достоинства.
— Я думаю, сейчас нет смысла заводить разговор о справедливости.
— Да, не стоит, — согласился Холл.
— Практически все, кто читал ваше дело, считали, что вы пострадали незаслуженно, это и мое мнение. Но что толку, если я сейчас, через восемнадцать с лишним лет, стану извиняться за кого-то и за что-то. Также, я полагаю, вряд ли мне стоит распространяться на тему, какой вы герой, — Мэрфи внимательно смотрел на Холла. — Думаю, мои восторги вам ничего не прибавят и не убавят.
Он сделал паузу.
— Как бы то ни было, вот здесь у меня в портфеле постановление о вашей полной реабилитации, о компенсационных выплатах, указы о награждениях и так далее. Понимаю, что это неважно звучит, но вы свободный, уважаемый и весьма обеспеченный человек, доктор Холл. Кроме того, замечу, что мнения в верхах за последнее время очень сильно изменились.
Тут Холлу стало противно. Еще немного, и красавец запоет серенаду.
— Вот этого не надо, — попросил он.
Мэрфи кивнул.
— Разумеется, я приехал не за тем, чтобы обсуждать наши с вами политические взгляды. У меня к вам есть конкретное предложение, работа, и сразу хочу сказать, что и руководство, и непосредственно мой отдел крайне заинтересованы в том, чтобы вы согласились. Но сначала вот что. Вы имеете полное право сказать «нет». Без всяких опасений. Вы сможете жить и работать где захотите, у вас очень приличная пенсия — и от нашего министерства, и от Сталбриджа, и вас никто ни в чем не упрекнет.
— Ладно, рассказывайте.
— Нет, полковник, вы уж простите мне мою назойливость, но я хочу, чтобы вы стопроцентно осознали — никакого давления на ваш выбор не оказывается.
Сволочь, беззлобно подумал Холл.
— Я осознал, говорите.
— Итак, если вы согласитесь, вам надо будет ехать к Аналогам, по ту сторону Окна, к вашим старым знакомым в Институт Контакта. Там сейчас появилось много новых людей, но вас хорошо помнят — например. Скиф. Сейчас идут переговоры о создании смешанной гео-институтской группы по изучению одной штуковины. Вам предлагается место руководителя этой группы.
Мэрфи щелкнул замками «дипломата», достал жемчужно-серую папку и открыл.
— Вот фотография. Узнаете?
— Что-то знакомое. А, да. Это панно в вестибюле ИК.
— Абсолютно верно. Аппликатурное панно работы Рассохина, сорок на двенадцать метров. У меня с собой выжимка из всех существующих материалов, но вкратце история звучит так: с недавних пор обнаружилось, что панно — мы называем его просто Картина — обладает некоторыми свойствами Окна, то есть в этом месте возможен переход из пространства ИК в наше. Люди Скифа утверждают, что переход можно произвести лишь при помощи Картины. Мистика, правда?
— Ваша Картина висит в ИК чуть не сто лет.
— Семьдесят пять. Кстати, с датами тут масса неясностей, и авторство Рассохина вызывает на сегодняшний день серьезные сомнения, да и много еще чего — вы здесь прочитаете. Картина столько лет была на виду, что на нее никто не обращал внимания. Загвоздка в том, что пока ни наша, ни их физика и химия никакого ответа не дали, и теперь встает задача разобраться с изображением. Что же там, в конце концов, нарисовано, и какую роль играет? Этим вам и предстоит заняться, доктор Холл.
— Дурацкий вопрос — почему я?
Думал он в тот момент совсем о другом. Окно, бесконтрольная зона, что за черт, они что же, меня отпускают? Аналоги, Институт, у них там тоже была своя война, и сколько-то лет назад — свой Кромвель. Возможно, там и доныне живет и здравствует Холл номер два. Вполне вероятно, но откуда такой поворот?
