезжали к городу с юга по Арундел-роуд.
Слева за полями и фермами, которые совсем близко придвинулись к южной части города, Клио удалось увидеть изгиб искрящейся Темзы. Как обычно, река была запружена всевозможными лодками, начиная от крошечных яликов до барж, паромов и огромных парусников, способных пройти под мостами. Темза по- прежнему оставалась жизненной артерией Лондона, хотя новые дороги приобретали все большее значение. Были и такие, кто говорил, что железная дорога между Лондоном и Гринвичем, введенная в действие год назад, вскоре будет перевозить больше грузов, чем все дороги и река, вместе взятые.
— Тем не менее гостиниц следует избегать, если не знаешь, что там найдешь, — продолжала леди Констанс. Она не допускала снисхождения к себе из-за своего возраста, но даже после такого путешествия, которое могло утомить и более молодого человека, выглядела бодрой и пребывала в хорошем настроении. — О, я помню, как один раз, путешествуя со своими дорогими родителями в Бат, мы укрылись от ужасной грозы в гостинице, где никогда прежде не останавливались. Там бегали мыши размером с крыс, а сами крысы были… Скажем, ни одна кошка не была настолько глупой, чтобы охотиться на них.
— Безусловно, незабываемое впечатление, — улыбнулась Клио. Благодаря приятному обществу леди Констанс она получала удовольствие от путешествия, но радовалась, что оно подходит к концу.
— Не сомневаюсь, семья обрадуется вашему возвращению, хотя и немного удивится.
— Конечно, — согласилась Клио, размышляя над тем, что сказать родителям. Она обещала Уиллу ничего не говорить об опасности, угрожающей королеве Виктории, и это обещание она будет безоговорочно выполнять. Но родители попросят как-то объяснить ее неожиданное возвращение.
Так думала Клио, но, как оказалось, все пошло совсем не так, как она ожидала.
Подъехав к изысканному особняку в Мейфэре, стоявшему за высоким каменным забором и коваными железными воротами, Клио с изумлением увидела повозки, нагруженные ящиками, коробками и бочонками.
— Как, по-вашему, что это означает? — Леди Констанс изъявила желание поприветствовать родителей Клио, с которыми дружила долгие годы, прежде чем отправиться к себе домой.
— Не представляю, — ответила Клио, пока Болкэм помогал ей выйти из кареты.
У них над головами развевался флаг Акоры с изображенной на нем головой быка, эмблемой дома Атрейдисов, а в карауле перед домом стояли стражники, голые по пояс и одетые лишь в традиционные белые юбки в складку, которые в Акоре носят воины. Увидев Клио, один из стражников повернулся и вошел в дом, несомненно, чтобы доложить о ее прибытии.
— Похоже, кто-то уезжает, — заметил Болкэм, помогая выйти леди Констанс.
Подошедший грум развернул лошадей и экипаж, чтобы доставить их в конюшню, где животных должны были напоить и дать им отдохнуть.
«Не просто кто-то», — подумала Клио, обозревая погруженные вещи. Она знала, что каждый раз, когда ее родители бывали в Англии, они не упускали возможности приобрести новые книги, инструменты, оружие и многое другое, чтобы привезти все это с собой в Акору. Все, что оказывалось полезным, потом ввозилось в страну или усовершенствовалось и производилось там.
Подобная практика отлично служила Акоре на протяжении трехтысячелетней истории, гарантируя таким образом, что она не отстанет от остального мира, несмотря на то что расположена вдали от него. В последнее время под руководством отца Клио Акора стала менее изолированной, но даже при этом королевство-крепость всегда оставалось бдительным к опасности извне. Его воины, включая тех, что сопровождали семью Клио в Англию, славились своим искусством, дисциплиной и беспощадностью. Первым среди них был сам ванакс, отец Клио, человек, который сейчас спускался из дома по широкой лестнице, чтобы поздороваться с ней.
— Дочка, леди Констанс, добро пожаловать. Клио, ты так быстро получила письмо от матери?
Клио обняла отца и, отступив назад, взглянула на высокого мужчину с черными как смоль волосами, лишь слегка отливающими серебром. В отличие от стражников он был одет как английский джентльмен, и можно было предположить, что он либо только что вернулся, либо как раз отправляется на прием. В свободное время Атреус предпочитал носить более удобную одежду, которую носят все в Акоре, и обычно его можно было видеть в килте или тунике.
— Мамино письмо? — переспросила Клио. — Нет, я ничего не получала.
— А как же ты узнала? — слегка нахмурился ее отец.