Мэрфи в ответ засмеялся:
— А почему мы? Вы идеально подходите для этого задания. Вы специалист по Контакту, специалист по живописи и атрибуции, у вас непревзойденный талант к нестандартным решениям в сложной обстановке. Кроме того, буду откровенен, мы рассчитываем на старые связи — ваш авторитет как первого директора Комиссии по Контактам по-прежнему высок, а наши отношения с Аналогами складываются сейчас отнюдь не безоблачно. Администрация Института уже дважды блокировала Окно, и маршал, например, отменил свой ежегодный визит в Институт — кстати, если все пройдет по плану, жить вы будете в его апартаментах, в бывшем доме Скифа. Так что сейчас для нас особенно важен такой человек, как вы.
— Понятно, почетная ссылка.
— Доктор, мы же с вами договорились. Вы вправе отказаться в любой момент. Не стану скрывать, что по той же программе, что и вы, проходят подготовку еще два дублера. Мы обязаны свести риск к минимуму.
— А все же, почему у командования такая любовь к искусствоведению?
Мэрфи, кажется, ожидал подобного хода беседы.
— Интерес действительно большой. Есть подозрение, что Картина — или зона Картины, как хотите — открывает проход не только в наше пространство, но и в какие-то пространства еще. Возможно, это чепуха. Но вы знаете формулу — если в нашем доме запахло серой...
Он отодвинул «дипломат» и положил руки на стол. Ногти у Мэрфи были подстрижены предельно коротко.
— Доктор Холл, не знаю, стоит ли говорить, насколько велика может оказаться ответственность — моя и ваша. Вы вправе ненавидеть режим, Кромвеля, меня, наконец, как представителя той машины, которая сломала вам жизнь, но невозможно взваливать вину за наши грехи на все человечество. Представьте на минуту, что такая вероятность реальна — чем черт не шутит, в ИК все бывает, — выход в смежные пространства по сути дела на Земле, в сорока минутах езды от Окна!
Он помолчал.
— Не будем закрывать глаза и на аспект менее приятный. До сих пор наше общение с Аналогами было зарегулировано Окном: хотим — пускаем, не хотим — не пускаем. Теперь же на нашей, так сказать, границе появился участок никак не контролируемый. Это не значит, что мы не доверяем ИК или их Совету и опасаемся какой-то экспансии, они наши союзники, существуют договора и прочее, но вы не хуже меня знаете, что их руководство стабильностью взглядов не отличается и тенденции там самые противоречивые.
Мэрфи, похоже, собирался сказать еще что-то, но остановился, словно не желая навязывать Холлу чужое мнение.
— Вы заранее получаете полную индульгенцию за все, что сочтете нужным сделать для того, чтобы Земля в результате ваших исследований приобрела максимум возможного.
— Хотелось бы взглянуть на эту самую Землю, — заметил Холл.
— Разумеется, у вас будет возможность навестить места, которые пожелаете, но на подготовку у нас мало времени — переговоры со Скифом на самом ходу, а медики сулят вам еще долгую реабилитацию.
Мэрфи снова открыл папку.
— Я оставляю вам материалы. Эта штука изготовлена из кристаллического силликола и устроена так, что открыть ее могут только двое — вы и я, замок реагирует на дактилоскопический рисунок моей и вашей руки. Нежелательно, чтобы еще кто-то, кроме вас, видел ее открытой, включая, разумеется, и Абрахамса — проследите за этим хотя бы из альтруистических соображений. Здесь документы по четырем темам: ваше собственное досье — думаю, будет небезынтересно почитать — в тех пунктах, где у меня возникли какие-то вопросы, отмечено красным — я прошу вас написать вот так же, по цифрам. Второе — данные по Картине, так сказать, история изучения. Далее — компиляция из различных отчетов и докладов по нашим теперешним отношениям с ИК. Вы увидите, что Институт сегодня несколько отличается от того, каким он был в шестидесятом году. Четвертое — личное дело Генриха Мэйсона, это ваш напарник, второй человек от отдела, который едет в Институт.
— А кто остальные?
— Все. Землю и Стимфал будете представлять вы двое. От ИК тоже утвердили пока двоих, но, по-
